— Да, понимаю, товарищ подполковник Московского уголовного розыска. Подполковник Волконский недоверчиво посмотрел на белобрысого практиканта и проговорил: — А мне кажется, что не совсем, уважаемый Александр Сергеевич. Что это за прическа — «а-ля Пушкин»?! Молодой человек, поправив на носу очки, небрежно хмыкнул и ответил: — Обыкновенная прическа. Оперативной работе она не мешает, а даже, как я думаю, наоборот, помогает, не выделяет из толпы. Волконский снисходительно усмехнулся и встал со своего места. Александр Кучинский тоже хотел было встать со стула, однако старший по званию офицер остановил его жестом, и практикант остался на месте. — Сиди, лейтенант, настояться и напрыгаться за свою долгую службу еще успеешь, — покровительственно заметил Волконский и, взяв со стола пачку папирос, достал из нее одну и закурил. Глубоко и с наслаждением затянувшись крепким горьким дымом, Семен Карлович выдохнул и положил обугленную спичку в хрустальную пепельницу. Потом взглянул на притихшего практиканта. — Можете курить, лейтенант, — разрешил подполковник Волконский Александру Кучинскому, а сам вернулся на рабочее место и уселся в кожаное кресло. От предложения своего начальника молодой человек вежливо отказался. — Благодарю, товарищ подполковник, — проговорил он, — но я не курю, бросил! Волконский удивленно и даже как-то уважительно посмотрел на коллегу и протянул: — Да-а… Ценю, товарищ лейтенант, живете не по дням, а по часам, уважаемый. Не успели родиться, Александр Сергеевич, а уже и закурили и бросили… Александр Кучинский надул губы и спокойно ответил на выпад своего начальника: — Жизнь коротка, Семен Карлович, особенно у чекистов, так что нужно попробовать все, а лишнее и вредное отбросить. Опытный и бывалый службист одобрительно кивнул и заметил: — Хорошо мыслишь, Пушкин. Все плохое нужно оставлять за бортом нашей жизни и думать только о работе! — Так точно! — сказал светловолосый очкарик, но уже не вставая со своего места. — Ну а как прошел первый рабочий день? — подвигая разговор в нужное русло, поинтересовался Волконский. — Каковы впечатления и успехи? — Вы знаете, Семен Карлович, — слегка подавшись вперед, стал рассказывать Кучинский, — очень интересное и запутанное дело. Подполковник Волконский с интересом взглянул на лейтенанта Кучинского. — Я слушаю вас… — Дело в том, товарищ подполковник, — поправив на носу очки, с жаром выпалил молоденький практикант, — что нет никаких свидетелей и улик, кроме пули киллера, застрявшей в голове убитого футболиста Виктора Олифиренко. — Так что, дело тухлое, товарищ лейтенант? — немного нахмурившись, сухо поинтересовался Волконский у Александра Кучинского. — Да как сказать, Семен Карлович, — приподнявшись со стула и слегка задумавшись, медленно ответил лейтенант Кучинский, — на первый взгляд вроде бы и нет никаких улик, но понимаете, в чем дело… Бывалого и опытного следователя немного развеселили горячность и возбужденность молодого лейтенанта, который со страстью исповедовался перед своим начальником и с головой окунулся в воспоминания и повествования расследования убийства молодого футболиста. — И в чем же дело, Александр Сергеевич? — спокойно и хладнокровно поинтересовался Волконский у своего молодого коллеги. Семену Карловичу вдруг вспомнилась его молодость в то беспокойное время конца двадцатого века, когда он безусым юнцом пришел в Московский уголовный розыск. Он тогда так же, как и этот кучерявый романтик, мечтал о том, что искоренит в своей стране преступность. Однако мимолетные воспоминания перебил дальнейший доклад молоденького практиканта. — Да понимаете, товарищ подполковник, — как бы оправдываясь, произнес светловолосый очкарик и стал переминаться с ноги на ногу, — по всей логике в этом преступлении присутствует какая-то непонятная подоплека… Подполковник Волконский смерил своего собеседника недоуменным взглядом и переспросил: — Какая подоплека? — Да понимаете, товарищ подполковник, — горячо произнес молодой практикант, — я чувствую, что здесь не просто убийство ради ограбления, а конкретный заказ… Подполковник Волконский прервал его: — Хорошо мыслите, товарищ лейтенант, есть хватка и даже какой-то профессиональный подход. Кучерявый очкарик, смущенно и немного самодовольно покраснев, как-то неопределенно покачал головой, протяжно вздохнул, но ничего не ответил своему начальнику. Зато Волконский, слегка откашлявшись, спокойно, но довольно авторитетно заявил: — Однако, дорогой лейтенант, чувства не должны подменять факты! Александр Кучинский прекрасно понимал правоту своего старшего товарища и хотел снова возобновить разговор на эту тему, однако Волконский, закурив новую папиросу, как бы между прочим задал вопрос на совсем другую тему: — Кстати, заместитель министра МВД Старогородцев не ваш родственник? — А разве это имеет какое-нибудь отношение к моей службе? — недовольно пробурчал молодой человек. Подполковник Волконский добродушно улыбнулся и развел руками: — Нет, Александр, просто я вижу перед собой молодого человека, у которого в жилах течет настоящая кровь потомственного следователя! — Это мой дядя, — смущенно признался очкастый паренек и тут же, подняв светловолосую кучерявую голову, попросил своего начальника: — Только, товарищ подполковник, я бы не хотел, чтобы это афишировалось в нашем заведении и влияло на мою карьеру. Волконский облегченно вздохнул, получив нужную и полезную для себя информацию. — Разумеется, Александр, — заверил он и, как-то странно улыбнувшись, произнес: — Но, как вы понимаете, товарищ лейтенант, шила в мешке не утаишь. Рано или поздно, но все узнают, кто есть кто. Ведь мы не в торговой лавке, а в уголовном розыске. Александр кивнул: — Понимаю, товарищ подполковник, но чем позднее, тем лучше. Хозяин кабинета весело рассмеялся, не только от достойного ответа своего собеседника, но и оттого, что его вдруг осенила прекрасная идея. — Молодец, товарищ Кучинский! — воскликнул подполковник. — Уважаю твою позицию! Александр с интересом посмотрел на своего начальника. — И даже помогу тебе стать настоящим чекистом! — добавил Волконский. — Как? — уточнил Кучинский. Семен Карлович усмехнулся и, закурив папиросу, встал из-за стола. — А очень просто, — сказал он, — поручу вам расследование убийства футболиста Олифиренко, где вы можете проявить себя как с лучшей, так и с худшей стороны. Но, по крайней мере, кроме себя больше не на кого будет пенять: ни на дядю, ни на меня и ни на судьбу! От такого предложения молоденький практикант чуть не подпрыгнул на месте. — Вы это серьезно?! — воскликнул он. Подполковник Волконский недовольно и сухо откашлялся и заметил: — А я что, похож на торгашку с базара? Александр Кучинский виновато засопел и, сняв очки, протер их платочком. Волконский выдержал небольшую паузу и добавил: — Разумеется, куратором у вас останется капитан Четвериков. Так что всю ответственность за провал или за удачу проведенного следствия будете делить пополам с Георгием Ивановичем. Волконский снова промокнул носовым платком свою огромную лысину и посмотрел на молодого коллегу. — Если поручите дело, постараюсь оправдать, — заверил начальника практикант. — Поручу! — после некоторой паузы произнес Семен Карлович, встал из-за стола и протянул руку для рукопожатия. Когда Кучинский вышел и подполковник Волконский опять остался в кабинете один, он достал из шуфлядки стола новую пачку папирос, медленно распечатал ее и закурил. Только что ему удалось переложить весь груз ответственности на худые плечи своего практиканта, вернее будет сказать, на плечи его могущественного родственника. Вариант был почти беспроигрышный, и если дело выгорит, то звезда заблестит на погонах Волконского, а если следствие провалится или зайдет в тупик, то пусть отвечает этот самоуверенный молокосос, которого, если что, из ямы вытянет его дядя — заместитель министра внутренних дел России Кузьма Викторович Старогородцев. Волконский снял трубку и набрал номер телефона капитана Четверикова, чтобы сообщить ему о своем решении и проинструктировать о дальнейших оперативных действиях следственной группы… Глава 5. Пьяный свидетель