Канал “Смотри!” был прямым конкурентом “Канала 14”: примерно та же аудитория, равный рейтинг, сходный контент. Каналы вели ожесточенную борьбу за рекордные рекламные бюджеты на самые популярные передачи. – “Смотри!” крутит дико успешное реалити-шоу, – пояснил директор по маркетингу. – В чем там фишка? – спросил Джерри Райс. – Вообще-то ни в чем. Показывают трех сестер. Как они обедают, ходят по магазинам, на гимнастику, ссорятся, мирятся. Их типичный день. – И где они работают? – Нигде не работают, – отозвался программный директор. – Им за то и платят, что они ни фига не делают. – Такое мы сами можем сделать, даже лучше! – заявил Джерри. – Нужно еще более бытовое реалити-шоу. – Но целевая аудитория реалити-шоу – люди скорее бедные и малообразованные, – заметил шеф-редактор. – Они включают телевизор, чтобы им дали мечту. – Вот именно, – ответил Джерри, – нам нужна идея, как обратить зрителя к самому себе, к его стремлениям. Реалити-шоу, влекущее его вперед! К осени мы могли бы представить новую концепцию. Надо нанести решающий удар! У меня уже есть слоган: “Канал 14. Ваша мечта – в вас самих!” Предложение было принято на ура. – О, звучит круто! – одобрил директор по маркетингу. – Я хочу, чтобы к осени у нас была ломовая передача. Чтобы все на ушах стояли! Чтобы мы к сентябрю запустили гениальную концепцию и вся аудитория была нашей! Даю вам ровно десять дней: в понедельник четырнадцатого июля мне нужны предложения по главной программе осени. Джерри распустил собравшихся. Когда все стали расходиться, у него запищал телефон. Звонила его жена, Синтия. Он снял трубку. – Джерри, – с упреком сказала Синтия, – я уже не первый час не могу тебе дозвониться. – Прости, у меня было совещание. Ты же знаешь, у нас сейчас напряженка, готовим программы к следующему сезону. Что случилось? – Дакота сегодня вернулась в одиннадцать утра. И опять пьяная. Джерри беспомощно вздохнул: – Синтия, ну я-то что могу поделать? – В конце концов, эта наша дочь, Джерри! Ты же слышал, что сказал доктор Лерн: ее надо увозить из Нью-Йорка. – Увозить из Нью-Йорка! Как будто это что-то изменит. – Джерри, не будь ты таким фаталистом! Ей всего девятнадцать. И ей нужна помощь. – Как будто мы не пытаемся ей помочь… – Ты себе не представляешь, каково ей сейчас, Джерри! – Зато я прекрасно себе представляю, что моя девятнадцатилетняя дочь – наркоманка! – взорвался он, но успел понизить голос на последней фразе, чтобы никто не услышал. – Давай не по телефону, – предложила Синтия, чтобы его успокоить. – Ты где? – Как ты думаешь, где я могу быть? – Вот я и спрашиваю. Сеанс у доктора Лерна в семнадцать ноль-ноль, – напомнила Синтия. – Ты что, забыл? У Джерри глаза полезли на лоб: совсем вылетело из головы! Он пулей вылетел из кабинета и помчался к лифту. Каким-то чудом в кабинете доктора Лерна на Мэдисон-авеню он оказался вовремя. Полгода назад Джерри согласился ходить на еженедельные сеансы семейной терапии вместе с женой Синтией и дочерью Дакотой, девятнадцати лет. Райсы устроились втроем на диване; доктор Лерн, как всегда, восседал напротив, в кресле. – Ну, – поинтересовался доктор, – что случилось за время после нашего последнего сеанса? – Вы хотите сказать, за две недели, – фыркнула Дакота, – папочка ведь на прошлой неделе забыл явиться?.. – Уж прости, пожалуйста, я работаю! Оплачиваю безумные семейные расходы! – огрызнулся Джерри. – Ох, Джерри, очень тебя прошу, не начинай! – взмолилась жена. – Я сказал просто “нашего последнего сеанса”, – заметил терапевт бесстрастным тоном. Синтия попыталась направить разговор в более конструктивное русло: – Я сказала Джерри, что ему надо больше времени проводить с Дакотой. – И что вы об этом думаете, Джерри? – спросил доктор Лерн. – Думаю, что летом с этим будет сложно: нам надо полностью проработать концепцию передачи. Конкуренция – штука жесткая, мы во что бы то ни стало должны к осени запустить новую программу. – Джерри, – раздраженно сказала Синтия, – кто-то же может тебя заменить? У тебя вечно ни для кого нет времени, одна работа! – Мне надо кормить семью и психиатра, – бесцеремонно отозвался Джерри. Доктор Лерн и бровью не повел. – Ты вообще думаешь только о своей говенной работе, папа! – воскликнула Дакота. – Потрудись не прибегать к подобной лексике, – одернул дочь Джерри. – Джерри, – обратился к нему терапевт, – как вы думаете, что Дакота пытается вам сказать в подобной форме? – Что благодаря этой “говенной работе” ей оплачивают телефон, шмотки, ее долбаную машину и то, что она пихает себе в нос! – Дакота, ты это пытаешься сказать отцу? – Не-а. Я собаку хочу, – ответила Дакота. – Час от часу не легче, – взвыл Джерри. – Сперва тебе нужен компьютер, теперь еще и собака… – Не говори мне больше про этот компьютер! – вскрикнула Дакота. – Никогда больше про него не говори! – Вы купили компьютер по просьбе Дакоты? – продолжал свои расспросы Лерн. – Да, она так любила писать, – объяснила Синтия Райс. – Тогда почему бы не завести ей собаку? – Потому что она безответственная, – ответил Джерри. – Откуда ты знаешь, ты же мне не даешь попробовать! – возразила Дакота. – Вижу, как ты обращаешься с собой, мне вполне достаточно! – парировал отец. – Джерри! – вскрикнула Синтия. – И вообще она хочет собаку, потому что ее подружка Нейла завела собаку, – с умным видом объяснил Джерри. – Она Лейла, а не Нейла! Ты даже не знаешь, как зовут мою лучшую подругу! – Эта девица – твоя лучшая подруга? Она собаку назвала Марихуаной. – Ну и что, Марихуана очень милая! – возразила Дакота. – Ей всего два месяца, а она уже просится на улицу! – Черт, да не в том же проблема! – рассердился Джерри. – В чем же тогда проблема? – спросил доктор Лерн. – Проблема в том, что эта Лейла плохо влияет на мою дочь. Когда они вместе, они всякий раз черт-те чем занимаются. Если хотите знать мое мнение, все случилось не из-за компьютера, а из-за этой Лейлы! – Проблема в тебе, папа! – закричала Дакота. – В том, что ты совсем дурак и ничего не понимаешь! Она вскочила с дивана и выбежала из кабинета. Сеанс продолжался от силы четверть часа. * * * В 17.15 мы с Анной и Дереком приехали в кафе “Афина” в Орфеа. Нашли столик в углу и незаметно устроились там. Зал был битком набит волонтерами и любопытными, сбежавшимися поглазеть на странное сборище. Коди, близко к сердцу принимавший свои обязанности главы волонтеров, стоял на стуле и чеканил слова, а толпа хором их подхватывала.