— Предвидение существует, Тим, — тихо произнес Люк. — Я знал это еще до того, как сбежал из Института. Я почти уверен, что и Эйвери тоже. Иначе во всем этом не было бы смысла. Я читал об этом с тех пор, как мы приехали сюда, все, что смог найти. Статистика в значительной степени неопровержима. Калиша и Ники присоединились к Люку. Они с любопытством посмотрели на блондина, назвавшегося Биллом Смитом, но ничего не говорили. Энни стояла позади них. На ней было надето серапе, хотя день был теплым, и она больше, чем когда-либо, походила на Мексиканского стрелка. Ее глаза были ясными и внимательными. Дети изменили ее. Тим не думал, что они воспользовались своей силой; в долгосрочной перспективе это вызывало бы противоположный эффект. Он думал, что это было просто совпадение, или, может быть, это произошло из-за того, что дети принимали ее именно такой, какой она была. Какова бы ни была причина, он был за нее рад. — Вот видишь. — Сказал Смит. — Ваш местный гений все подтвердил. Наши шесть предсказателей — какое-то время назад их было восемь, а однажды, в семидесятые, их оставалось всего четверо, очень страшное было время — постоянно ищут определенных личностей, которых мы называем петлями. Они — опорные точки, на которых может развернуться дверь человеческого вымирания. Петли — это не агенты разрушения, а векторы разрушения. Уэстин — одна из таких петель. Как только они обнаруживаются, мы их исследуем, устанавливаем круг общения, следим за ними, снимаем на видео. В конце концов, их передают на растерзание детям из различных Институтов, которые так или иначе их устраняют. Тим покачал головой. — Я в это не верю. — Как сказал Люк, статистика… — Статистика может доказать все, что угодно. Никто не может предвидеть будущее. Если вы и ваши коллеги действительно в это верите, вы не Организация, вы — культ. — У меня была тетушка, которая могла предвидеть будущее, — вдруг произнесла Энни. — Однажды вечером она заставила своих мальчиков остаться дома, когда они захотели пойти на танцульки, и там произошел взрыв пропана. Двадцать человек сгорели, как мыши в трубе, а ее мальчики сидели дома в полной безопасности. — Она помолчала, потом добавила, как бы запоздало: — она также знала, что Трумэна собираются избрать президентом, но никто не верил в это дерьмо. — Она знала о Трампе? — Спросила Калиша. — О, нет, она умерла задолго до того, как на горизонте появился этот тупица из большого города, — сказала Энни, и когда Калиша подняла раскрытую ладонь, Энни резко по ней хлопнула. Смит проигнорировал это замечание. — Мир все еще существует, Тим. Это не статистика, это факт. Спустя семьдесят лет после того, как Хиросима и Нагасаки были уничтожены атомными бомбами, мир все еще существует, несмотря на то, что у многих государств есть атомное оружие, несмотря на то, что примитивные человеческие эмоции все еще господствуют над рациональным мышлением и суеверия, маскирующиеся под религию, все еще направляют курс человеческой политики. Почему? Потому что мы защищали его, и теперь эта защита исчезла. И все это сделал Люк Эллис, а вы в этом участвовали. Тим посмотрел на Люка. — И ты в это веришь? — Нет, — ответил Люк. — И он тоже, по крайней мере, не полностью. Хотя Тим этого не знал, Люк думал о девушке, которая спросила его о математической задаче на ЕГЭ, которая имела отношение к стоимости гостиничного номера. Она получила неправильный ответ, и это было то же самое, только в гораздо большем масштабе; неправильный ответ, полученный из неправильного уравнения. — Я уверен, что вам хотелось бы в это верить, — сказал Смит. — Энни права, — сказал Люк. — Действительно, есть люди, у которых бывают вспышки предвидения, и ее тетя, возможно, была одной из них. Несмотря на то, что этот парень говорит, и может на самом деле верить, они не так уж и редки. Может, и у тебя самого было одно или два, Тим, но ты, наверное, называешь их по-другому. Может быть, инстинктом. — Или предчувствием, — сказал Ники. — В телепередачах у копов всегда появляются предчувствия. — Телешоу — это вам не реальная жизнь, — сказал Тим, но он также думал о чем-то из прошлого: внезапно решив, без всякой веской причины, выйти из самолета и автостопом отправиться на север. — И это очень плохо, — сказала Калиша. — Я люблю Ривердейл[245]. — Слово «вспышка» постоянно используется в историях об этих вещах, — сказал Люк, — потому что это похоже на удар молнии. Я верю в это, и я верю, что могут быть люди, которые могут этим пользоваться на практике. Смит поднял руки в жесте «вот вам, пожалуйста». — Именно об этом я и говорю. — Только произнес это как говою. Его шепелявость снова всплыла на поверхность. Тим нашел это интересным. — Только он кое-что недоговаривает, — сказал Люк. — Наверное, потому, что не хочет признавать очевидное. Никто из них не хочет. Также, как наши генералы не хотели признавать тот факт, что нет никакой возможности выиграть войну во Вьетнаме, даже после того, как это стало очевидным. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал Смит. — Имеешь, — сказала Калиша. — Он имеет, — сказал Ники. — Вам лучше признаться, Мистер, — сказала Сиротка Энни. — Эти мозгоклюи читают твои мысли. Щекотно, правда? Люк повернулся к Тиму. — Когда-то я задумался, что должно быть какое-то объяснение предвидению, и когда получил доступ к настоящему компьютеру … — Он имеет в виду — тому, куда не надо заходить, используя жетоны, — вставила Калиша. Люк ткнул в её сторону пальцем. — Помолчи минуточку, ладно? Ники усмехнулся. — Осторожнее, Ша, Люки начинает злиться. Она рассмеялась. Смит — нет. Его контроль над этим разговором был потерян с приходом Люка и его друзей, а выражение его лица — сжатые губы, сведенные вместе брови — говорило о том, что он к такому не привык. — Как только я получил доступ к настоящему компьютеру, — продолжил Люк, — я сделал Распределение Бернулли[246]. Вы знаете, что это такое, Мистер Смит? Блондин покачал головой. — Но он знает, — сказала Калиша. Взгляд у нее были веселый. — Верно, — согласился Ники. — И ему это не нравится. Он не дружит с чертовым Распределением. — Бернулли — это точный способ выражения вероятности, — сказал Люк. — Оно основано на идее, что есть два возможных исхода для определенных эмпирических событий, таких как подбрасывание монет или победа в футбольном матче. Результаты могут быть выражены как П для положительного результата и О для отрицательного. Я не буду утомлять вас подробностями, но вы получите результат с булевым значением, который четко выражает разницу между случайными и неслучайными событиями. — Да, хорош надоедать нам легкими вещами, — сказал Ники, — переходи к делу. — Подбрасывание монет происходит случайным образом. Результаты футбольных матчей кажутся случайными, если вы берете небольшую выборку, но если вы берете большую, становится ясно, что это не так, потому что в игру вступают другие факторы. Тогда это становится вероятностной ситуацией, и если вероятность A больше, чем вероятность Б, то в большинстве случаев произойдет A. Вы это знаете, если когда-нибудь ставили на спортивное событие, не так ли? — Конечно, — ответил Тим. — Можно найти шансы и вероятное распределение очков в ежедневной газете. Люк кивнул. — На самом деле это довольно просто, и когда вы применяете Бернулли к статистике предвидения, возникает интересная тенденция. Энни, как скоро случился пожар после того, как твоя тетя решила оставить своих сыновей дома? — В тот же вечер, — ответила Энни. Люк выглядел довольным. — И вот вам прекрасный пример. Распределение Бернулли, которое я озвучил, показывает, что предсказательные вспышки — или предвидения, если вам больше нравится это слово — имеют тенденцию быть наиболее точными, когда предсказанное событие находится всего в нескольких часах. Когда время между предсказанием и предсказанным событием становится больше, вероятность того, что предсказание сбудется, начинает снижаться. Как только оно становится вопросом недель, результат в значительной степени стремится к нулю, и П становится О. Он обратил свое внимание на блондина. — Ты это знаешь, и люди, с которыми ты работаешь, тоже знают. Они знают это уже много лет. На самом деле, на протяжении десятилетий. Должны знать. Любой математик с компьютером может рассчитать Распределение Бернулли. Возможно, это было не совсем ясно, когда вы начали эту катавасию в конце сороковых или начале пятидесятых, но к началу восьмидесятых вы должны были знать. Наверное, даже в шестидесятых. Смит покачал головой. — Ты очень умный, Люк, но ты все еще ребенок, а дети склонны к магическому мышлению — они искажают истину до тех пор, пока она не будет соответствовать тому, что они хотят, чтобы было правдой. Как вы думаете, мы не проводили тесты, чтобы доказать способность нашей группы к предвидению? Его шепелявость становилась все хуже. — Мы запускаем тесты каждый раз, как только разыскиваем нового предсказателя. Им поручается предсказать ряд случайных событий, таких как опоздания прибытия определенных самолетов… новостные события, например, такие как смерть Тома Петти… итоги голосования по Брекзит… время проезда определенных транспортных средств, через определенные перекрестки. Это история успехов — зафиксированных успехов — уходящих в прошлое почти на три четверти века! Три фетферти фека. — Но ваши тесты всегда фокусируются на событиях, которые вот-вот произойдут, — сказала Калиша. — Не трудись отрицать, это горит у тебя в голове, как неоновая вывеска. Кроме того, это логично. Какая польза от теста, если вы не можете оценить результаты в течение пяти или десяти лет? Она взяла Ники за руку. Люк отступил к ним и взял за руку Калишу, и теперь Тим снова услышал этот гул. Он был низким, но он был. — Член Палаты Представителей Берковиц был именно там, где наши предсказатели и говорили, что он будет, в день своей смерти, — сказал Смит, — и это предсказание было сделано за целый год до случившегося. — Хорошо, — сказал Люк, — но вы нацелились на людей — Пола Уэстина, например, — основываясь на прогнозах о том, что произойдет через десять, двадцать, даже двадцать пять лет. Вы знаете, что они ненадежны, вы знаете, что все может случиться, чтобы повернуть людей и события, в которых они участвуют, в другом направлении, что-то тривиальное, типа пропущенный телефонный звонок, может это сделать, но вы гнете свою линию. — Допустим, ты прав, — сказал Смит. — Но разве не лучше перестраховаться, чем потом сожалеть? — Равфе. Софалеть. — Подумай о предсказаниях, которые сбылись, а затем подумай о возможных последствиях бездействия! Энни вернулась на шаг назад, может быть, даже на два. — Как вы можете быть уверены, что предсказания сбудутся, если вы убьете людей, о которых они говорят? Я этого не понимаю. — Он тоже не понимает, — сказал Люк, — но ему невыносима мысль, что все убийства, которые они совершили, были совершены без веской на то причины. Никто из них не может. — Мы должны были уничтожить деревню, чтобы спасти ее, — сказал Тим. — Разве кто-нибудь не говорил подобного во Вьетнаме? — Если ты намекаешь на то, что наши предсказатели водят нас за нос, выдумывая всякое… — А ты уверен, что они этого не делали? — Возразил Люк. — Может быть, не сознательно, но… у них там хорошая жизнь, правда? Легкая. Не очень похожа на ту, что была у нас в Институте. И, возможно, их предсказания просто похожи на подлинные, в то время, когда на самом деле они слеплены из говна. И они естественно не учитывают случайностные факторы. — Или Божьи, — внезапно произнесла Калиша. Смит, который уже Бог знает сколько времени изображал из себя Бога, при этих словах сардонически улыбнулся.