Смит развел руками. — Я и люди, с которыми я работаю, не имеют к этому никакого отношения. Миссис Сигсби действовала на свой страх и риск. Может, и правда, но и неправда тоже, мог бы сказать Тим. Она действовала, потому что боялась тебя и людей, с которыми ты работаешь. — Насколько я понимаю, Джордж Айлс и Хелен Симмс уехали, — сказал Мистер Смит. Симмс вышло как Симмт. — Молодой Мистер Айлс к дяде в Калифорнию, Мисс Симмс к бабушке с дедушкой в Делавэр. Тим не знал, откуда этот шепелявый человек черпает информацию — Норберт Холлистер исчез уже давно, Мотель Дюпре был закрыт, а на фасаде висела табличка ПРОДАЕТСЯ, которая, вероятно, останется там надолго, — но это была правильная информация. Тим никогда не думал, что останется незамеченным, это было бы наивно, но ему не нравилась глубина познаний Мистера Смита о детях. — Это значит, что Николас Уилхольм и Калиша Бенсон все еще здесь. И Люк Эллис, конечно же, тоже. — Улыбка появилась снова, теперь уже тоньше. — Творец всех наших несчастий. — Чего вы хотите, Мистер Смит? — На самом деле малого. Мы до этого еще доберемся. А пока позвольте мне сделать вам комплимент. Не только из-за вашей храбрости, которая была очевидна в ту ночь, когда вы в одиночку штурмовали Институт, но и из-за заботы, которую вы и офицер Венди проявили после. Это ведь вы все устроили, не так ли? Сначала уехал Айлс, примерно через месяц после возвращения в Южную Каролину. Симмс уехала через две недели после него. Оба с легендой о том, что их похитили по неизвестным причинам, продержали неизвестное время в неизвестном месте, а затем отпустили… также по неизвестным причинам. Вы с офицером Венди сумели все это устроить, пока сами находились под пристальным наблюдением. — Откуда вы все это знаете? Теперь настала очередь шепелявого мужчины не отвечать, но тут уж ничего не попишешь. Тим догадался, что, по крайней мере, часть информации он почерпнул прямо из газет и Интернета. Возвращение похищенных детей всегда было новостью. — Когда уезжают Уилхольм и Бенсон? Тим обдумал это и решил ответить. — Ники уезжает в эту пятницу. К дяде и тете в Неваду. Его брат уже там. Ник не в восторге от поездки, но он понимает, что не может здесь больше оставаться. Калиша задержится еще на неделю или две. У нее есть сестра, на двенадцать лет её старше, в Хьюстоне. Калиша хочет с ней воссоединиться. — Это было и правдой, и неправдой. Как и все остальные, Калиша страдала от посттравматического синдрома. — И их истории тоже выдержат проверку в полиции? — Да. Истории достаточно просты, и, конечно, все они боятся того, что может случиться с ними, если они расскажут правду. — Тим сделал паузу. — Не то чтобы им поверят. — А молодой Мистер Эллис? Что с ним? — Люк останется со мной. У него нет близких родственников, идти ему некуда. Он уже вернулся к занятиям. Они его успокаивают. Мальчик скорбит, Мистер Смит. Скорбит о своих родителях, скорбит о своих друзьях. — Он помолчал, пристально глядя на блондина. — Я подозреваю, что он также скорбит о детстве, которое ваши люди у него украли. Он ждал, что ответит на это Смит. Смит ничего не ответил, и Тим продолжил: — В конце концов, если мы сможем придумать достаточно убедительную историю, он продолжит с того места, где остановился. Одновременная учеба в колледже Эмерсона и Массачусетском технологическом институте. Он очень умный мальчик. — Как ты прекрасно знаешь, чуть не добавил он. — Мистер Смит… вас это вообще волнует? — Не очень, — ответил Смит. Он достал из нагрудного кармана пачку Американ Спирит. — Курите? Тим покачал головой. — Я сам курю редко, — сказал Мистер Смит, — но я проходил логопедическую терапию для устранения шепелявости, и иногда позволяю себе это в качестве награды, когда могу контролировать её в разговоре, особенно длинном и довольно интенсивном, как у нас. Вы заметили, что я шепелявлю? — Да, есть немного. Мистер Смит удовлетворенно кивнул и закурил. Запах в прохладном утреннем воздухе был сладким и ароматным. Запах, который, казалось, был просто создан для курящей страны, которой она была… хотя и не на ферме Катоба… с восьмидесятых годов. — Надеюсь, вы уверены, что они будут хранить молчание, как говорится. Если кто-то из них заговорит, это будет иметь последствия для всех пятерых. Несмотря на флешку, которая у вас якобы есть. Не все мои… люди… верят, что она действительно существует. Тим улыбнулся, не показывая зубов. — Было бы неразумно с вашей стороны… и ваших людей… попытаться проверить эту идею. — Я понимаю, о чем вы. И все же было бы очень плохо, если бы эти дети начали болтать о своих приключениях в лесах штата Мэн. Если вы поддерживаете связь с Мистером Айлсом и Мисс Симмс, то, возможно, захотите это им передать. Или, возможно, Уилхольм, Бенсон и Эллис смогут связаться с ними другими способами. — Вы говорите о телепатии? Я бы на это не рассчитывал. Они возвращаются к тому, что было до того, как ваши люди их похитили. То же самое и с телекинезом. — Он рассказал Смиту то, что рассказали ему дети, но Тим не был до конца уверен, что сам верит в это. Все, что он знал наверняка, — это то, что ужасный гул никогда не возвращался. — Как вы все это замяли, Смит? Чисто самому интересно. — И пусть это останется между нами, — сказал блондин. — Я скажу вам больше, не только учреждение в штате Мэн нуждалось в нашем, так сказать, внимании. В других частях мира было двадцать других Институтов, и все они прекратили функционирование. Два из них — в странах, где послушание прививается детям чуть ли не с рождения, — продержались около шести недель, а потом и там произошли массовые самоубийства. — Это слово прозвучало как тамоубийтва. Массовые самоубийства или массовые убийства? Тим задумался, но это была не та тема, которую он собирался поднимать. Чем скорее он избавится от этого человека, тем лучше. — Мальчишка Эллис — с вашей помощью, с вашей непосредственной помощью — нас погубил. Это, несомненно, звучит мелодраматично, но это правда. — Ты думаешь, меня это волнует? — Спросил Тим. — Ты убивал детей. Если есть ад, тебе туда прямая дорога. — А вы, Мистер Джеймисон, несомненно, верите, что попадете на небеса, если только такое место существует. И кто знает, может, вы и правы. Разве Бог может оттолкнуть человека, который на всех парах скачет на выручку беззащитным юнцам? Но как сказал Иисус на кресте: Отче, прости им, ибо не ведают, что творят.[244] — Он отбросил сигарету в сторону. — Я собираюсь кое-что тебе рассказать. Именно за этим я и пришел, с согласия моих коллег. Благодаря тебе и Эллису, мир теперь на грани самоубийства. — На этот раз слово вышло чистым. Тим ничего не сказал, просто ждал. — Первый Институт, хотя и не с таким названием, был создан в нацистской Германии. — Почему меня это не удивляет? — Сказал Тим. — И почему ты такой предвзятый? Нацисты создали ядерное оружие еще до Америки. Они создали антибиотики, которыми все сегодня пользуются. Они в какой-то мере изобрели современную ракетную технику. А некоторые немецкие ученые проводили эксперименты по экстрасенсорике при полной поддержке Гитлера. Они обнаружили, почти случайно, что группы одаренных детей могут заставить некоторых проблемных людей — препятствующих прогрессу, так сказать, — перестать быть проблемными. Эти дети были пущены в расход в 1944 году, потому что не было никакого надежного метода, никакого научного метода, чтобы найти замену после того, как они стали, на Институтском жаргоне, горками. Самый полезный тест на скрытые экстрасенсорные способности появился позже. Ты знаешь, что это был за тест? — НФГМ. Нейротрофический фактор головного мозга. Люк сказал, что это был своеобразный маркер. — Да, он очень умный мальчик. Очень умный. Все вовлеченные теперь сожалеют, что не оставили его в покое. Его НФГМ был не очень высок. — Думаю, Люк тоже хотел бы, чтобы ты оставил его в покое. И его родителей. А теперь почему бы тебе не сказать свое предложение. — Хорошо. Конференции проводились как до, так и после окончания Второй мировой войны. Если вы помните хоть что-нибудь из курса истории двадцатого века, вы вспомните и о некоторых из них. — Я знаю про Ялту, — сказал Тим. — Рузвельт, Черчилль и Сталин собрались вместе, чтобы поделить мир. — Да, это знаменитая конференция, но самая важная состоялась в Рио-де-Жанейро, и ни одно правительство в ней не участвовало… если только вы не хотите назвать группу, которая там встречалась — и их преемников на протяжении многих лет — своего рода теневым правительством. Они — мы — знали о немецких детях и принялись искать новых. К 1950 году мы поняли полезность НФГМ. Институты создавались один за другим в изолированных местах. Методы были усовершенствованы. Они существуют уже более семидесяти лет, и по нашим подсчетам, они спасали мир от ядерного Апокалипсиса более пятисот раз. — Это смешно, — резко сказал Тим. — Какая-то шутка. — Вовсе нет. Позвольте мне привести вам один пример. Перед тем, как дети подняли бунт в Институте в штате Мэн — бунт, который распространился как вирус на все другие Институты — они начали работать над организацией самоубийства евангелиста по имени Пол Уэстин. Благодаря Люку Эллису, этот человек все еще жив. Через десять лет он станет близким соратником некоего Христианского джентльмена, который станет министром обороны Америки. Уэстин убедит министра, что война неизбежна, министр убедит президента, и это в конечном итоге приведет к упреждающему ядерному удару. Только одна ракета, но она может начать эффект домино. Эта часть находится за нашим кругом прогнозирования. — Вы не можете знать ничего подобного. — А как вы думаете, Мистер Джеймисон, мы выбирали цели? Тянули бумажку из шляпы? — Телепатия, я полагаю. Мистер Смит был похож на терпеливого учителя, объясняющего простые истины недалекому ученику. — ТК перемещают объекты, а ТП читают мысли, но ни один из них не способен предвидеть будущее. — Он снова достал сигареты. — Ты точно не хочешь закурить? Тим покачал головой. Смит закурил. — Такие дети, как Люк Эллис и Калиша Бенсон, встречаются редко, но есть и другие, которые встречаются еще реже. Они дороже самого драгоценного металла. И что в них самое лучшее? Их таланты не исчезают с возрастом и не разрушают умы их обладателей. Краем глаза Тим уловил какое-то движение и обернулся. Люк шел по подъездной дорожке. Чуть выше по склону стояла Энни Леду с дробовиком, перекинутым через руку. По бокам от нее стояли Калиша и Ники. Смит еще не видел ни одного из них; он смотрел вдаль, в туманную даль, на маленький городок Дюпре и сверкающие железнодорожные пути, проходящие через него. Энни теперь проводила большую часть своего времени в Катоба Хилл. Она была очарована детьми, и они, казалось, к ней прониклись. Тим указал на нее пальцем, затем похлопал рукой по воздуху: Она кивнула и осталась стоять на месте, наблюдая. Смит все еще любовался видом, который действительно был очень хорош. — Допустим, есть еще один Институт — очень маленький, очень особенный, где все первоклассное и современное. Никаких устаревших компьютеров или разваливающейся инфраструктуры. Он находится в абсолютно безопасном месте. Другие Институты работали на территории, которую мы считали враждебной, но не этот. Там нет ни электрошокеров, ни уколов, ни наказаний. Нет никакой необходимости подвергать жителей этого специального Института околосмертным переживаниям, таким как погружение в бак, чтобы помочь им раскрыть свои глубинные способности. — И где это? — Скажем, в Швейцарии. Может, и не там, но пусть будет в Швейцарии. Он находится на нейтральной территории, поскольку многие страны заинтересованы в его поддержании и продолжении бесперебойной работы. Очень многие. В настоящее время в том месте находятся шесть очень особенных гостей. Они уже не дети; в отличие от ТП и ТК в других Институтах, их таланты не редеют и не исчезают в конце подросткового периода и начале двадцатых годов. Двое из них на самом деле довольно старые. Их уровни НФГМ не коррелируют с их очень особыми талантами; они уникальны в этом отношении, и поэтому таковых очень трудно найти. Мы постоянно искали им замену, но теперь этот поиск был приостановлен, потому что вряд ли теперь в этом есть хоть какой-то смысл. — Что это за люди? — Предсказатели, — сказал Люк. Смит испуганно обернулся. — Ну, здравствуй, Люк. — Он улыбнулся, но в то же время отступил на шаг. Неужели он испугался? Тим так и думал. — Предсказатели, вот точное слово. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Спросил Тим. — О людях с даром предвидения, — сказал Люк. — Людях, которые могут заглянуть в будущее. — Ты ведь сейчас шутишь, да? — Я — нет, да и он — нет, — сказал Смит. — Вы можете назвать этих шестерых нашей системой ДРО — акроним времен холодной войны, означающий дальнее радиолокационное обнаружение. Или, если хотите по более современному, это наши беспилотники, летающие в будущее и выбирающие места, где могут разгореться большие пожары. Мы концентрируемся только на том, чтобы предупредить самые большие. Мир выжил, потому что мы смогли принять соответствующие меры. Тысячи детей погибли в этом процессе, но миллиарды детей были спасены. — Он повернулся к Люку и улыбнулся. — Конечно же, ты понимаешь — это достаточно упрощенная картина. Я также знаю, что ты просто гений в математике, и я уверен, что ты можешь легко сосчитать соотношение затрат и выгод. Тебе это может не нравиться, но ты должен понимать. Энни и два ее юных подопечных снова начали спускаться с холма, но на этот раз Тим не стал их останавливать. Он был слишком ошеломлен тем, что услышал. — Я могу понять телепатию и телекинез, но предвидение? Это не наука, это какая-то ярморочная фигня! — Уверяю вас, это не так, — сказал Смит. — Наши предсказатели находили цели. ТК и ТП, работая в группах для увеличения своей мощности, их ликвидировали.