Было уже почти темно, когда машина Федора, объезжая Глуховецк по восточным окраинам, подъехала к микрорайону Ленинский Путь, где стояло с десяток трехэтажных серых панельных домов, испещренных трещинами, заделанными гудроном. В двухстах метрах от домов шел ряд кооперативных бетонных гаражей с разномастными воротами. Один из гаражей, со слов Марьиванны, принадлежал ее деду по материнской линии. О существовании этого гаража мало кто знал, да и те немногие уже либо давно умерли, либо давно забыли о старом кооперативном гараже, который много лет назад дед Марьиванны приобрел как ветеран Великой Отечественной войны вне очереди и по льготной цене. Провозившись с замком минут двадцать, Федору наконец удалось со скрипом его открыть. Гараж был наполовину завален какой-то старой мебелью, многочисленными автомобильными покрышками и пыльными банками с соленьями сомнительного вида. Федор подогнал машину как можно ближе к воротам гаража и перетаскал в него драгоценные мешки с долларами. Марьиванна стояла на улице и зорко смотрела по сторонам. Закрыв гараж, Федор и Марьиванна облегченно вздохнули. За день молодые люди изрядно устали, оба были голодны и на нервах. Теперь предстояло решить вопрос с ночлегом. По плану они собирались заночевать в частной придорожной гостинице на основной трассе, которую держала большая армянская семья. Шустрые дружные армяне за три года из придорожной точки, торгующей шашлыками, сумели сначала построить нечто вроде кафе, а потом пристроить к нему небольшое кривобокое строение с отдельными недорогими номерами, рассчитанными в основном на водителей большегрузов, выполняющих дальние рейсы. Чтобы переночевать одну ночь, здесь не требовалось предъявлять документы, достаточно было просто оплатить недорогое проживание. Федор как-то раз уже останавливался тут, когда пришлось везти клиента за сто километров от Глуховецка, а на обратном пути, уже ночью, его застал сильный снегопад. Марьиванна отвернулась и насупленно уставилась в боковое окно автомобиля. – Машуля, что-то не так? – мягко спросил Федор. – Я переживаю за отца, – холодно ответила девушка. – Доберемся до гостиницы, и ты ему перезвонишь. Марьиванна, не поворачиваясь, кивнула головой. Через полчаса машина остановилась возле странного здания, вызывающего ощущение незаконченной стройки. Небольшое одноэтажное кафе было облицовано светлым сайдингом, крыша покрыта красной металлочерепицей, пластиковые арочные окна были разных размеров, на козырьке большая подсвеченная вывеска «Кафе у Вартана». К кафе прижималось прямоугольное двухэтажное здание. Его стены были довольно небрежно выложены из белого силикатного кирпича, крыша – из дешевой оцинковки, часть здания была в строительных лесах. Рядом стояли две фуры. Федор остановил машину, выключил двигатель и повернулся к девушке. Та с округлившимися глазами смотрела на архитектурный пассаж смелого армянского зодчества. – Я в этом шалмане не останусь, – наконец произнесла она. Федору потребовалось минут пятнадцать, чтобы убедить девушку войти внутрь. Полная немолодая армянка вручила им ключи от комнаты и через несколько минут пообещала принести чай и по два бутерброда. Ничего большего она предложить не могла, так как кухня уже не работала. В ожидании чая Марьиванна спустилась в холл, где висел таксофон. Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, она набрала номер телефона Борисыча. Ответил Леха и, услыхав ее голос, тут же передал трубку Борисычу. Марьиванна кратко изложила ситуацию, после чего отец удивленно закричал: – Какого черта! Тебе ничего не угрожало, надо было спокойно уезжать поездом, как договаривались! Что за самодеятельность? – Борисыч, мне так спокойнее. А то в случае какой-нибудь задержки гадай потом, где он и что с ним. Кроме того, мы перепрятали деньги. Тебе сказать куда? – веселым тоном проговорила девушка. – Не надо, – проворчал старик. – Дай вам Бог удачи, – и он повесил трубку. Марьиванна отчетливо поняла, что отец с трудом разговаривает. Борисыч бросил телефонную трубку на поднесенный Лехой телефонный аппарат и повернул усталое лицо с болезненно блестящими глазами к своему помощнику. – Ни хрена себе Фикус домашний! Это он, оказывается, Вацека с коллегой вальнул! – изумленно пробормотал старик. – Наш пацан оказался круче, чем мы предполагали. Не бзди, Борисыч, они прорвутся. Все будет нормально, – уверенным спокойным тоном проговорил Леха. – Завтра поедем к Анюте на могилку, – хрипло объявил старик. – Борисыч, ну куда тебе ехать, ты слаб совсем! Тебя вон ветром сносит. Отлежись немного, чуть получше станет, силенок поднакопишь, и съездим, – проговорил Леха. – Едем завтра, и кончай этот базар! – упрямо прохрипел Борисыч. – Но машина в ремонте, – возразил Леха. – Найдешь другую, не маленький, – сощурившись, прохрипел Борисыч. – Деньги ты знаешь где. Да, не жмотничай, подыщи что-нибудь поприличнее. Все-таки к любимому человеку на кладбище едем, – не сдавался старик. Леха кивнул и вышел из комнаты, незаметно ухмыльнувшись. Он хорошо знал, что спорить с Брисычем было бесполезно, но стоит лишь заподозрить его в слабости, как тот из вредности соберет все оставшиеся силенки в кулак и выдержит любые трудности. Глава 23 Номер был очень скромный, но чистый. В нем был даже небольшой санузел с душем. Когда армянка принесла чай, Федор попросил разбудить их в шесть утра. Та кивнула головой и, что-то пробормотав себе под нос, быстро удалилась. Умывшись и перекусив, молодые люди улеглись на две раздельные кровати и тут же заснули. В шесть утра в их комнате раздался стук в дверь. В первые секунды Федор не мог понять, где он и что происходит, пока не услышал знакомый громкий женский голос с акцентом. Савченко крикнул, что проснулся, и за дверью послышались удаляющиеся шаркающие шаги. Через тридцать минут Федор и Марьиванна спустились в кафе, где выпили по стакану чая и съели по паре очередных незамысловатых бутербродов с колбасой и помидорами. Пора было выдвигаться в путь. Марьиванна была мрачна и молчалива. Федору показалось, что девушка на него за что-то злится, но он решил, что сейчас не время выяснять отношения. Предстояло избавиться от машины. «Машину оставишь в каком-нибудь неприметном дворе, где ее не скоро смогут найти. Не вздумай сжигать ее в лесу или топить в каком-нибудь водоеме. Это только в кино так делают, в жизни это лишь позволит ее быстрее обнаружитьпо дыму или при попытке загнать в какую-нибудь лужу», —вспомнились слова Лехи. Но в голове Федора возник другой план. Через несколько минут бордовое такси двинулось в сторону Глуховецка. За, каждым поворотам, Федору чудилась милицейская засада. Казалось, что вот-вот он услышит искаженный мегафоном голос, называющий номер его машины, а затем приказ прижаться вправо. Однако ничего подобного не произошло. По радио тревожный голос дикторши передавал, что за восемь месяцев этого года в Чечне было совершено 120 вооруженных нападений на поезда из Москвы, в результате которых разграблено 1156 вагонов и 527 контейнеров. За этот период в результате вооруженных нападений погибло 26 железнодорожников. – Господи, куда страна катится? – с тоской произнес Федор и выключил радио. – Насчет страны ничего не могу сказать, а вот мы с тобой катимся создавать свой маленький рай в большом общественном аду, – глядя вперед, ровным голосом произнесла Марьиванна. Савченко с тревогой покосился на девушку. – Ты действительно веришь в то, что это возможно? – с сомнением спросил он. – Вот попробуем и узнаем, – улыбнулась Марьиванна. На середине пути до центра Глуховецка находилась автомастерская, которую держал старый плутоватый мужик, которого все называли дядя Саша и услугами которого пользовались почти все таксисты города. Помимо ремонта, он занимался торговлей запчастями, бывшими в употреблении, и похоже, что этот бизнес приносил ему значительно больше денег, чем слесарные работы. Поговаривали, что не существует такой машины, на которую у дяди Саши не нашлось бы деталей. Милиция многократно пыталась прикрыть его лавочку, догадываясь о не совсем законном происхождении продаваемых запчастей, но каждый раз после очередной унылой проверки мастерская дяди Саши вновь возрождалась и продолжала свою работу. К нему-то и направил машину Федор. Тем временем погода испортилась, небо затянуло тучами, и вскоре начал накрапывать мелкий дождь. Наконец, при подъезде к автозаправочной станции «ЛИМПО» показался выцветший покосившийся рекламный щит «Любые виды авторемонтных работ». Возле него Федор свернул на неприметную грунтовую дорогу. Проехав метров сто, он остановился, огляделся и, высадив на время девушку под густой сосной, начал осуществлять грустную процедуру прощания с любимой машиной. Сначала он ободрал правый бок о какой-то бетонный разрушенный забор, затем о него же повредил левый бок и наконец, разогнавшись, задом въехал в столб. Багажник и лонжероны легли на задние колеса, и они еле проворачивались с противным скрежетом. Подумав, Федор, чуть не всплакнув, нанес последний штрих к общей картине автокатастрофы, ударившись мордой машины в полуметровый пенек. Когда наконец перед открытыми воротами мастерской показался еле ползущий автомобиль Федора, мигая аварийными огнями и противно поскрипывая, на эту картину вывалили полюбоваться все работники мастерской. Федор вышел из разбитой машины и с грустным видом подошел к изумленным слесарям, задав простодушный вопрос: «За сколько возьметесь починить?» – Дороже, чем за новую, – последовал логичный ответ. Что-то подобное Федор и хотел услышать. Главное, чтобы разобрали до винтика на запчасти и не пытались, подремонтировав, продать. Так вероятнее, что машина исчезнет без следа. – Документы есть? – с подозрением в голосе пробурчал дядя Саша. Федор отрицательно покачал головой. – Левотень, значит? – хмыкнул дядя Саша. – Еще, поди, и в розыске? Много не дам. После недолгих, но шумных препирательств Федору было вручена сумма, эквивалентная сорока долларам, и под горестные и сокрушенные возгласы слесаря, взяв у Федора ключи, еле загнали машину в бокс. Федор сложил вещи в рюкзак и, прихрамывая, пошел назад, где его ждала Марьиванна. После истории на Ветрянке у него так и не прошла боль в колене и шее. Более того, ему казалось, что боль, наоборот, только усилилась и при каждом шаге и неосторожном повороте головы отдавалась прострелом в спине. Поэтому он старался не делать резких движений и лишний раз не вертеть головой. Путь лежал строго на запад через лес Федоскинского заповедника к Лебяжьей горе. Глава 24 Среди ночи Валера проснулся в номере от какого-то шума. Он посмотрел на спящего безмятежным сном на соседней койке Астахова и прислушался. Где-то рядом в соседнем номере гремела музыка и слышалась залихватская песня о «двух кусочечках колбаски, у тебя лежащих на столе». Несколько пьяных голосов с истерическим смехом периодически дружно подхватывали припев. Сквозь визг магнитофона слышалось звяканье бутылок, что-то падало с глухим звуком на пол, несколько раз хлопала дверь, и громкие оживленные голоса слышались уже в коридоре. Неожиданно до его слуха донесся обрывок фразы, звучащий в коридоре совсем рядом с их дверью: «Боб, не очкуй! Да пошел бы Клим в баню! Он там в Москве регулярно классно расслабляется, а мы что, не люди? Завтра найдем этого и….» – дверь хлопнула, и слова стали неразличимы. Валера быстро встал, оделся и вышел в коридор, пытаясь понять, откуда доносятся звуки гулянки. Прислушавшись у двери, из-за которой раздавалась бравурная музыка и слышались возбужденные голоса, он негромко постучал, приготовив заспанное выражение лица. Музыка чуть стихла, и дверь открылась. В нос ударил запах конопли, перед Валерой стоял рослый широкоплечий парень в джинсах и майке. Он с отвисшей губой уставился мутным взглядом на незваного посетителя и после затяжного раздумья громко рявкнул: «Что надо?» – Ребята, вы не могли бы немного потише. Ночь все-таки, – проговорил робко Валера. – Чувак, свали отсюда, пока я разрешаю. Не нравится, катись в другую гостиницу. Все понятно? – глядя исподлобья, проговорил парень. Позади него раздался громкий смех. Валера чуть сдвинулся в сторону и заглянул в номер. Он заметил второго крепкого парня, сидящего в кресле с какой-то расфуфыренной девицей на коленях. На одной из кроватей видны были женские ноги в сапогах. Валера вздохнул и повернулся, собираясь уйти. – Стоять! – рявкнул парень в майке. – Сюда зашел! Пошатываясь, он схватил Валеру за руку и затащил в номер. Тот быстро огляделся. Кроме двух парней и сидящей на коленях одного из них девицы была еще вторая, которая спала одетой прямо в сапогах на кровати. В номере царил полный бардак. На маленьком, залитом чем-то липким журнальном столике стояла пепельница с вывалившимися из нее окурками, крупно порезанные куски колбасы небрежно валялись рядом с бычками на лакированной поверхности столика. Пол был усеян разнообразными блестящими обертками от шоколадных батончиков, бутылками из-под ликера «Амаретто», водки «Распутин» и шампанского с непонятным названием. – Ты кто по жизни? – угрожающе прорычал парень в майке. – Я Валера. Мы с коллегой инженеры-строители, приехали сюда на неделю в командировку, – последовал испуганный ответ. – Так, Валерьян, я Краб, а это мой друг Боб, а это, это… как там тебя? – повернулся он к девице, сидящей на коленях Боба. – Кристина, – жеманно проговорила девушка. – А та, – ткнул он рукой в сторону спящей на кровати девушки, – вообще хрен знает, что это за корова, да фиг с ней. Ты, брат, откуда? – миролюбиво спросил Краб, наливая в два стакана водку из почти целой бутылки. – Мы с товарищем из Иркутска, вот приехали по делам в командировку, – проговорил Валера. Боб с девицей, о чем-то хихикая, поднялись и двинулись на выход. «Мы через пару минут вернемся. Ребята, не шалите без нас!» – пьяно улыбаясь, многозначительно проговорила Кристина, и, обнявшись, парочка выпорхнула с пьяным смехом из номера. – Ну, давай, Валерьян, за знакомство, – проговорил Краб и одним махом осушил свой стакан. Валера с энтузиазмом поднял свой и незаметно вылил содержимое на ковер. – А вы откуда? – спросил он. – Из Москвы, – важно проговорил Краб. – Я почему-то так и подумал, – с энтузиазмом подал голос Валера. – Тоже в командировке? – Точно! Мы тут по очень серьезным делам, брат. Но об этом никто не должен знать, сечешь? – Конечно, а как у вас в Москве вообще? – спросил Валера, вновь разливая водку по стаканам. Краб махнул залпом содержимое стакана, и его физиономия приняла важное многозначительное выражение. При этом разъезжающиеся в стороны глаза безрезультатно пытались сфокусироваться на собеседнике. – Если правильно себя вести и с правильными людьми работать, то тогда все классно! – вальяжно развалившись в кресле, проговорил Краб. – Чувак, ты знаешь, с кем я работаю? Слышал про Клима? Валера с наивным выражением лица замотал головой. – Ну ты и лох! Это авторитетнейший в Москве человек! – подняв указательный палец вверх и пьяно покачивая головой, важно произнес Краб. – Я с Бобом ищу здесь его пропавшего родственника, ты понял, чувак? И я здесь старший. Все здешние менты у меня в кармане. Ты понял? А послезавтра, когда сюда ко мне на помощь подтянутся мои пацаны, мы тогда вообще вывернем весь этот долбаный городок наизнанку. Ты понял? – неожиданно он поднял на Валеру мутные пьяные глаза и дико заорал: – Стоять! Ты кто такой, падла? Ты откуда тут взялся? – после этого он попытался вскочить с кресла, но тут же бессильно осел. Его голова безвольно опустилась на грудь, глаза закрылись, и из открытого рта по подбородку скатилась длинная густая слюна. Послышался тихий храп. Валера быстро встал, приоткрыл дверь, прислушался, затем обшарил висящие на вешалке куртки. В одной из них был сложенный листок с записью: «1). Найти дочьСемы Седого. Григорьеву Марию Ивановну, работает в банке. 2). Иноземцев Виталий, друган Слона, должен Климу 20 шт. баксов, ул. Прогресса, 17, кв. 5». Валера дважды перечитал содержимое записки, профессионально запоминая ее содержание. В той же куртке он, к своему удивлению, обнаружил швейцарский пистолет «Сфинкс». Стрелок с профессиональным интересом его рассмотрел, взвешивая в руке. Довольно крупное и тяжелое оружие. Раньше он лишь читал и слышал об этом отличном швейцарском пистолете, но видеть вживую этот редкий и дорогой экземпляр творения швейцарских оружейников ему не доводилось В памяти отчетливо всплыли его характеристики: вес – 1200 граммов, обойма на 10 патронов, калибр 9 х 21, ручная сборка, сложный, идеально отрегулированный механизм, высокая точность стрельбы. И тем более было удивительно обнаружить его в карманах у какого-то мелкого бандита. Но возможно, что и не такой уж он и мелкий, если в его кармане такое дорогое оружие. На кровати заворочалась спящая девица. Неожиданно она застонала, запричитала, после чего послышался утробный звук. Девицу рвало. Валера тихо выскользнул из комнаты и прошел к себе. Через пять минут он уже докладывал разбуженному Астахову о том, что удалось выяснить. Тот сидел в кровати, подложив под спину подушку и сонно щурясь, и внимательно слушал напарника. Наконец Валера закончил доклад, и Игорь Николаевич, улыбнувшись, проговорил: «Отлично. Завтра сядем этим ребятам на хвост. Посмотрим, куда это нас приведет, может, выведут на нашего таксиста». Утром, быстро съев отвратительную комковатую манную кашу, пару почти холодных сосисок и запив все жидким, еле теплым кофе, Валера и Астахов сели в машину, стоявшую напротив гостиницы, и принялись наблюдать за выходом. Они уже порядком осатанели от этого занятия, когда наконец в дверях появились Боб с Крабом. Оба были бледные, помятые и взвинченные. Стоя перед входом, они из-за чего-то начали собачиться, размахивая друг перед другом руками, пока наконец Боб не плюнул и не начал ловить такси. Как только ему это удалось, и машина такси тронулась в путь, грязный внедорожник Астахова пристроился следом, на автомате соблюдая основные правила наружного наблюдения, хотя было совершенно очевидно, что это явно избыточная мера. Через несколько минут такси остановилось на улице Прогресса. Краб с Бобом, шатаясь, вылезли из машины и опять о чем-то стали эмоционально спорить. Астахов с Валерой молча наблюдали, как парни, в очередной раз наоравшись друг на друга, наконец пошарили взглядом по номерам домов и, найдя нужный, вошли в подъезд. Через, минут двадцать где-то в глубине дома раздался грохот выстрела, затем женский визг, а затем очередной выстрел, после которого женский голос смолк. Валера изумленно присвистнул и повернулся к Астахову. – Неужели эти два недоделка кого-то замочили? – изумленно негромко проговорил Игорь Николаевич, вцепившись в руль и напряженно глядя на двери подъезда. Через минуту двери с грохотом открылись, из подъезда выскочили Краб с Бобом и быстро двинулись по тропинке, ведущей среди старых покосившихся сараев куда-то вглубь района. – Так, ну-ка нафиг! Давай-ка мы тоже отсюда слиняем, – проговорил Астахов, обеспокоенно оглядываясь по сторонам, и машина быстро отъехала от опасного места, которое через несколько минут обещало стать центром милицейской активности и скопления многочисленных городских зевак.