– Человек ни перед кем не должен выворачиваться наизнанку, даже если это касается самых близких. Может наступить момент, когда личные тайны будут использованы в неприглядных целях. Я уже столкнулся, и не раз, с подобным обстоятельством. Прежде чем рассказать о чём-то непристойном, унизительным или запретным, десять раз подумай – не придётся ли об этом пожалеть. – Только не мне. Ты ведь для меня самый родной, правда! Ладно, не об этом сейчас. Не знаю, видел Витька, как я за ним слежу и потому возбудился, или я в ту пору начала заметно взрослеть, неподдельный интерес ко мне начал проявляться повышенным вниманием. Соседушка по несколько раз в день “совершенно случайно” стал мне встречаться, и каждый раз находил повод для разговора. – А ведь ты до сих пор его любишь! – Глупости. Ты совсем не умеешь слушать, это нечестно! Я млела, впадала в его присутствии в ступор, невольно опускала глаза, не смея встретить ироничный или язвительный взгляд: он же относился ко мне как к деточке. Кожа моя зудела крапивницей, покрывалась противными гусиными пупырышками. Я горела снаружи и холодела изнутри. Витька говорил и говорил: мне было не важно, о чём. Уверенный, с взрослой хрипотцой голос оказывал странное влияние: я начинала парить над собой, замирала от страха, надеясь и одновременно страшась, что Витя до меня дотронется, или поцелует. Я мечтала как можно быстрее повзрослеть, чтобы иметь право надеяться стать любимой. – Думаю, эти переживания одинаковы для всех. – Могу не рассказывать, если тебе не интересно. – Напротив, я весь внимание. Замечательно сознавать, что моя жена не соляной столб, а чувственная, сентиментальная девочка, для которой любовь – не пустой звук. – Меня одолевали фантазии как я и он… впрочем, об этом лучше не рассказывать. Не ухмыляйся… совсем не то, о чём ты подумал. Витька признавался мне в любви, я от избытка чувств падала в обморок, он приводил меня в чувство… да-да – завидуй, ревнуй, самыми настоящими поцелуями. У меня тогда здорово получалось грезить наяву, даже лучше, чем теперь. – А я… я тебе признался в воображаемой любви до или после первого свидания? – Уже не помню. Слишком быстро мы перешли границу целомудренности. – Вот как! По поводу его любви ты падала в обморок, а обо мне даже помечтать ленилась! – Тогда всё было иначе: самые главные события развивались без его участия, в моём впечатлительном воображении. Это было так увлекательно, так волнительно. Азарт предвкушения желанных событий, трепетное томление с расплывчатыми контурами. Не было у меня нужды в практических занятиях, достаточно было грёз. Я лелеяла мечты о любви, о свадьбе, довольно долго, почти до середины зимы. До того дня, когда в сельском клубе крутили фильм “Звезда пленительного счастья”, после которого были танцы. Представляешь, как это происходит в клубе, где нет отопления? Танцующие пары в ватниках и валенках. Умора! – Знакомые ощущения. Приходилось танцевать на подобном балу. Правда, с влюблённостями никакой связи не припоминаю. – Я мечтала, что Витя придёт в клуб и пригласит на танец, даже готова была для такого замечательного события скинуть пальто, под которое надела яркое платье. Он не пришёл. Это было до чёртиков обидно, я даже всплакнула. К тому времени я так замечталась, что реально считала его своим парнем. Оставалось только встретиться и произнести вслух самые главные слова. – А он, ты уверена, что Витька чувствовал то же самое? – Неважно! Для меня это не имело значения. Это были мои мечты. От него требовалось только прийти… и пригласить на танец. Больше ни-че-го! А он не пришёл. – Заинтриговала. Сам не пришёл, но отправил посылку с фекалиями, так что ли? Как я понял – ты хотела рассказать, что тоже вляпалась в дерьмо. – Дурак. Он ждал меня возле клуба… но после танцев. Стоял за деревьями и ждал. Подкрался незаметно, закрыл ладонями глаза. Я сразу его узнала. Он действительно поцеловал меня. Всего один разочек. Как же это было волнительно, как сладко! – Рассказываешь с таким чувством, словно это происходит сейчас. Думаю, Витька игрался с тобой, как кошка с мышкой. – Не знаю. Теперь не знаю. Тогда казалось, что исполнилась самая главная мечта. Я была по-настоящему счастлива. Мы постояли немного в обнимку, потом, не сговариваясь, пошли за околицу, чтобы с чувством молчать там, где никто не увидит. Я буквально таяла, ощущая на своём плече его тяжёлую руку. Сердце стучало с перебоями, предвкушая нечто запретное и невыносимо сладкое, что непременно должно было случиться. – Не тяни резину. Дальше-то что было? – Дальше ему расскажи… дальше я вляпалась! Так же как ты сегодня. Вот! Соблазнительный морок моментально растворился в ночной тишине. Мне было ужасно стыдно и гадко. Я расплакалась и убежала. Тошнотворная вонь настолько глубоко въелась в войлок валенок, что избавиться от неё было невозможно. Мои страдания были беспредельны. Представь себе лунную морозную ночь, небо усыпанное звёздами… я на коленях у проруби, с остервенением полощу злополучные катанки. Руки отмёрзли до того, что согреть их никак не получалось. У нас же тогда не было запасной обуви, нужно было привести в годное состояние эту. – Да, подруженька, намаялась ты. А как же любовь! Витька-то что? – Витька… когда я заиндевевшая, на негнущихся ногах с отмороженными руками шла мимо его дома, мой миленький стоял у крыльца… с Риткой Колесниковой, взрослой женщиной, известной своей доступностью. У неё было трое детей и ни одного мужа. Они переговаривались, громко смеялись. Я спряталась, чтобы ненароком не попасться на глаза. Витька притянул Ритку к себе, бесстыдно обхватил её за поджарый зад и впился в рот поцелуем. Говорили они тихо, но мне удалось услышать предложение зайти в гости и вопрос, есть ли водка. – Почему я не удивлён! Он взрослый, а ты… ты детка, несмышленый ребёночек. Думаю, тебе ой как повезло, что так удачно завершилось приобщение к таинству первой любви. Или было что-то ещё? – Не было ничего, кроме слёз, переживаний… и воспаления лёгких. Мне было ужасно стыдно, за него стыдно. Я долго болела. Как же мне было обидно и гадко. Я воспринимала события того вечера как измену. Это гораздо больнее, чем отмывать от дерьма валенки в ледяной воде. Витька разорвал на мелкие кусочки моё сердце. После он ко мне не раз подкатывал, но ответить ему взаимностью я не смогла. – И всё-таки вспоминаешь его с ностальгией. Почему! – Не знаю. Он был красивый, сильный. Я его любила. Если бы в тот вечер не увидела, как он Ритку охмуряет, Вите не пришлось бы меня долго уговаривать.