Иллариону Константиновичу Забродову стоило немалых трудов привести двух алкашей в чувство. Для этого ему пришлось сходить в магазин, затариться пивом, водкой и купить суповой концентрат, из которого Ахмет сварил горячее. Что это было, то ли рассольник, то ли борщ, Илларион не знал, так как сам не пробовал, зато двое проспавшихся алкоголиков с удовольствием выпили по сто граммов и откушали стряпню татарина. — Хорош щец! — удовлетворенно похвалил приготовленный старым дворником суп лысоголовый «свидетель». — Весьма знатный супец! Говорков также одобрительно отозвался о кулинарных способностях своего приятеля татарина Ахмета, однако все время посматривал на недопитую бутылку водки, которую полковник в отставке поставил на видное место, но до поры до времени запретил пить. — Так, мужики! — закурив сигарету и встав из-за стола, серьезным тоном произнес полковник в отставке Забродов. — На халяву никто вас поить не будет! Невысокого роста осоловевшие собутыльники обреченно вздохнули и обиженно посмотрели на своего строгого благодетеля. — Илларион Константинович, так мы отработаем, — убежденно заверил полковника хозяин квартиры и, толкнув Митьку под бок, многозначительно посмотрел на своего товарища: — Я правильно говорю, Митя? — Разумеется, уважаемый, — подтвердил Митя. В отличие от Говоркова и его лысого друга, дворник Ахмет, выпив пивка с водочкой, молча сидел в сторонке и наблюдал за происходящим. Забродов недоверчиво посмотрел на собравшихся мужчин. — Я видел твои отработки, Петрович, — недовольно напомнил он своему соседу. Иосиф Петрович виновато засопел и, приложив руку к сердцу, произнес: — Каюсь, Илларион Константинович, бес попутал! Но дело-то сделано! Хозяин квартиры указал рукой на своего приятеля, который не совсем понимал, что происходит в квартире Говоркова. — Вот и свершившийся фрукт! — гордо заявил Говорков и тут же поправился: — То есть я хотел сказать — факт! — Вижу… — выпустив струю дыма, произнес Илларион Константинович. Иосиф Говорков радостно усмехнулся и дружески хлопнул ладонью по худому плечу своего приятеля Митьки, отчего тот непроизвольно сгорбился, но тут же выпрямился и встал во весь свой небольшой рост. — А собственно, по какому поводу мы тут собрались, господа? — поинтересовался он у присутствующих мужиков, хотя вопрос был больше адресован к хозяину квартиры. — Это, Митя, ты сейчас узнаешь, — сказал Петрович своему товарищу. — Тебе нужно будет ответить на несколько вопросов, которые тебе задаст товарищ Забродов, — и, взглянув на соседа, поинтересовался: — Я правильно тебя понял, Константинович? — Совершенно верно, Петрович, — подтвердил Забродов. — Бежать никуда не нужно, а только постараться вспомнить и ответить на несколько простых вопросов. Лысоголовый мужчина, поправив свой пиджачок с коротковатыми рукавами, нерешительно пожал худыми плечами и, удобнее усевшись на табурете, чинно произнес: — Я не против! — Прекрасно, господа! — облегченно произнес разведчик, у которого появилась надежда выбить информацию от братьев Черепановых. — Тогда приступим. «Свидетель», неопределенно фыркнув, взял со стола пачку сигарет, затем, вынув из нее одну, медленно и важно прикурил и тут же, глубоко затянувшись горьким и едким дымом, аккуратно выпустил несколько табачных колечек. — Я готов, господа, спрашивайте! — важно произнес он и гордо посмотрел на полковника Забродова. Илларион Константинович Забродов под таким пристальным и независимым взглядом «свидетеля» даже немного стушевался и, тоже не торопясь, закурил новую сигарету. — Вас как зовут, уважаемый? — перед тем как начать серьезный и обстоятельный разговор, поинтересовался Забродов у нового знакомого. — Митька! — вместо своего приятеля весело и быстро сообщил Говорков. Забродов недовольно сверкнул глазами и строго сказал: — Петрович, я не тебя спрашиваю! Лысоголовый мужчина одобрительно прищелкнул языком и важно хмыкнул. — Совершенно верно, товарищ Забродов, — чинно встав с табурета, склонив лысую голову и тут же вскинув ее, гордо, словно на важном дипломатическом приеме в иностранном посольстве, представился Митька. — Дмитрий Дмитриевич Лопухов! Илларион Забродов, уважительно посмотрев на своего собеседника, так же чинно и важно кивнул ему ответ и проговорил: — Очень приятно, товарищ Лопухов! Ахмет и Говорков от удивления раскрыли рты. — Ну ты даешь, Ми-ми-и… — слегка заикаясь, медленно и уважительно произнес Говорков и осекся на полуслове, — Ми-трич! Генерал, не меньше! — Точно! Артист, Ми-трич! — восхищенно поддержал Иосифа Говоркова дворник. Лопухов расплылся в улыбке: он был явно польщен высказываниями своих дружков, однако, посмотрев на строгое лицо седовласого полковника, тут же стал серьезным. — Да, товарищ полковник, я слушаю вас, — затушив окурок в пепельнице, с готовностью произнес Лопухов и виновато улыбнулся. Илларион Забродов обвел взглядом присутствующую компанию и, подождав, пока под его суровым взором все успокоятся, повернулся к Лопухову. — Где ты, Дмитриевич, был вчера ранним утром? — задал он конкретный и простой вопрос Лопухову. Однако простой вопрос полковника Забродова оказался для Дмитрия Дмитриевича не совсем простым, а скорее даже весьма затруднительным и сложным. — Вчера утром? — медленно переспросил Лопухов и, нервно заерзав на табуретке, мучительно наморщил лоб, чтобы вспомнить вчерашние события. Илларион кивнул головой. — Да, вчера утром, — спокойно и не подгоняя Митрича, подтвердил полковник в отставке, — где-то приблизительно с часов пяти утра и до семи. Дмитрий Дмитриевич силился, пыжился, но так и не смог вспомнить. — Да черт его знает, товарищ Забродов, — ответил он нервно, — точно не помню, где я был! — Как, совсем не помнишь? — все еще на что-то надеясь, уточнил Забродов. Лопухов отрицательно затряс лысой головой и, виновато разведя руками, ответил: — Не помню, товарищ Забродов. — Да ты что, Митрич, не помнишь, как ты спал возле мусорных баков, — воскликнул Ахмет, — и как потом мы с тобой похмелялись у меня красненькой? — Точно, Ахмет! — воскликнул Митрич. — Вспомнил! Точно, мы с тобой еще пили… как это чернило называется… — алкоголик на мгновение задумался. Старый дворник недовольно засопел и тихо подсказал Лопухову: — Вермут! Дмитрий Лопухов радостно просиял. — Точно, Ахметушка! Ну конечно же, вермут! — весело воскликнул лысоголовый «свидетель». — Мы же потом еще с тобой отполировали его пивком! — Митрич, пивко — это хорошо, — недовольно пробурчал полковник в отставке, — ты по существу вспоминай: где был, может быть, что-то видел? — Вспоминай, вспоминай, — раздраженно проворчал Митрич и потер ушибленное колено, — вспомнишь тут! Меня как шандарахнуло вчера, так я все и перезабыл! При этих словах Дмитрий Дмитриевич сел на табуретку и, задрав калошину штанины, показал рану, которая уже затянулась темной корочкой. — Вот видите! — победоносно воскликнул Лопухов, показывая разбитое колено. Приятели Митрича с интересом наклонились вперед и стали рассматривать его рану, при этом сочувственно покачивая головами и причмокивая губами. — Да… — протяжно произнес старый татарин, — это ведь надо, чуть не убили! — Да, черномазые козлы! — согласился Дмитрий Лопухов. — Видишь ли, разъездились они на своих дорогих машинах, словно у себя в квартире! — Мало ты с этих лихачей содрал, — укоризненно сказал Иосиф Петрович, — я бы уж им показал. А ты каким-то полтинником ограничился, дурак! — Да мне тогда не до денег было! — зло возразил Митрич. Говорков не стал спорить с Лопуховым, а только махнул рукой и с сожалением посмотрел на стоящую в углу на холодильнике недопитую бутылку водки. — Эх ты, было, а теперь не было! — обреченно произнес он и сел на свой стул. На кухне воцарилась неприятная тишина. — Стоп, господа разбойнички! — громко выкрикнул Забродов и резко встал со своего стула. — Всем молчать! Ни звука! От громкого крика все присутствующие испуганно вскочили и, не сводя удивленных глаз с Забродова, застыли на месте. — В чем дело? — испуганно спросил Говорков. — Это я хочу узнать, что случилось с Митричем! — раздраженно сказал Забродов.