– Ты уехал к родителям, я скучала. Вадик успокаивал. Красивая музыка, полумрак кафе, куда он меня пригласил, бокал игристого вина. Потом… ничего не помню. Не более чем случайность. Я этого не хотела, так вышло. – Отключилась, забылась, и потерялась… на целый месяц. Ты же и после с ним встречалась, я знаю. Блуждала в лабиринте страстей, искала свет в конце тоннеля… почему, зачем! Неужели монотонность и скука – объективно достаточная причина предать любовь… или это любопытство? – Не спрашивай, у меня нет ответа. Просто он не такой как ты, только и всего. С ним с самого начала было интересно, словно полёт на головокружительном аттракционе. Летишь вверх, вдруг зависаешь, и резко вниз. Зачем она откровенничала? Бросила бы мне соломинку, за которую можно ухватиться, покаялась. После развода я вспоминал не только то, что было на самом деле – гораздо больше, гораздо. Наверно успел вложить в образ Вероники сокровенные глубинные смыслы, лишившись которых обнаружил неожиданно, что темнота, пустота и тишина – это очень страшно: падаешь в гулко звенящую бездну, не имея возможности остановить или замедлить катастрофу, после которой… нет ничего, совсем ни-че-го. Я помнил жену разной, даже такой, с которой ещё не был знаком, какой любимая была задолго до того момента как полюбил её, когда лишь увлечённо рисовал в воображении совершенный образ той, которая позволит сделать себя счастливой. Звёздопад над головой, дрожащая в темноте водяных струй Лунная дорожка , предвкушение грядущего блаженства, первый поцелуй. Пора влюблённости запомнилась бесконечно прекрасным праздником. Каждое следующее прикосновение добавляло волнения, казалось особенным: исключительным, удивительным, уникальным. Вам доводилось когда-нибудь неожиданно просыпаться от резкого звука или по иной причине, когда летаешь во сне? Внизу пустота, провал, сердце пытается вырваться за пределы тела, чтобы избежать немедленного разрушения, до состояния магмы раскаляется дыхание, закипает кровь. Я падал так почти каждую ночь после развода. Удивительно, что переживания потери позволили не утратить способность летать. Наверно привычные чувства не желали покидать бренное тело, оставляя возможность чем-либо похожим заполнить пустоту когда-нибудь потом, в следующей жизни, или немного раньше. Закрывая глаза, я думал о ней, только о ней: беседовал, делился эмоциями, спорил; открывая их – сдувался наподобие проколотого воздушного шарика, превращался в её тень. Вероника исчезла из реальной жизни, не проявляла себя никак в материальном мире, но к чувствительным каналам души подключилась её бесплотная голограмма, не позволяющая отделить себя от гнетущей реальности. Справиться с состоянием тошнотворной зависимости, ампутировать больной орган, вызывающий фантомные страдания, не получалось: он врос в душевную ткань, кровоточил, саднил. Я понимал, подобного рода измена – не агрессия и не преднамеренное предательство, это декларация о наличии в общении фатальных ошибок, способ избавиться от накопившейся сверх меры негативной энергии, но природная брезгливость не оставила шансов обернуть события вспять. Изменяют обычно с тем, кто намеренно или случайно сумеет окружить непривычной заботой, создать привлекательной планировки тёпленький кокон, в котором появляется чувство защищённости и комфорта. Особенно впечатляют в такие минуты искреннее сочувствие и нежные прикосновения. Я по природе своей не слабак, не сентиментально озабоченный нытик, у меня достаточно сил, чтобы не впасть в беспросветное уныние. Наверно потеря слишком значительна, возможно, невосполнима. Пустота угнетает. Необходимо хоть чем-то её заполнить: несколько капель взаимного интереса, горсть ободряющих слов, щепотка душевной теплоты, прикосновения – что угодно, способное облегчить невыносимую тяжесть бытия. Так я себя настроил, рассчитывал кому-то довериться, на кого-то опереться.. Знакомиться с женщинами я не умел. Незачем и негде было обрести опыт легкомысленного флирта. Первая влюблённость настигла меня в тот трогательно наивный период жизни, когда мальчишки в любой девочке видят сказочную фею. Мужское начало было в зачаточном состоянии. С тех пор был пройден долгий путь синхронизации отношений, тонкой настройки храма любви, вхождения в состояние резонирующей гармонии. Иной женщины я не познал. Нужно было учиться жить отдельно от Вероники. Одиночество тяготило. Годы жизни в семейной команде требовали любым способом восстановить статус-кво, но вернуть Викторию не хватало мужества. Холодный ум подсказывал, что чувственный опыт жене обязательно захочется повторить. Соблазнить женщину, которая по-настоящему любит – невозможно, значит, была в ней червоточинка, с самого начала была. Чтобы заметить изъян, необходимо о нём знать, намеренно искать. Когда влюблён, обнаружить фальшь невозможно: образ желанной женщины соткан романтически настроенным воображением из разноцветных штрихов, насыщенных витаминами влечения эмоций и яркого света. Где та трещина, с которой начал крошиться фундамент семейного единства, как избежать ошибок, если удастся довериться какой-либо женщине вновь? Так или иначе, я стал ненавязчиво, но усердно искать возможность познакомиться, где только мог. Описывать похождения начинающего любовника – занятие скучное: мне категорически не везло. И всё же, и всё же. Выглядела Анна не изысканно, но безупречно. В ней не было даже тени вульгарности, желания удивить женскими штучками, пустить пыль в глаза. Общительная, но печальная, в значительной мере загадочная женщина, облик которой поражал скромностью. В ней удивительно сочетались робкая мягкость характера, неуверенность в себе, застенчивость, смирение и покорность с множеством талантов: Анюта на слух могла подобрать на гитаре любую мелодию, вдохновенно пела, контурными штрихами за пару минут делала в блокноте замечательные карандашные наброски. Свою одежду она украшала великолепными самодельными вышивками и кружевами, легко и непринуждённо исполняла зажигательные танцы, умела носить простого покроя, из дешёвых тканей одежду так, что ей завидовали дамы, имеющие возможность одеваться в модных салонах. Внимания поклонников она получала в достатке, но практически не откликалась на ухаживания. – Почему в последнее время вы всегда один, – спросила однажды она, – неужели вам никто не нравится, даже я?