Каждый раз, когда Огни Штази возвращались, они казались ярче, и каждый раз они, казалось, все глубже проникали в голову Калиши. В ее нынешнем состоянии все клипы, которые составляли фильм, были захватывающими. У них были рычаги. Когда придет время — возможно, завтра вечером, а может, и послезавтра, — дети, сидящие в креслах потянут их на себя. — Я это ненавижу, — сказала Хелен тихим, испуганным голосом. — Когда же это кончится? Проповедник стоял перед роскошным особняком, где, казалось, проходила вечеринка. Проповедник ехал в кортеже. Проповедник был на барбекю, и на зданиях позади него были красные, белые и синие полосы. Люди ели корндоги и большие куски пиццы. Он проповедовал об извращении естественного порядка вещей, установленного Богом, но затем его голос оборвался и его заменил голос доктора Хендрикса. — Это Пол Уэстин, ребята. Его дом находится в Дирфилде, штат Индиана. Пол Уэстин. Дирфилд, Штат Индиана. Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана. Пропойте это вместе со мной, мальчики и девочки. Отчасти потому, что у них не было выбора, отчасти потому, что это принесло бы милосердное освобождение от цветных точек и то нарастающего то спадающего гула, а главным образом потому, что это на самом деле им нравилось, десять детей в зале начали петь. Калиша к ним присоединилась. Она не знала о других, но для нее это была самая худшая часть вечернего киносеанса. Она ненавидела то, что это было приятно. Она ненавидела это ощущение рычагов, которые только и ждали, чтобы их дернули. Умоляли об этом! Она чувствовала себя куклой чревовещателя на коленях этого долбаного доктора. — Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана! Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана! ПОЛ УЭСТИН, ДИРФИЛД, ИНДИАНА! Затем доктор Хендрикс вернулся на экран, улыбаясь и держа в руках незажженный бенгальский огонь. — Совершенно верно. Пол Уэстин, Дирфилд, Индиана. Спасибо, дети, и спокойной ночи. Увидимся завтра! Огни Штази вернулись в последний раз, мигая и кружась по спирали. Калиша стиснула зубы и ждала, пока они уйдут, чувствуя себя крошечной космической капсулой, несущейся сквозь бурю гигантских астероидов. Гул стал громче, чем когда-либо, но когда точки исчезли, гул мгновенно прекратился, как будто кто-то выдернул вилку из усилителя. Они это видят, сказал Эйвери. Это был недостающий фрагмент? Если да, то кто такие они? В просмотровом зале зажегся свет. Двери открылись, Джейк-змея открыл одну створку, Фил-пилюля — другую. Большинство детей вышли, но Донна, Лен, Хэл и Джимми остались на своих местах. Они могли бы сидеть, развалившись на удобных сиденьях, пока не придут надзиратели, чтобы загнать их обратно в свои комнаты, и один или двое, а может быть, даже все четверо могли бы быть в Парке Горького уже после завтрашнего представления. Большого шоу. Где они сделают то, что должно было быть сделано с проповедником. Им разрешали провести еще полчаса в комнате отдыха, а потом запирали в их комнатах на ночь. Калиша пошла в комнату отдыха. Джордж, Ники и Эйвери последовали за ней. Через несколько минут вошла Хелен и села на пол с незажженной сигаретой в руке, ее некогда светлые волосы свисали на лицо. Айрис и Кэти пришли последними. — Головная боль прошла, — объявила Кэти. Да, — подумала Калиша, — после фильма головные боли проходят… но ненадолго. Каждый раз все хуже и хуже. — Еще один веселый вечер в кино, — пробормотал Джордж. — Итак, дети, чему мы научились? — Спросил Ники. — Что кто-то где-то очень не любит преподобного Пола Уэстина из Дирфилда, штат Индиана. Калиша провела большим пальцем по губам и посмотрела в потолок. Жучки, подумала она, глядя на Ники. Будь осторожным. Ник приставил пистолет к голове и сделал вид, что застрелился. Это заставило остальных улыбнуться. Калиша знала, что завтра все будет по-другому. Никаких улыбок. После завтрашнего шоу появится доктор Хендрикс с зажженным бенгальским огнем, и гул поднимется до рева охрипшего слона. Они дернут рычаги. Наступит период неизвестной длины, одновременно возвышенный и ужасный, когда их головные боли полностью пройдут. Вместо пятнадцати-двадцати минут просветления после этого может быть шесть-восемь часов благословенного облегчения. И где-то Пол Уэстин из Дирфилда, штат Индиана, сделает что-то, что изменит его жизнь или положит ей конец. Для детей в Задней Половине, жизнь будет продолжаться… если только это можно назвать жизнью. Головные боли вернутся, и станут еще хуже. С каждым разом все хуже и хуже. Пока вместо того, чтобы просто чувствовать гул, они не станут его частью. Станут еще одним из… Горки! Это был Эйвери. Никто другой не мог бы спроецировать это с такой чистой силой. Он словно жил у нее в голове. Вот как это работает, Ша! Потому что они… — Они его тоже видели, — прошептала Калиша, и вот она, бинго, недостающая деталь. Она прижала ладони ко лбу, но не потому, что головная боль вернулась, а потому, что это было так очевидно. Она схватила Эйвери за маленькое костлявое плечо. Горки видят то же, что и мы. Иначе, зачем бы они их держали? Ники обнял Калишу и начал шептать ей на ухо. Прикосновение его губ заставило ее вздрогнуть. — О чем ты говоришь? Их разум исчез. Как и наши исчезнут, в скором времени. Эйвери: Это как раз и делает их сильнее. Все преграды исчезли. Запреты сняты. Это аккумуляторная батарея. Все, что мы делаем — это… — Вставляем ключ, — прошептала Калиша. — И поворачиваем замок зажигания. Эйвери кивнул. Мы должны их использовать. Когда? Мысленный голос Хелен Симмс был голосом маленького испуганного ребенка. Это надо сделать быстро, потому что я не могу больше этого выносить. — Никто из нас не может, — сказал Джордж. — Кроме того, прямо сейчас эта сука… Калиша предупреждающе покачала головой, и Джордж продолжил мысленно: Он был не очень в этом хорош, по крайней мере, пока, но Калиша уловила суть. Они все уловили. Прямо сейчас эта сука Миссис Сигсби сосредоточилась на Люке. И Стэкхаус тоже. Да и все сотрудники Института, потому что все знали, что он сбежал. Это был их шанс, в то время пока все были напуганы и отвлечены. Они никогда не получат еще одного, такого же хорошего. Ники начал улыбаться. Сейчас самый подходящий момент. — Каким образом? — Спросила Айрис. — Как мы можем это сделать? Эйвери: Думаю, я знаю, но нам нужны Хэл, Донна и Лен. — Ты уверен? — Спросила Калиша и добавила: они уже практически горки. — Я приведу их, — сказал Ники. Он встал. Он улыбался. Эйвестер прав. Любая помощь в плюс. Калиша ясно осознала, что его мысленный голос стал сильнее. Это будет отправка или получение? — И то и другое, — сказал Эйвери. Он тоже улыбался. Потому что теперь мы делаем это для себя. Да, подумала Калиша. Потому что они делали это для себя. Они не должны быть кучкой ошеломленных манекенов, сидящих на коленях у чревовещателя. Это было так просто, но это было откровение: то, что вы делали для себя, было тем, что давало вам силу. 14 Примерно в то время, когда Эйвери — мокрого и дрожащего — провозили через туннель между Передней и Задней Половиной, Институтский Челленджер (940NF на хвосте и Мэн Папер Индастриз на фюзеляже) взлетал из Эйри, штат Пенсильвания, теперь с полностью укомплектованной штурмовой группой на борту. В тот момент, когда самолет набрал крейсерскую высоту и направился в маленький городок Алколу, Тим Джеймисон и Венди Гулликсон вели Люка Эллиса в Управление шерифа округа Фэрли. Одновременно много шестеренок движется в одной машине. — Это Люк Эллис, — сказал Тим. — Люк, познакомься с помощниками шерифа Фарадеем и Уиклоу. — Рад познакомиться, — сказал Люк без особого энтузиазма. Билл Уиклоу изучал разбитое лицо Люка и забинтованное ухо. — А как выглядит другой парень? — Это долгая история, — сказала Венди, прежде чем Люк успел ответить. — А где Шериф Джон? — В Даннинге, — ответил Билл. — Его мать живет там, в доме престарелых. У нее это… ну вы знаете. — Он постучал пальцем по одному виску. — Сказал, что вернется около пяти, если только у нее не будет хорошего дня. Тогда он может остаться, чтобы с ней поужинать. — Он посмотрел на Люка, избитого мальчика в грязной одежде, который с таким же успехом мог носить табличку с надписью «беглец». — Что, ситуация чрезвычайная? — Хороший вопрос, — сказал Тим. — Таг, ты раздобыл информацию, которую просила Венди? — Да, — ответил тот, кого звали Фарадей. — Если ты пройдешь со мной в кабинет Шерифа Джона, я тебя с ней ознакомлю. — В этом нет необходимости, — сказал Тим. — Не думаю, что ты расскажешь мне что-то, чего Люк еще не знает. — Ты уверен? Тим посмотрел на Венди, которая кивнула, потом на Люка, который пожал плечами. — Да. — О'кей. Родители этого мальчика, Герберт и Эйлин Эллис, были убиты в своем доме около семи недель назад. Их застрелили в их же спальне. Люк чувствовал себя так, словно находится вне тела. Точки не возвращались, но именно так он чувствовал себя, когда они возвращались. Он сделал два шага к вращающемуся креслу перед диспетчерским пультом и рухнул на него. Оно откатилось назад и опрокинулось бы, если бы сначала не ударилось о стену. — Ты в порядке, Люк? — Спросила Венди. — Нет. Да. Насколько это возможно. Придурки в Институте — доктор Хендрикс, Миссис Сигсби и надзиратели — сказали мне, что с ними все в порядке, что чувствуют они себя просто прекрасно, но я знал, что они мертвы еще до того, как увидел это на своем компьютере. Я это знал, но все равно… жуть. — У вас там был компьютер? — Спросила Венди. — Да. Чтобы играть в игры, в основном, или смотреть музыкальные клипы на Ю-Тьюбе. Несущественные вещи. Новостные сайты были заблокированы, но я знал обходной путь. Они должны были следить за историей моего поисковика и поймать меня на этом, но им было просто… просто лень. Беспечность. Иначе бы я не выбрался. — О чем, черт возьми, он говорит? — Спросил помощник шерифа Уиклоу. Тим покачал головой. Он все еще был сосредоточен на Таге. — Ты ведь получил это не от полиции Миннеаполиса, верно? — Нет, но не потому, что ты просил меня этого не делать. Шериф Джон сам решит, с кем связаться и когда. Вот как это работает здесь. Впрочем, в Гугле есть практически вся информация. — Он бросил на Люка ядовитый взгляд. — Он числится в базе данных Национального центра по делам пропавших и эксплуатируемых детей, и о нем есть много статей в газетах Миннеаполис Стар Трибюн и Сент-Пол Пионер пресс. Согласно газетам, у него блестящий ум. Настоящий вундеркинд. — Статья так себе, — вставил Билл. — Слишком много громких слов. Я ведь здесь, — подумал Люк. Говори обо мне так, будто я здесь. — Полиция не называет его персоной, представляющей интерес, — сказал Таг, — по крайней мере, в газетных статьях об этом ничего не говорится, но они наверняка захотят его допросить.