Лифт отрывисто звякнул, двери распахнулись. Внутри никого не оказалось. Дели вошла в кабину и нажала кнопку первого этажа. Она расслабленно опустила плечи, когда двери сдвинулись и она почувствовала, что кабина движется вниз. – Блин, блин, блин! Она все запорола. Скорчив гримасу, Дели покачала головой. Что она, черт подери, думала, когда принялась его вот так допрашивать? Но уже поздно, она устала, и – вот удивительно – выяснилось, что Колли очень даже ничего себе. В нем явно было что-то необычное, а она оказалась не готовой к тому, как быстро на это клюнула. И вообще она начала забывать, зачем туда явилась. Позволила себе увлечься, а потом решила загладить это необдуманными вопросами о Маккинни. Ладно, пиво не помогло, но виновато не только оно. Если бы в тот момент не зазвонил телефон… Но телефон зазвонил. И ничего не произошло. Так что забудь об этом. Дели полезла в сумочку. Там лежал выключенный телефон. Отодвинув его в сторону, Дели вытащила цифровой диктофон. Маленький красный индикатор показывал, что он включен. Дели несколько секунд перематывала назад, потом включила воспроизведение. Из маленького динамика раздался голос Колли, глухой и еле слышный, но вполне узнаваемый. – …потому что его отстранили от должности. Это правда? – Где вы это услышали? – …Отрицать-то вы не можете, верно? Дели выключила диктофон. По крайней мере, запись получилась достаточно разборчивой. Пусть она очень старалась оставить сумочку приоткрытой, Дели переживала, что изнутри микрофон не уловит их голоса. Но все шло нормально, пока перевернутый журнальный столик не потянул за собой и сумочку. А после этого они не сказали ничего стоящего. И очень жаль. И все же, возможно, этого вполне достаточно. Колли явно никогда не слышал о Даниэле Кимани, но то, как он отреагировал на вопросы о Маккинни, сказало ей все, что она хотела узнать. Она ходила вокруг да около, а тут поняла, что слухи имели под собой реальные основания. Однако Колли не выказал ни удивления, ни потрясения. И ничего не опровергал, что, по разумению Дели, само по себе являлось подтверждением. Даже до этого случая Колли при расспросах о Маккинни сразу замыкался в себе. Дели нахмурилась, вспомнив ответ Колли на ее вопрос, близко ли они дружили. Он сказал, что когда-то – да. И это означало: потом они перестали дружить. Дели почувствовала охватывающее волнение. Господи, а что, если между Маккинни и Колли что-то произошло? Что, если они приехали в пакгауз не на секретную операцию? Это выставляло случившееся в совершенно новом свете. Блин, это даже могло означать, что Колли является подозреваемым… Но волнение быстро схлынуло, когда Дели вспомнила разговор о ее дочери. Он пытался скрыть чувства, но она заметила на его лице печаль. А его предложение проводить ее до машины могло показаться снисходительно-покровительственным, но в нем присутствовало что-то… приятное. Он беспокоился за нее, а когда она в последний раз чувствовала заботу с чьей-то стороны? Она же в ответ его подставила. Дели убрала диктофон обратно в сумочку. Со стеклянной панели в двери лифта на Дели смотрело ее отражение – смазанное и размытое, корявое изображение уже не молодой женщины с напряженным лицом. Совсем на нее не похожим. Привыкай. С каждым годом непохожесть станет увеличиваться. Отражение смотрело на нее циничным и вместе с тем понимающим взглядом. Лифт вздрогнул, доехав до первого этажа. Двери со крипом открылись, за ними лежал освещенный флуоресцентными лампами холл. Там пахло мочой и давно пролитым алкоголем, в воздухе висел тошнотворно-сладкий запах травки и безнадежности. Дели торопливо вышла из подъезда в покрытые слоем грязи стеклянные двери. На улице оказалось холодно, на бетонных парапетах и в крытых галереях никого не было. По крайней мере, исчезла шпана, о которой ее предупреждал Колли. Когда она приехала, у дома крутились подростки, может, Колли имел в виду их. Дели демонстративно игнорировала их похотливые взгляды и смешки. Скорее наоборот, она даже замедлила шаг. Этому она научилась на работе: как бы ни испугалась, не показывай этого. Дели брала интервью у насильников и убийц, совала диктофон в лица протестующих и выбиралась из таких переделок, которые в другое время привели бы ее в ужас. Все дело в отношении. То, что начиналось как нечто показное, вскоре вошло в привычку, словно ее ламинированная пресс-карта действительно гарантировала неуязвимость. Теперь она напомнила себе об этом, когда ее шаги отдавались в темноте. Казалось, каждый второй фонарь не работал, отчего на асфальте чернели темные круги, через которые приходилось проходить до очередного светлого островка. Единственное найденное ею место для парковки находилось в двухстах метрах от дома Ионы, так что, когда она шла от подъезда, Дели надеялась, что ее машина по-прежнему стоит там в целости и сохранности. Ни то ни другое не казалось бесспорным фактом, особенно в таком районе. Дели вздрогнула, когда порыв ветра окатил ее моросью, забравшейся за воротник плаща. Нахлынувшие на нее в лифте угрызения совести канули в Лету. Она вышла на след чего-то большого, Дели это чувствовала. И хотя она не вытянула из Колли всего, что хотела, в дополнение к находкам о Даниэле Кимани собранного материала казалось достаточно, чтобы заставить Джайлза сесть и принять его к сведению. Дели улыбнулась себе, начиная приводить узнанное вечером в более-менее приемлемый и удобоваримый вид. Она еще улыбалась, когда услышала за спиной свист. Негромкий. Не присвист вслед хорошенькой кисе и не хулиганский посвист. Две ноты – высокая и низкая. Дели напряглась, но не оглянулась. Она продолжала шагать, хотя все ее чувства обратились назад, за спину. Возможно, кто-то просто выгуливает собаку, сказала она себе. Вот только она не слышала ни царапанья когтей по тротуару, ни шагов, кроме своих собственных. Она продолжала идти в том же размеренном и неторопливом темпе. Что она совсем недавно себе говорила? Не показывай страха. Настоящий злоумышленник никогда не объявит о своем присутствии, а это значит, что следом идет просто захотевший покуражиться придурок. Подняться в собственных глазах, напугав одинокую женщину на темной улице. Ну так подумай хорошенько, урод. Свист раздался снова. Теперь уже ближе, и Дели ощутила тревогу. Она больше не могла делать вид, что свистят не в ее адрес. И если ей не хотелось доставлять этому козлу удовольствия думать, что он ее напугал, то отсутствие всякой реакции не поможет. Ну ладно. Назовем это жлобскими понтами. Вытащив из сумочки спрей с духами, она резко развернулась. В лицо ей издевательски глядела пустынная улица. По обе стороны дороги виднелись магазины и свалка, высокие и грязные кирпичные стены перемежались зарослями кустов и проволочными изгородями. На виду никого не оказалось, но в черных кругах от погасших фонарей мог прятаться кто угодно. Дели подняла спрей вверх и напустила на себя самый свирепый вид. – Это слезогонка, урод! День у меня выдался хреновый, если хочешь попытаться сделать его еще хреновей, то давай! Ничего. Ни малейшего движения, ни даже шевеления. Дели старалась не признаваться себе, что на нее накатывает страх. Она вздрогнула, когда боковым зрением заметила движение на другой стороне дороги. Всего лишь кошка. Нет, городская лисица, поняла Дели, оценив габариты. Господи, здесь? Черный силуэт бесшумно прокрался на противоположную сторону дороги, затем вдруг замер, уставившись в темный проулок, уходящий в сторону в нескольких метрах от Дели. Глаза зверя ярко сверкнули в свете фонаря. Затем он повернулся и крадучись пропал в темноте. Дели пристально всматривалась в проулок, куда глядело животное. Оно там кого-то заметило? Девушка вдруг вспомнила ночное происшествие на подземной парковке несколько дней назад. Тогда она не сомневалась, что там кто-то прятался и поджидал ее. Да хватит уже! Сама себя пугаешь! Кого бы зверь ни заприметил, никто не проявлялся. Потому что нет там никого. Возьми себя в руки. В последний раз злобно оглядев улицу, Дели отвернулась – нарочито медленно – и двинулась дальше по улице. Не успела она сделать и полдесятка шагов, как свист раздался снова. Вот же мать твою! Только спокойствие, сказала себе Дели, но ей потребовалось огромное усилие воли, чтобы не обернуться и не ускорить шаг. Не дай ему убедиться, что он тебя напугал. Только этого гаду и нужно. Господи, где же она машину-то припарковала? Сжав спрей с духами, словно талисман, она снова полезла в сумочку, на этот раз за телефоном. Лишь вытащив его, она поняла, что аппарат все еще выключен. Блин, блин, блин! Она дрожащей рукой включила его, пальцы вдруг перестали слушаться. Этот хренов агрегат сто лет загружается, но урод у нее за спиной этого не знает. Поднеся к уху выключенный телефон, Дели громко начала: – Полицию, пожалуйста. Хочу сообщить о попытке нападения. Да, сейчас. По адресу… – Она осеклась, пытаясь вспомнить, где находится, потом увидела над головой табличку. – Эштон-роуд. За мной идут по пятам, так что вышлите, пожалуйста, наряд. Да, сейчас же. Спасибо. Телефон мелодично звякнул, как только она закончила разговор, и включился, мигнув дисплеем. Как раз, блин, вовремя. Она вызвала кнопочную панель, прежде чем поняла, что сейчас нельзя звонить в полицию, не выдав себя. Сделав в нерешительности несколько шагов, Дели увидела впереди свою машину. Слава богу! Она с облегчением заметила, что прошло довольно много времени с момента, когда она в последний раз слышала свист. Дели обернулась и внимательно оглядела улицу. Та по-прежнему пустовала, но теперь в ней и чувствовалась пустота. Здесь горели все фонари, образуя на дороге ярко освещенный участок, на который попал бы любой идущий за ней следом. Она не только бы его засекла, но и легко бы добежала до машины, прежде чем ее догнали бы. Так что пошел бы ты, гаденыш! Ликуя, она на всякий случай показала улице поднятый средний палец, развернулась и пробежала последние несколько метров до припаркованной машины. Прямо перед ней из темного проема выступила человеческая фигура. Дели ошарашенно подпрыгнула на месте. Однако логика подсказывала ей, что свистевший не мог ее обогнать. Никак не проскочил бы незамеченным. Не мог это оказаться тот же самый человек, и осознание этого наполнило ее злобой. – Смотри, куда прё… – начала она. Но не договорила и не услышала, как разбился упавший на асфальт флакон с духами. Глава 19 – Ой, Иона, слава богу! – Открыв входную дверь, Мари буквально втащила его в дом. Вид она имела потерянный и обескураженный. – Полиция только что уехала! О господи… – Ладно, успокойся, Мари. – Иона видел отъезжавших Флетчера и Беннет, когда парковался на улице. Он сомневался, видели они его или нет, но все-таки дождался, пока они скроются из виду. Не существовало причин избегать Мари, но чем меньше ему придется объясняться перед Флетчером, тем лучше. – Идем-ка присядем. Когда он утром позвонил, Мари ответила вялым с похмелья голосом. Ей не хотелось вдаваться в объяснения, почему она звонила прошлым вечером, заявив, что лучше все расскажет при встрече. Зная Мари, Иона решил, что она или забыла о своем пьяном звонке, или просто чувствовала себя одиноко. После разговора с Дели Иона планировал сам что-нибудь накопать, пытаясь подтвердить то, что журналистка рассказала ему о Даниэле Кимани. Однако Мари проявила настойчивость, к тому же существовала вероятность, что она может сообщить что-то важное. Они прошли в кухню. Видимых следов взлома уже не осталось, лишь на задней двери разбитую панель все еще закрывала фанера, а на месте искореженной дверной коробки виднелись свежие некрашеные доски. Дилан сидел за кухонным столом, опустив голову. Он поднял глаза на вошедшего Иону. Лицо у подростка казалось бледным и изможденным, но оно пошло пятнами при виде гостя. – Что он здесь делает? – Дилан, я попросила его приехать. Он поможет… – Да? И как же? Вернет папу с того света? – Дилан резко встал, опрокинув стул. – Это все хрень собачья! – Дилан! Мари схватила сына за рукав, когда тот шагнул мимо нее, но мальчик сбросил ее руку. Он едва не плакал, выскакивая из кухни мимо Ионы. Забухал ногами по ведущей наверх лестнице, затем хлопнула дверь, да так, что содрогнулись стены. Иона подвел Мари к столу и выдвинул ей стул. На столе рядом с выпачканным губной помадой бокалом стояла полупустая бутылка вина. Мари потянулась к бутылке и почти до краев наполнила бокал. Иона неловко помялся и решил, что нужно что-то сказать. – Может, тебе стоит прекратить?.. – произнес он, тоже присаживаясь. – Знаю, но нужно чем-то успокоить нервы. Она долго пила, судорожно глотая, словно в бокале плескалась вода. Иона ждал, пока Мари поставит его на стол. – Скажи-ка, а что случилось? Зачем полиция приходила? Он и сам догадывался, но хотел услышать это от нее. Мари вздрогнула. – Опять этот инспектор Флетчер. Сказал, что… что к нам вломился тот самый Оуэн Стокс. – Она посмотрела на Иону, в страхе вытаращив глаза. – Ну, тот, о котором он раньше все расспрашивал! Не сказал почему, но это он, по их словам, убил Гева, иначе инспектор о нем бы не долдонил. А теперь Стокс еще и сюда вломился! Вот не пойму, зачем он это сделал! В ее голосе сквозил ужас, и Иона не винил ее. – Не знаю, Мари. А что еще сказал Флетчер? – Да ничего! Все спрашивал, есть ли у меня мысли, что этот Стокс тут искал, но откуда мне знать? Что такого могло ему понадобиться? Иона этого тоже не знал. – А больше он ничего не говорил? – Просто то, что нам нечего беспокоиться. Господи боже, не о чем волноваться? Ему легко говорить! – Она трясущейся рукой снова потянулась к бокалу. – Сказал еще, что нам нужно несколько дней пожить у моей сестры. На всякий случай. Вот зачем, если он не думает, что этот Стокс может вернуться? – Наверное, это просто мера предосторожности, но мысль неплохая. – На этот раз Иона согласился с Флетчером. Если Стокс нашел то, что искал, то возвращаться ему незачем. А если нет, он может решиться на вторую попытку. В следующий раз, когда дома будет Мари или Дилан. – А ты сестру об этом спрашивала? – Еще нет. Господи, сама не знаю, что делать, как же все навалилось! А инспектор к тому же и письмо забрал! – Письмо? – Так я насчет него и звонила вчера вечером. Нашла письмо, когда убиралась в спальне. Оно лежало на полу в барахле, вывалившемся из ящиков. Словно Гевин мне руку протягивал, понимаешь? Наверное, он там его спрятал, когда в последний раз заезжал сюда.