«Золотые твои слова», — подумал Игорь Климов, которому было смешно наблюдать, как Муха корчит из себя олигарха. Он был рожден для того, чтобы стать быком; быком он и стал, и быком же оставался по сей день. Скрыть это обстоятельство не могли даже самые дорогостоящие аксессуары. Уникальный золотой портсигар, вопреки чаяниям Виктора Мухина, вовсе не добавлял ему солидности — напротив, глядя, как Муха достает портсигар из кармана, трудно было отделаться от мысли, что он его где-то спер. Поскольку смотреть на партнера было делом бесперспективным — смотри хоть сто лет, все равно ничего нового не увидишь, — Игорь Витальевич переключил свое внимание на посетителя, который, будто по волшебству, возник на пороге офиса в самый острый момент. Он представлялся Климову подарком судьбы, посланным, чтобы удержать их с Мухой на краю финансовой пропасти, в которую они уже готовы были свалиться. Подарок судьбы оказался мужчиной средних лет — точнее определить его возраст Игорь Витальевич затруднялся, поскольку тюменский предприниматель Худяков относился к тому типу людей, которые в молодости выглядят старше своих лет, а в зрелости — намного моложе. Он словно застрял где-то в районе своего сорокового дня рождения и, судя по некоторым признакам, превосходно чувствовал себя в этом состоянии. Вячеслав Гаврилович Худяков не мог, как Муха, похвастать избытком накачанного в тренажерном зале тела, однако пребывал в отменной физической форме. Этого обстоятельства не мог скрыть даже застегнутый на все пуговицы деловой костюм — одежда, будто нарочно созданная для того, чтобы с одинаковой легкостью прятать как достоинства, так и недостатки фигуры, делая мужчин одинаковыми, словно сошедшие с одного конвейера манекены. Костюм на Вячеславе Гавриловиче был дорогой, но скромный, традиционного покроя, часы — хорошие, но вполне обыкновенные, а манеры — светские. Он так же мало походил на решившего от нечего делать открыть собственный бизнес оператора бурильной установки, как Муха — на экономиста с дипломом Гарварда. То, как легко и изящно он осадил зарвавшегося Мухина, напомнив ему, что деньги лишними не бывают, свидетельствовало о недурных мыслительных способностях и ироническом складе ума. С определенной точки зрения это было плохо: ирония — верная спутница скепсиса, а скепсис, помноженный на острый ум, — это и броня, и оружие в вечной битве законопослушного бизнесмена с проходимцами наподобие все того же Мухи. Развести такого человека — дело непростое, особенно если работать приходится в паре с самоуверенным дебилом и без твердой почвы под ногами. — Прошу меня простить, — сказал тюменский предприниматель Худяков, непринужденно откидываясь на спинку кресла и кладя ногу на ногу, — я, кажется, прервал ваше чаепитие. Вы не стесняйтесь, пейте. Климов мысленно чертыхнулся. Полупустая бутылка «Джонни Уокера» была надежно спрятана от посторонних взглядов в тумбе стола, зато стаканы с недопитым виски красовались на самом видном месте. Да и разило от них с Мухой, наверное, на весь кабинет… Вот незадача! Начинать при таких условиях серьезные переговоры — это же самоубийство! — Это не чай, — решив сразу прощупать почву, сообщил Климов. Муха сделал ему большие глаза, но он не обратил на эту пантомиму внимания. — Вы нас извините, бога ради. Просто случился повод, ну и… — Понимаю, понимаю, — благосклонно кивнул Худяков. — Не стоит оправдываться, дело вполне обыкновенное и в разумных количествах не только приятное, но и полезное. Я и сам иногда не прочь взбодриться подобным образом… — Так, может, по маленькой? — опередив Климова, встрял Муха. — А знаете, не откажусь, — с обезоруживающей улыбкой заявил Вячеслав Гаврилович. — Я ведь прямо с самолета, даже в гостиницу не успел заехать. Так что глоточек освежающего мне не помешает. Муха кликнул секретаршу и распорядился насчет лимончика и всего прочего, в том числе и нормального стакана для гостя. Климов извлек из стола бутылку и поинтересовался, нужен ли гостю лед. Лед Худякову не требовался, и слава богу, поскольку в офисе его не было и Климов понятия не имел, где его взять. Муха предложил гостю сигариллу, и тот снова согласился, заявив, что из такого портсигара с радостью взял бы даже газетную самокрутку с махоркой. Это дало Мухе повод продемонстрировать еще и свою золотую, с именной гравировкой зажигалку. Пока гость восторгался ею и с видом знатока раскуривал тонкую вонючую сигару, партнеры снова обменялись быстрыми многозначительными взглядами. Если клиент не лгал и действительно прибыл прямо из аэропорта, никуда не заезжая по дороге, он мог быть не в курсе последних печальных событий. Конечно, войти в этот самый курс ему ничего не стоило, а это означало, что надо ковать железо, пока горячо: плотно брать нефтяника в работу, поить его виски, таскать по ресторанам и саунам, знакомить со сговорчивыми девчонками до тех пор, пока он не подмахнет контракт на самых выгодных для партнеров условиях. Ему нужны оптовые поставки? Пожалуйста, сколько угодно! Пусть забирает все, что зависло на складах, плюс те двадцать тонн, что сейчас где-то на подходе, и катит обратно в свою Тюмень. Скатертью дорога! Они выпили по маленькой, и Климов, изо всех сил изображая радушного хозяина, извлек из заначки вторую бутылку. Посетитель пил охотно и, казалось, не замечал, что хозяева не столько пьют, сколько нюхают содержимое своих чайных стаканов в красивых металлических подстаканниках. За выпивкой Вячеслав Гаврилович оживленно болтал — рассказывал, каково вести бизнес на суровых просторах Сибири, жаловался на чиновников и налоги, сетовал на удаленность от центра и на сам центр, то бишь на Москву, которая, как гигантский пылесос, вытягивает деньги из всей России. Под этот безответственный, ни к чему не обязывающий треп Худяков будто невзначай ухитрился продемонстрировать партнерам учредительные документы и реквизиты своей фирмы, а также снабдить их всей информацией о принадлежащей ему сети супермаркетов, которой считал нужным их снабдить. Все-таки он был нефтяник, потому что только русский нефтяник может пить как лошадь и при этом квалифицированно вести деловые переговоры. — Знаете, такие вещи не принято говорить в самом начале переговоров, — задушевным тоном признался Климов, щедро подливая клиенту виски, — но я вам скажу как на духу: ваш приезд пришелся очень кстати. Вы наверняка навели о нас справки и знаете, что наша репутация безупречна. Основана она на качестве предлагаемого нами товара, о котором вы, должно быть, тоже наслышаны. Не стану отрицать, вино разливается по бутылкам здесь, в России, но весь виноматериал поставляется прямо из Франции, и качество его находится под постоянным контролем как с нашей стороны, так и со стороны поставщика, который, как вы понимаете, привык дорожить своей репутацией не меньше нашего. А может быть, и больше. — Еще бы, — хмыкнул сибиряк, — это же «Шамбертен», любимое вино самого Наполеона Бонапарта! Такой торговой маркой поневоле станешь дорожить. — Совершенно верно. Но именно высокое качество вина является нашей ахиллесовой пятой… — Цена, — с понимающим видом улыбнулся Худяков и хлебнул виски с энтузиазмом, свидетельствовавшим о том, что он уже не совсем трезв. — Совершенно верно! — воскликнул обрадованный понятливостью собеседника Климов. — Цена немаленькая, а это, сами понимаете, существенно ограничивает объемы продаж. Приходится работать с довольно узким кругом постоянных клиентов, который, конечно, растет, но не так быстро, как нам хотелось бы. — А бизнес должен расширяться, иначе его проглотят, — подсказал Худяков. — Таков суровый закон рыночной экономики. Что ж, я полагаю, мы с вами удачно нашли друг друга. Наш регион, как вы знаете, бедным не назовешь. У людей водятся деньги, и они хотят жить по-человечески — как в центре, а если получится, то и немножко лучше. Вы бы видели, какой фурор произвело ваше вино, когда я выставил его на стол перед гостями! Замечу в скобках, что всеобщий восторг только усилился, когда я упомянул, сколько стоит бутылка. Потому что если качество определяет цену, то цена служит пускай не стопроцентным, но все же достаточно надежным залогом качества. — Красиво сказал, слушай! — с утрированным кавказским акцентом воскликнул окончательно развеселившийся Муха, которому в связи с разговором о взаимосвязи цены и качества немедленно вспомнился Ржавый Реваз. — За это надо выпить! — Стало быть, с нашей продукцией вы знакомы не понаслышке, — констатировал Климов, когда предложение его раздухарившегося партнера было благополучно претворено в жизнь. — Я так понимаю, что дальнейшая реклама ни к чему. Поговорим конкретно? — Для того и приехал, — заявил Худяков, оглаживая ладонью свою тронутую сединой шкиперскую бородку. — Какая партия вас интересует? — взял быка за рога Игорь Витальевич, которому некуда было отступать. — Сорок тысяч бутылок вас устроят? — Для начала, пожалуй, да, — подумав секунд десять, сказал сибиряк. — А там видно будет. Если мои расчеты окажутся верны и спрос будет соответствовать ожидаемому, размеры поставок придется увеличить. Вы справитесь? Партнеры, уже не скрываясь, обменялись многозначительными взглядами. Сорок тысяч бутылок включали в себя и те двадцать тонн грузинского виноматериала, которые едва не стали для них яблоком раздора. Это было чудо, явившееся им на грани полного краха. — Справимся, — уверенно заявил Муха. — Должны справиться, — с легким сомнением в голосе согласился Климов. — Хотя, возможно, для этого потребуется некоторое расширение производства. — Бизнес должен расширяться, — напомнил Худяков. — Кстати, я был бы не прочь осмотреть вашу производственную базу. Муха округлил глаза, и Климову стоило немалых усилий воздержаться от такой же точно реакции. Пускать потенциального покупателя на завод, куда буквально в любую минуту могли прибыть под завязку залитые левым сырьем виновозы, было категорически нельзя. Но отказ означал потерю перспективного клиента, и оба партнера понимали, что встретить еще одного лоха, способного поверить, что кто-то может единовременно отгрузить ему сорок тысяч бутылок настоящего «Шамбертена», вряд ли посчастливится. — Что-то не так? — спросил Худяков, который, несмотря на выпитое, чутко уловил случившуюся в разговоре заминку. — Все в порядке, — заверил его Климов. — Просто там сейчас идет установка нового оборудования, линия практически стоит, все в руинах… Не хотелось бы произвести на вас плохое впечатление. Мы все будем знать, что оно ложное, но у вас все равно останется неприятный осадок, а кому это надо? — Пожалуй, вы правы, — согласился Худяков. — Но как же тогда быть? — Вы надолго в Москву? — поинтересовался Климов. — Недельки на полторы-две. Игорь Витальевич вопросительно посмотрел на партнера. — Вот через недельку и сгоняем, — уверенно объявил Муха, прикинув, сколько времени потребуется на то, чтобы принять груз с Кавказа, разлить его по бутылкам с внушающими доверие этикетками и убрать с глаз долой, аккуратно замаскировав эту гору липы ящиками с настоящим французским вином. На это нужна была всего пара дней, но он не знал, когда именно прибудут виновозы Ржавого Реваза, и позаботился о том, чтобы иметь запас времени. — Я тебя сам отвезу, все покажу, обо всем расскажу. Дегустацию проведем, как положено, в баньке попаримся… — Не возражаю, — сказал Худяков. — Банька — это вещь. — Он повернулся к Климову, в котором, похоже, с первого взгляда распознал человека, отвечающего за решение важных финансовых вопросов. — Если вы не возражаете, оплата будет произведена по факту, сразу же после отгрузки — единовременно и в полном объеме. Мухин, явно не удержавшись, откровенно присвистнул. Климову захотелось сделать то же самое, но он опять сдержался. — Слушай, земляк, — взяв привычный панибратский тон, сказал Худякову Муха, — ты, вообще, представляешь, о какой сумме идет речь? — Пока лишь в самых общих чертах, — с любезной улыбкой ответил ему Худяков. — Мы ведь еще не говорили об оптовой цене, — добавил он, адресуясь к Климову. — Оптовая цена обычно составляет сто восемьдесят евро за бутылку, — проинформировал его Игорь Витальевич. — В общем-то, не в наших правилах ее снижать… — Но с учетом размеров партии… — в тон ему подсказал сибиряк. — Совершенно верно. С учетом размеров партии и имея в виду дальнейшее плодотворное сотрудничество, я склонен уменьшить цену до ста пятидесяти евро за одну бутылку. Если, конечно, мой партнер не имеет возражений. — Не имеет, — заверил Муха. Судя по выражению лица, он был счастлив и готов сию минуту полезть к клиенту целоваться. — Вот и превосходно, — сказал клиент. — Таким образом, получается шесть миллионов евро — прекрасная, круглая сумма, радующая глаз. Надеюсь, вас устроит безналичная форма расчета. Я могу заказать кэш, но на это потребуется дополнительное время… — Полноте, зачем же? — замахал на него руками Климов. — Мы работаем легально, налогов не утаиваем… — А жаль, — как бы про себя заметил Муха. — Действительно жаль! — повернувшись к нему, живо подхватил Худяков. — Да, времена переменились, и порой трудно понять, в лучшую сторону или, наоборот, в худшую. А тут еще мировой финансовый кризис… Слава богу, что мы не банкиры! — Ну, от этого кризиса достанется не только банкирам, — вздохнул Климов. Они немного поговорили о финансовом кризисе, прикончив под этот разговор вторую бутылку скотча. Осознав, что выпить больше нечего, да, пожалуй, и не стоит, сибиряк засобирался восвояси. — Значит, вы мне покажете производство через неделю, — напомнил он, уже стоя в дверях. — Думаю, этого времени вам хватит, чтобы навести обо мне справки и убедиться в моей платежеспособности. Доверяй, но проверяй, знаете ли! Эта произнесенная под занавес фраза Игорю Климову решительно не понравилась. Вообще, после того, как за Худяковым закрылась дверь, Игорь Витальевич вдруг осознал, что в предпринимателе из Тюмени ему не понравилось многое и среди прочего то, какое ничтожное воздействие оказала на него принятая внутрь лошадиная доза виски. Ведь он практически в одиночку усидел целый литр неразбавленного скотча, а ушел трезвый как стеклышко! — Перестань маячить, в глазах рябит, — сказал он Мухину, который расхаживал по кабинету, энергично потирая ладони. — Сядь, это дело надо обмозговать. — А по-моему, это дело надо спрыснуть, — усаживаясь, возразил партнер. — Это ж такая пруха, что прямо не верится! — То-то, что не верится, — мрачно согласился Климов. — Какой-то он мутный, этот нефтяник. — Да наплевать, — легкомысленно отмахнулся Муха. — Лишь бы бабки не забыл отслюнить. И потом, почему мутный? Обыкновенный провинциальный лох с кучей зелени в бумажнике. Ну, что тебе опять не нравится? Климов задумчиво повертел на столе оставленный Худяковым листок с реквизитами торгового предприятия «Твой выбор». — Не знаю, — сказал он. — Тебе не кажется подозрительным, что он возник не позавчера и не через неделю, а именно сегодня? Прямо как бог из машины… — Какой еще бог? — не понял Муха. — Это такое выражение. Античные драматурги, создавая свои пьесы, по неопытности сплошь и рядом загоняли героев в ситуации, откуда просто не было выхода. Представляешь? Герой, по идее, должен победить всех злодеев, а победить не выходит, хоть ты тресни. Вот тогда-то на сцене откуда ни возьмись появлялся какой-нибудь сочувствующий герою божок и в два счета разруливал ситуацию. Ты понимаешь, что это такое — шесть миллионов евро?! Я лично такой суммы сроду в глаза не видел. Да и ты, я думаю, тоже. — Ну и нормально, — объявил Муха, которому явно не хотелось думать о плохом, а хотелось продолжения банкета. — Бог так бог. Как раз то, что нам сейчас нужно. Не пойму, чего ты паришься? — Я и сам многого не понимаю. Например, на кой ляд ему понадобилось наше производство? Что он там потерял, что он в этом понимает? Лох… Лох может заработать шесть тысяч евро, но никак не шесть миллионов! И вообще, странно он себя ведет: сначала готов не глядя, чуть ли не сию секунду подписать контракт, а потом вдруг оказывается, что контракт он не подпишет, пока не осмотрит завод. Нутром чую, тут какой-то подвох. — Ну, если нутром… — протянул Муха, очень недовольный тем, что партнер испортил ему праздничное настроение. — Ты что, хочешь сказать, что это он нам кислород перекрыл? — Не исключено, — сказал Климов. — А зачем? — Да я-то откуда знаю?! Ты у нас за безопасность отвечаешь, вот и займись — проверь, что это за птица, узнай, чем дышит, чего ему надо. — Да сделаю, не кипятись. Сроку целая неделя… — Вот именно. И эту неделю, заметь, он дал нам сам, даже глазом не моргнув. Боюсь, он не так прост, как кажется на первый взгляд. — Ну, понес… А если выяснится, что он в порядке? — Тогда я первый брошусь ему на шею, — искренне заверил Игорь Климов. — Поверь, нет на свете человека, который хотел бы этого больше, чем я! — Есть, — буркнул Муха. — Про меня-то забыл, что ли?