– Мам, скажи Гарри, что теперь моя очередь! – выпалила девчушка, быстро потеряв интерес к Ионе и отвернувшись от него. – Нет, так нечестно! – Ладно, хватит, – заявила Крисси. – Где Роза? Словно по команде, на кухню вбежала молодая домработница. Выглядела она измученной. – Простите, миссис Уэйверли, я вышла ответить на телефонный звонок… – Ничего страшного. Пойдите посадите их делать уроки, я скоро приду. Иона подождал, пока девушка уведет подопечных. – Мне пора, – сказал он. Крисси не возражала. Она снова взглянула в сторону коридора, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Мне волноваться или нет? – Ты насчет Оуэна Стокса? Не вижу причин. – Ты только что сказал, что он убил Гевина и еще троих, а вчера вломился в дом к Мари. После того как Тео… – Она умолкла, не в силах продолжать. – Это совсем другое, – ответил Иона как можно более убедительно. – Стокс засек Гевина, когда тот начал за ним следить. О тебе Стокс ничего не знает, а если бы и знал, то какое ему до тебя дело. Крисси кивнула, но до конца он ее не убедил. Это читалось на ее лице, когда она открывала дверь. Иона вышел, с трудом одолел ступеньку и обернулся. – Рад был снова тебя увидеть, Крисси. По выражению ее лица не было похоже, что это взаимно. – Будь осторожен, Иона, – сказала Крисси, закрывая дверь. Глава 17 Когда Иона доехал до Скотобойной набережной, начали сгущаться сумерки. Он остановился на той же заросшей сорняками пустоши, что и тогда, но в последний момент поддался какому-то суеверному чувству и припарковался в другом месте. Его машина оказалась единственной на пирсе. Он взглянул туда, где в тот раз стояла «Ауди» Гевина, и вышел. С реки дул холодный ветер, принося сырой запах нефти и тины. Балансируя на костылях, Иона поежился и задался вопросом, что он тут делает. Крисси он покинул в полной растерянности. Домой возвращаться не хотелось, так что он поехал куда глаза глядят. Однако, словно бы эта мысль давно в нем вызревала, не успел он добраться до конца улицы, как решил, куда двинется дальше. Даже теперь он не мог объяснить, почему отправился туда, разве что поддавшись необъяснимому влечению, которое росло в нем после выписки из больницы. Иона не обманывался насчет того, что возвращение на пирс принесет ему озарение или поможет понять, что же там произошло. Просто ему требовалось снова все увидеть. В этом случае, подумал он, стоило приезжать пораньше. Сумерки быстро сгущались, когда он зашагал по тропинке к пирсу. Он шел той же дорогой, перейдя узкую улочку у старой сыромятни, где сквозь трещины в асфальте проглядывала брусчатка, похожая на покрытую коркой рану. Тишину нарушал лишь мерный стук костылей, но, подойдя поближе к набережной, он услышал плеск воды о сваи. Пришвартованные баржи терлись друг о друга бортами и перекликались резким скрипом игравших роль бамперов резиновых покрышек. Судно побольше все так же покачивалось чуть поодаль, словно незваный гость на празднике. Выведенное краской на носу название «Теодор» потрескалось и выцвело, и Иона заметил за стеклом в рубке выгоревшую на солнце табличку «Продается». Кот в этот раз не появился. Когда Иона дошел до края набережной, заметно похолодало. Ветер, дующий с воды, окатывал пронизывающими влажными порывами, от которых начала болеть нога. Чуть впереди показался последний пакгауз. Покосившуюся ограду заменили, а в остальном он выглядел таким же, каким его запомнил Иона. Заброшенное здание с заколоченными дверями и разбитыми окнами. Чуть раньше он гадал, что почувствует, когда снова окажется там, но на самом деле Иона не ощутил ничего. Ни прилива эмоций, ни облегчения. И не нашел никаких ответов. Он немного посмотрел на пакгауз, потом развернулся и зашагал обратно к машине. Идти было далеко, и в меркнущем свете дня пустынная набережная приобретала все более зловещий вид. Сгущающиеся сумерки вызвали у Ионы неприятное дежавю. Он изо всех сил старался не обращать на него внимания, пока не услышал металлическое позвякивание, словно издаваемое качающимися цепями. В мгновение он словно опять оказался на дебаркадере, где пахло кровью и на листе полиэтилена лежало тело Гевина. Иона споткнулся, сердце его заколотилось. Потом все прошло, от воспоминаний его бросило в пот и затрясло. Никаких цепей вокруг не оказалось, только на ветру покачивалась секция проволочной ограды. Судорожно выдохнув, Иона снова зашагал по набережной. Теперь ему больше всего на свете хотелось снова оказаться в теплом салоне машины. Свернув с пирса, он вновь оказался на узкой улочке рядом со старой сыромятней. Там тьма сгустилась еще сильнее, и пришлось внимательно смотреть под ноги, шагая по брусчатке. Иона и сам не знал, когда понял, что он не один. Осознание этого пришло постепенно, как подспудная тревога, которую невозможно отогнать. Безо всякой причины по спине побежали мурашки. Подняв глаза, Иона увидел в дальнем конце улочки одинокую фигуру. Это оказалась женщина. Разглядеть ее в сгущавшейся темноте было трудно, лишь бледным овалом светилось ее лицо, остальное скрывало длинное темное пальто. Но Иона знал, что женщина смотрит на него. Во рту у него стало сухо. Нет. Быть этого не может… Он неуверенно шагнул вперед и споткнулся, когда костыль ударился о булыжник. Когда он снова поднял глаза, фигура уже исчезла. Улочка опустела, словно женщины там и не бывало. А может, это на самом деле так. Иона засомневался, видел ли он кого-то. Он как можно быстрее заковылял по улочке и посмотрел по сторонам, когда она закончилась. Почти стемнело, на другом берегу реки в вечерней тьме перемигивались далекие огоньки. Но остатки света еще позволяли разглядеть, что вокруг никого. «Сааб» одинокой неясной тенью замер на пустоши. Иона открыл дверь и залез в машину, посидел в темноте, пока не унялось колотящееся сердце. Он понял, что дрожит. Возвращение на пирс потрясло его гораздо сильнее, чем он предполагал. Он пытался уверить себя, что случившееся в пакгаузе никак на него не повлияло и, за исключением травмы колена, серьезных последствий не было. Да, верно. Иона поднял руку. Она еще дрожала, но не сильно. Он мог вести машину, и чем раньше он отсюда уберется, тем лучше. Вообще вся поездка теперь казалась глупой затеей, особенно в темноте. Плюс слишком резвое воображение, сказал он себе, включая двигатель. Вот и все, ничего другого. Кроме того, что фигура на улочке напоминала девушку, погибшую в пакгаузе. Из-за переполненного мусорного бака выскочила крыса. Задержалась, чтобы рассмотреть чужака, глазки-бусинки сверкнули в свете уличного фонаря, когда она втянула ноздрями воздух. Затем, не испугавшись, побежала дальше по своим делам. Иона широкой дугой обогнул мусорные баки, когда спускался по переулку вдоль фасада богато украшенного здания Викторианской эпохи. В этой преимущественно торговой части района Хаммерсмит располагались магазинчики и лавочки с несколькими квартирами на верхних этажах. Днем здесь бурлила жизнь, но теперь все закрылось или заканчивало работу. Уехав с пирса, Иона машинально направился к дому, но пока чувствовал себя слишком раздосадованным и взвинченным, чтобы возвращаться. Он представлял собой сплошной комок нервов. С момента, как Флетчер и Беннет сообщили, что взлом и ограбление квартиры Мари – дело рук Оуэна Стокса, Иона ощущал, что измучен и выведен из равновесия. Плюс испытанное им унижение, когда пришлось рассказать детективам о Крисси и Гевине, и последовавшая поездка к бывшей жене. Хотя Иона и порадовался, видеть Крисси в новой семейной обстановке было для него эмоциональным надрывом. И в завершение своим визитом на Скотобойную набережную Иона словно сам напрашивался на неприятности. Неудивительно, что его одолевали воспоминания и он шарахался от каждой тени. Однако, несмотря на разумные объяснения, воспоминания, что – или кого – он видел на улочке у пирса, не давали ему покоя, словно ноющий зуб. Раньше он позвонил бы Хану или кому-то из своей команды. Договорился бы встретиться за кружкой пива, а потом или поделился бы случившимся, или – что вероятнее – разогнал бы тоску в веселой компании при помощи нескольких рюмок. Однако теперь он не мог так сделать. Ни с учетом рыскающего вокруг Флетчера, ни просто так. Дело казалось слишком личным, слишком связанным с его прошлым. И тогда Иона вспомнил сообщение, которое утром получил от Майлза. Если он с кем-то и может поговорить, так это с ним. Сегодня четверг, что означало – чуть позже состоится встреча группы поддержки. С чувством облегчения Иона свернул на обочину и позвонил Майлзу, желая снова все проверить. Вызов перескочил на голосовую почту, поэтому он оставил сообщение, что приедет на встречу и надеется, что она состоится, и сбросил звонок. После этого ему полегчало, словно одной мысли о встрече оказалось достаточно, чтобы успокоиться. Времени было в избытке, так что Иона остановился у кафе и съел сэндвич. Помещение, где проходили собрания, располагалось в одном здании с бильярдным клубом, занимающим фасадную часть дома. Иона обошел постройку. За вентиляционными трубами виднелась небольшая дверь, табличка над которой гласила: «Дом дружбы. Рады всем». Иона дернул дверь. Она оказалась незапертой, похоже, собрание должно было вот-вот состояться. Открыв ее, он попал в большую комнату, где под потолком эхом отдавались шаги и висел запах сырой штукатурки и перестоявшего чая. Потрескавшийся пол из некрашеных досок был отполирован множеством подошв. Вдоль стен стояли сложенные в штабеля пластиковые стулья и раскладные столики, на пробковой доске для объявлений висел выцветший плакат. На нем красовалось написанное жирными красными буквами сомнительное утверждение: «Ты не один». Иона прикрыл за собой дверь. В комнате никого не оказалось, но кто-то наверняка находился неподалеку, ведь дверь была открыта и горел свет. Иона набрал в легкие воздуха, чтобы кого-нибудь позвать, и тут свет погас. Его поглотила темнота. Запаниковав, он резко развернулся, неуклюже отступив назад и приподняв костыль, защищаясь от возможного нападения. Что-то сзади ударило его по лодыжкам, раздался металлический звон, когда он рухнул на невидимый штабель из мебели. Иона скатился на пол, больно ударившись коленом и размахивая руками, когда вокруг него с грохотом падали стулья. Снова зажегся свет. Иона заморгал, ослепленный внезапной вспышкой. Стоящий у двери в дальнем конце комнаты мужчина в расстегнутом пальто держал руку на выключателе. Он выглядел высоким и слегка сутулым, с тщательно зачесанными редеющими волосами. За очками в тонкой металлической оправе его глаза казались еще больше, теперь он их вытаращил, и это придавало его лицу почти комическое выражение удивления. – Иона? – Удивление сменилось ужасом, когда он заметил костыли. – Господи, все в порядке? – Нормально. Просто я… э-э-э… – Фраза не завязалась, так что Иона ее не закончил. – Привет, Майлз. Пожилой мужчина поспешно зашагал к нему. – Так, дай-ка я помогу. – Все хорошо, я в порядке. Честно. Паника исчезла, сменившись минутным замешательством. Подволакивая больную ногу, Иона нащупал костыль и принялся неуклюже подниматься. От этого упавшие стулья загрохотали еще сильнее. Майлз сдвинул их, чтобы дать Ионе больше места. – Если бы я знал, что ты появишься, не выключал бы свет. Я уже закрывался. – Разве ты не получил мое сообщение? – спросил Иона, нагибаясь, чтобы поднять второй костыль. Майлз замер с поднятым стулом в руке. Лицо его помертвело. – Прости, нет. Боюсь, я теперь не очень-то обращаю внимание на телефон. – Все хорошо, не переживай. – Поставив на ножки последний стул, Иона оглядел пустую комнату. – А разве собрание сегодня не состоится? Явно смутившись, Майлз поправил очки. – Слушай, может, присядешь, пока я поставлю чайник? За чаем и поговорим. Иона озабоченно смотрел ему вслед, когда Майлз шел на кухню. Что-то казалось не так, но Майлз в свое время все объяснит. Пододвинув стул, Иона сел за раскладной столик, прислушиваясь к доносящимся из кухни звукам. Как всегда, здесь он испытывал противоречивые чувства. Иона снова вернулся в боль, в худшее время всей своей жизни. Но вместе с этим он все-таки ощутил ободряющее спокойствие от знакомой обстановки, которое снимало эмоциональное напряжение. Как и всегда до этого. Впервые он узнал о группе поддержки, когда в его почтовый ящик опустили флаер. На нем не нашлось сопроводительной надписи, и почерк на конверте Иона не узнал. Внутри лежал небольшой, отпечатанный на дешевом принтере листок формата А5, и жирные заглавные буквы вверху словно ударили Иону в челюсть: ПОТЕРЯЛИ БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА? Чуть пониже значилось еще несколько строк: