Если бы только она приложила такие же усилия с Уэсом. Бетани поднялась с пола и прошла в гостиную, ногтем соскребая кусок скотча с пластика, обернутого вокруг дивана. Собиралась ли она извлечь уроки из своих ошибок? Или она собиралась притвориться, что последних двух с половиной недель никогда не было, и уползти зализывать свои раны? Честно говоря, последнее было наиболее привлекательным. Ее колени были резиновыми, а в глазах, как будто был песок от слез. Она хотела, чтобы ее обняли родные сильные руки, и осознание того, что она их не заслуживает, было самым болезненным из всех. Тем не менее, она вытащила телефон из кармана и набрала номер своей сестры, решив не повторять привычки, которые привели ее в эту одинокую, холодную пустыню без мужчины, который был рядом с ней, когда она этого не заслуживала. — Что случилось? — встревоженно ответила Джорджи. — Все в порядке, — быстро сказала Бетани. — Извини, что звоню тебе вот так посреди ночи. Мне просто… нужна помощь. — Она сглотнула. — Мне нужна твоя помощь в подготовке дома к завтрашнему дню. Я не могу сделать это в одиночку. Долгая пауза. — Подожди. Это Бетани? Моя сестра Бетани? Унылая улыбка скользнула по ее губам. — Да, это я. — Хорошо… — медленно произнесла Джорджи. — Я оставлю Трэвиса спать и сразу приду. — Черта с два. — сказал Трэвис на заднем плане. — Ей нужна помощь в обустройстве дома, — донесся приглушенный голос Джорджи. — Бетани нужна помощь? — Да! — Ты уверена, что это она? Их голоса на несколько мгновений затихли среди шороха покрывал, затем вернулась Джорджи. — Трэвис идет со мной. Он не думает, что я могу передвигаться по грязным улицам Порт-Джефферсона в одиночку. — Чем больше, тем веселее. Скоро увидимся. Джорджи пришла не одна. Она появилась с половиной членов Лиги “Только мы”, включая сонную Рози, и Домиником на буксире, который, как обычно, выглядел сильным и защищал свою жену. Бетани открыла входную дверь дома, настолько ошеломленная морем улыбающихся лиц, смотрящих на нее, что отшатнулась в сторону. Они не стали дожидаться, пока она поздоровается с ними, и не стали требовать объяснений. Они просто проходили мимо нее один за другим, пара пожилых леди похлопали ее по плечу, когда проходили мимо. Дом превратился из устрашающе тихого в чрезвычайно шумный, поскольку пластик разрезали ножами Stanley, коробки разрывали, а мебель таскали по этажам. Бетани смотрела на этот хаос со слезами благодарности на глазах, пока ее гены типа А не выдержали и она присоединилась к усилиям. Потребовалось время до рассвета и много инструкций, прежде чем дом был обустроен так, как она себе представляла. Однако она не испытала удовлетворения, потому что человека, с которым она больше всего хотела разделить радость, не было рядом. Он был готов покинуть ее — и правильно сделал. Обильно зевая, ее импровизированный комитет по оформлению начал расходиться, и она стояла в дверях, благодаря каждого из них, пока они все не уехали, чтобы начать свои дни, несомненно, измотанные. Трэвис, Джорджи, Рози и Доминик задержались, убирая остатки беспорядка при распаковке. Джорджи подошла к Бетани и положила голову ей на плечо. — Это выглядит потрясающе. Ты должна по-настоящему гордиться собой. — Я едва узнаю его, — добавил Трэвис, поворачиваясь по кругу, чтобы осмотреть то, что когда-то было домом его детства. — И это чертовски хорошо. Хорошая работа, Бетани. — Спасибо. — Ее сердце тяжело забилось в груди. — Я сделала это не одна. Рози протянула ей одну из чашек кофе, за которыми Доминик поехал на заправку, и мягко спросила: — Уэс дома с Лаурой, я полагаю? От Бетани не ускользнуло любопытство в тоне подруги. Она, очевидно, заметила, что что-то было не так. — Они у меня дома. Они переехали в мой дом. Четыре пары бровей взлетели вверх. —Я не знаю, как долго они там пробудут, — натянуто продолжила Бетани. — Я, кажется все испортила. — Что значит… все? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю. — Трэвис бросил взгляд на свою жену. — Ты должна держать меня в курсе всех сплетен. — Я сама не в курсе, — пробормотала Джорджи, изучая лицо Бетани. — Что бы ты ни испортила, по твоему мнению, это поправимо. Мы поможем. — Я ценю твое предложение. — Она подумала об Уэсе, когда видела его в последний раз, и покачала головой. Он был опустошен решением Паулы, а она оставила его барахтаться. Она эмоционально сорвалась и убежала, как он и сказал. Бросила его с холодными словами, когда он нуждался в ней больше всего. Как он сможет снова доверять ей? Он этого не сделает. Но ее путь к взаимопониманию с Уэсом многому ее научил, и она не откажется от того, чему научилась, как от него в трудную минуту. — Я должна вам кое-что сказать, ребята. — Она отошла от группы, чтобы выглянуть в окно. — Я постоянно сомневаюсь в себе. Я обдумываю каждое слово и каждое решение и отталкиваю людей, чтобы они не узнали, что я на самом деле не в себе. Я просто притворяюсь… прекрасным, динамичным человеком, которого вы все видите перед собой. Все время. Несколько секунд все молчали. — Слава Богу, — выдохнула Джорджи, приводя Бетани в чувство. — Бетани, поздравляю, ты человек. Никто в этой комнате не идеален. — Даже я, — сказал Трэвис, подмигивая. Джорджи толкнула его бедром. — Если мы заставляли тебя чувствовать, что ты должна быть безупречной, нам жаль, — сказала Рози, выходя вперед. — Ты все делаешь так просто, что трудно представить, что ты борешься, как все мы. — Но сегодня ты попросила о помощи. — Доминик кашлянул, явно чувствуя себя неловко, оказавшись в центре внимания даже на секунду. — Наверное, это было нелегко. Для меня это тоже было бы нелегко. — Он посмотрел на свою жену. — Раньше. — И ты сейчас разговариваешь с нами, — добавила Джорджи. — Произнести проблему вслух — это полдела. Например, когда я сказала тебе, что была влюблена в Трэвиса на уроке зумбы. — Давай не будем называть это проблемой, — прорычал Трэвис. — Это было в то время, — уточнила Джорджи и взяла мужа за руку. — Но это превратилось во что-то прекрасное. Проблемы не обязательно должны исчезать, они могут изменить форму, или вы можете заставить их работать на вас. — Она права, — сказала Рози с мягкой улыбкой. — Тебе не нужно все менять в себе. Иногда просто нужно немного честности, и это все изменит. Была ли Рози права? Казалось, что она могла бы быть такой. Бетани стояла перед своими самыми близкими друзьями и семьей, чувствуя себя незащищенной, но при этом ей было легче. Почему этот урок она не извлекла на день раньше? Прошлая ночь могла бы сложиться совсем по-другому. Вместо того чтобы пытаться оттолкнуть Уэса, она могла бы сказать ему правду. Что она была смущена неудачей и в ужасе от того, что разочаровала его. Они могли бы поговорить об этом и двигаться вперед вместе. Более того, она могла бы узнать, как он отнесся к тому, что их дом сочли неподготовленным для опеки над Лаурой. Теперь она потеряла эту привилегию, не так ли? Он никогда больше не станет рисковать из-за такого эгоцентричного человека головой. — Спасибо, ребята, — сказала Бетани, прочищая горло. — И спасибо, что пришли посреди ночи, чтобы помочь мне. Я никогда не смогла бы сделать это в одиночку. — Она повернулась по кругу, чтобы осмотреть жилище в стиле Кейп — Код во всей его сверкающей красе. — Теперь этого будет достаточно, чтобы победить Стивена? Яма в животе Бетани зияла все шире, когда она поняла, что выиграла. Обрадоваться этому она уже не могла. Не тогда, когда она потеряла самое важное. На следующее утро Уэс открыл для себя истинное значение того, чтобы быть родителем. Да, были покупки одежды и пробуждение в пять утра, но в основном это была улыбка и участие в ужасных моментах. Когда он встал с постели в субботу утром, проспав около двадцати минут за всю ночь, дом был пуст. Бетани должна была быть на постановке дома, и то, что он не был там с ней, было неправильно. Они вместе начали проект и должны были вместе его закончить. Когда он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как Лаура чистит зубы, он пожалел, что не может вернуться и закончить свой спор с Бетани по-другому. Господи, как бы он этого хотел. Что хорошего было для него в том, чтобы быть стабилизатором для таких глупых мелочей, как отметина на ее шее? Или заверить ее, что его не волнует утреннее дыхание? Если он не мог быть сильным, когда у нее была серьезная проблема, все остальное дерьмо ничего не значило. Прошлой ночью он мог бы обнять ее, поцеловать и сказать: У нас плохие новости, детка. Давайте выспимся сегодня вечером и обдумаем их утром. А что, если это все, что потребовалось бы, чтобы уговорить ее отступить? Вместо этого он вылетел оттуда, злой и обиженный. Черт, ему все еще больно. Она насыпала соль на его рану, а он был слишком подавлен, чтобы справиться с этим. Но прямо сейчас он мог думать только о Бетани. Неужели она тоже чувствовала себя так ужасно? Возможно, он никогда этого не узнает. Скорее всего, она никогда больше не захочет иметь с ним ничего общего. Мужчина, который не мог быть сильным в ее трудные моменты, вообще не заслуживал ее. В конце концов ему придется придумать план для себя и Лауры. Если Бетани не хотела, чтобы они у нее жили, он бы уважал это, даже если бы не был уверен, что это так. Бетани любила Лауру. Нельзя было ошибиться в том, как она смотрела на его племянницу. То, как она смягчалась каждый раз, когда Лаура произносила ее имя или садилась к ней на колени. И все же он не мог ждать, когда Бетани перестанет упрямиться, чтобы подать апелляцию на опекунство. Это должно было произойти как можно скорее, и он не мог представить, что снова окажет давление на Бетани прямо сейчас. — В понедельник у нас в садике шоу "покажи и расскажи", — сказала Лаура, вертя в руках зубную щетку. — О, да? — Уэс попытался вытереть тыльной стороной ладони глаза. — Что ты собираешься принести? — Магнолиевая свеча Бетани. Я уже положила его в рюкзак. — Почему свеча? Она сплюнула в раковину. — Пахнет, как она.