Утраты бывают разные. Не нужно переживать их в одиночестве. Приходите и познакомьтесь с людьми, понимающими, что вы чувствуете. Расскажите о своем горе или молчите – выбор за вами. По вторникам и четвергам в семь вечера. Дом дружбы. Далее следовал адрес в Хаммерсмите и номер мобильного телефона. Иона так и не узнал, кто послал ему это письмо. Он догадывался, что оно от кого-то из его команды, кто хотел помочь, но стеснялся сделать это в открытую. Иону в любом случае это мало неинтересовало. Он скомкал флаер и швырнул его в мусорное ведро. Но потом вернулся и вытащил его оттуда. Разгладил и положил в ящик стола. Прошло несколько недель, прежде чем Иона сдался и в первый раз отправился в Хаммерсмит. Малозаметную дверь рядом с бильярдным клубом отыскать оказалось нелегко, да и сам вид «дома» не прибавлял уверенности. Ничего там путного нет, подумал Иона. И ошибся. На два года проводящиеся дважды в неделю собрания стали для него спасательным кругом, помогая пережить череду жутких никчемных дней. Небольшой зальчик сделался прибежищем. Зачастую туда приходили всего несколько человек, а иногда там собирались лишь Иона, Майлз и Пенни. В этих случаях разговоры шли о чем-то совершенно другом, нежели о трагедиях, волею случая сведших их вместе. Постепенно Иона стал появляться там все реже и реже. Но даже совсем перестав приходить на собрания, он поддерживал контакт с Майлзом. До недавнего времени. И теперь, оглядывая пустой зальчик, устыдился, что позволил себе столь долгое молчание. Из кухни с подносом в руках вышел Майлз. Он снял пальто, оставшись в привычном расстегнутом шерстяном жилете поверх поношенной, но тщательно отглаженной белой рубашки. По крайней мере, хоть что-то не изменилось. – Вот, – сказал он, ставя поднос на столик. Там стояли две кружки чая и тарелка с печеньем. С ванильным кремом, подметил Иона. Любимое печенье Майлза. – Скажи, если подлить еще молока. – Так нормально, спасибо. Иона больше нигде не пил чай или кофе с молоком и сахаром. Однако здесь они отчего-то казались естественными. Майлз присел, двигаясь несколько скованно, как заметил Иона. Он снова со стыдом отметил, как сквозь редеющие седые волосы Майлза просвечивает кожа на голове, а большие руки с тонкими пальцами усеяны старческими веснушками, которых Иона там раньше не видел. Но улыбка Майлза оставалась прежней, и карие глаза лучились все той же теплотой. – Рад тебя снова видеть, Иона. – Я хотел заглянуть раньше, но… – Да ладно, не надо извиняться. Просто рад, что у тебя все нормально. После того как я вчера прочитал статью в газете и понял, что ты оказался в том жутком пакгаузе… – Майлз покачал головой. – Как ты? – Да ничего, – пожал плечами Иона. – Вот только балетом пока заниматься не смогу. – Да уж, огромная потеря для мира танца. – Добрые карие глаза смотрели на Иону испытующе. – Как ты живешь? Иона уставился в кружку. Он приехал поговорить, но легче не становилось. – Сегодня заезжал к бывшей жене. Она снова вышла замуж, у нее двойняшки. Прекрасные ребята. – Ага, – кивнул Майлз, глядя в свою кружку. – Конечно же, я рад за нее. Но тебе явно пришлось нелегко. И я прочел, что полицейский, погибший вместе с другими беднягами, был твоим другом. Близким? Спроси это кто другой, вопрос выглядел бы назойливым. – Когда-то – да. – Прости. Уверен, он был хорошим человеком. Хорошим человеком. Иона понятия не имел, можно ли описать Гевина этими двумя словами. – Не знаю. Но дружили мы долго. Не люблю думать о нем как о плохом человеке. – Значит, в нем оказалось понемногу того и другого. Как и во всех нас, – вздохнул Майлз. – Не стану спрашивать, что произошло в пакгаузе, но ты здесь, поэтому я полагаю, что тебе приходится нелегко, и это совершенно понятно и объяснимо. Иона собирался ответить, но горло перехватило спазмом. Он откашлялся и начал заново: – Скажем, случившееся вернуло прошлое совершенно неожиданным образом. – При всем желании он не мог рассказать Майлзу об Оуэне Стоксе. Крисси имела право это знать, но Иона и так рисковал, выкладывая ей правду. – Я много чего не понимаю. Мне нужны ответы, но я не знаю, как их отыскать. – Но намерен их найти? Этот простой вопрос пробил окутывавший Иону туман. – Да. Майлз задумчиво посмотрел на него, прежде чем произнес: – Помню первый раз, когда ты сюда пришел. Сидел позади всех с таким видом, словно хотел наброситься на весь мир. Я понимал, что ты чувствовал. Думаю, что все вошедшие в эту дверь несут на плечах то же самое. Злобу, растерянность, стремление винить других. Но прежде всего – боль. Ты был как сжатый кулак. – Майлз поднял руку и показал. – Не могу выразить словами, как тепло становилось на сердце, когда мы видели, что ты понемногу оттаивал. И я, и Пен. Вот почему я забеспокоился, когда понял, что ты замешан в этом жутком деле. Конечно, я надеялся, что физически ты не очень сильно пострадал, а больше всего меня волновало эмоциональное воздействие случившегося. Новые травмы обычно бередят старые раны, а ты уже испытал такое, чего почти никогда не приходится претерпевать другим. Иона, очень бы не хотелось снова увидеть тебя сжатым в кулак. – Не увидишь, – ответил Иона. – Очень надеюсь. И я знаю, что ты не настолько глуп, чтобы плевать на закон. Майлз сказал это намеренно, но глаза его тут же вспыхнули улыбкой. Он взял тарелку и протянул Ионе. – Бери печенье. Иона съел одно и решил, что пора перевести разговор на другую тему. – Как Пенни? – Ой, она… вообще-то не очень хорошо. Вот почему я не очень часто тут появляюсь. Нынче вечером зашел проверить, все ли в порядке, и забрать почту. – Майлз озабоченно принялся помешивать чай. – У Пен рак. – Господи, Майлз… – Эта новость отбросила проблемы Ионы на дальний план, заставив его чувствовать себя эгоистом. – Рак чего? – Да всего понемногу. По крайней мере, на время обнаружения. Она не лечится. Ей показалось… Ну, мы решили как можно ярче прожить оставшееся время. Не скажу, что мы сошлись во мнениях, но оба это приняли. Иногда ей лучше, иногда хуже, но в общем и целом она не унывает. – Прости, я не… – Знаю. – Он снова улыбнулся. – Она очень обрадуется, если тебя увидит. Ты должен зайти снова. И побыстрее. – Непременно, – пообещал Иона. Домой Иона вернулся в десятом часу вечера. Болело колено, и он припарковался на дороге, решив не ковылять полкилометра от гаража. Черное небо усеяли дымчатые тучи, сквозь огни города светили лишь самые яркие звезды, когда Иона шагал по бетонной площадке к подъезду. Новости о Пенни отрезвили и расстроили его, но непостижимым образом в голове прояснилось. Его проблемы не стали понятнее, но, по крайней мере, теперь он смог взглянуть на них более объективно. В крытой галерее сбоку от подъезда стояла группа подростков. Иона посмотрел на них профессиональным, ничего не выражающим взглядом полицейского. Они молча взирали, как Иона вошел в холл и нажал кнопку вызова лифта. Один светильник на потолке не горел, и Иона в который раз поразился унылой обстановке. Грязная плитка на стенах потрескалась и облупилась, а стеклянные панели у входа помутнели в тех местах, где с них десятилетиями стирали непристойные надписи. Зрелище в который раз вынудило задуматься, почему он еще здесь. Не то чтобы у него имелись причины оставаться в этой квартире, ничто не мешало ему переехать. Однако, как и всегда, эта мысль не получила развития. Ругая все не приходящий лифт, он наклонился размять болевшее колено, сгибая затекший сустав. Иону обдало волной холодного воздуха: с улицы зашли двое. Когда открылись двери лифта, они последовали за Ионой. Оба подростка натянули капюшоны, один – поверх черной бейсболки. На лице у другого бушевали прыщи. Выглядели юнцы лет на семнадцать-восемнадцать, и оба казались несколько взвинченными. От их одежды исходил сладковатый химический запах. На Иону они не таращились, но он заметил, что, когда двери лифта закрылись, украдкой переглянулись. Никто не нажал кнопку этажа. Да, классно. В лицо Иона их не узнал, но предположил, что они явились сюда что-то купить или продать и решили, что одинокий инвалид станет легкой добычей. Не сводя глаз с индикатора этажей над дверями, Иона шевельнулся, перенеся вес тела на костыли и больную ногу. – Я из полиции. Юнцы вздрогнули, переглянулись и снова уставились на Иону. – Чего-чего? – спросил тот, что пониже. Из-под его капюшона торчали сальные светлые волосы. Иона не сводил глаз с индикатора этажей. – Что слышал. Индикатор мигнул, когда лифт поднялся еще на этаж. Иона с каменным лицом продолжал глядеть поверх их голов. Он чувствовал, как нарастает напряжение, и знал, что ситуация может повернуться и так, и этак. На костылях он или нет, но после такого денька ему все равно. Лифт остановился. С мелодичным звоном открылись двери. Иона спиной чувствовал взгляды юнцов, когда вышел и неторопливо зашагал по коридору. Он прислушивался, не двинулись ли они следом, но раздался лишь скрип закрывавшихся дверей. Когда лифт стал спускаться, Иона остановился и обернулся. Позади мигала и гудела лампа дневного света, в коридоре не оказалось ни души. Не понимая толком, облегчение он испытывает или досаду, Иона дошел до своей квартиры и открыл дверь. Сняв куртку, направился к холодильнику и достал банку пива. Выпил его, не наливая в бокал, достал телефон и заказал пиццу. Обычно он старался ограничивать себя в фастфуде, но было уже поздно, к тому же он слишком устал, чтобы готовить. Ну и денек выдался. Он допил пиво и раздумывал, не взять ли еще банку, когда в дверь позвонили. Иона на одном костыле дохромал до прихожей и посмотрел в глазок. Он почти что ожидал увидеть уродов из лифта, но на площадке оказались не они. Стоявшего за дверью человека хотелось видеть еще меньше. Иона прислонился лбом к двери. Отлично, просто отлично. Снова зазвонил звонок, на этот раз еще и коротко постучали. Выпрямившись, Иона открыл. Корин Дели широко улыбнулась и протянула ему коробку с пиццей. – Надеюсь, вы заказали не с анчоусами. Глава 18 Иона не принял коробку. – Что вы хотите?