– Наверное, его отпустят с предупреждением и порицанием. Но это всего лишь догадка. Как я уже сказала, решать не мне. Иона очень хотел спросить, как подвигаются поиски Оуэна Стокса, но он знал, что Беннет ничего ему не скажет. Однако один вопрос все же стоило задать. – Это правда, что опознали одного из убитых в пакгаузе мужчин? – По-моему, я вам советовала не слушать сплетни. – Это вовсе не сплетни. Мне сказали, что его звали Даниэль Кимани. Секундное молчание Беннет стало достаточным подтверждением его догадок. – И кто вам это сказал? Опять журналистка? Иона замялся. Но ведь Дели не говорила, что это конфиденциальная информация. В любом случае, если она намеревалась ее опубликовать, следствие имеет право знать об этом. Он кивнул. – Это правда? – А что еще она говорила? – Что он из Кении и находился в стране по студенческой визе. – И больше ничего? – Нет, это все. Но она продолжает собирать материал. – Конечно, продолжает, она же репортер. – Волнение Беннет проявлялось лишь в постукивании указательным пальцем по рулю. – Вы ей помогаете? – Разумеется, нет. – Тогда зачем она вам это выложила? – Она надеялась, что взамен я тоже чем-то поделюсь. Не беспокойтесь, не поделился. Но, произнеся эти слова, Иона задумался, а так ли это. Воспоминания о приходе Дели по-прежнему смутно тревожили его. – А почему вы не сказали об этом Флетчеру? – спросила Беннет. – Как-то запамятовал. Запамятовал, однако лишь сначала. Но потом Ионе хотелось только одного – поскорее выбраться из допросной. Он не желал давать Флетчеру дополнительных поводов задерживать его. – На вашем месте я бы напрягала память, – посоветовала Беннет. Она высадила Иону у его машины. Лишь оказавшись один в знакомом салоне старого «Сааба», он понял, как же устал. Снова выдался долгий день, поэтому он опять припарковался на дороге неподалеку от дома, решив не ковылять от гаража. На подходе к освещенному подъезду его голову уже занимали мысли, как бы сесть, перекусить и посмотреть по телевизору спортивный матч или что-нибудь легкое. Он впервые понял, что не один, когда у его ног разбилась бутылка. Иону обдало остатками пива и осколками стекла. Ошарашенный и разъяренный, он поглядел, откуда она прилетела. Неподалеку под бетонным козырьком смутно маячили какие-то фигуры. Сгустившаяся темнота не позволяла хорошенько их разглядеть, но Ионе показалось, что он узнал двух юнцов, которые вчера вечером вошли вместе с ним в лифт. Он смотрел на них, выжидая, не сделают ли они что-то еще. Убедившись, что фигуры стоят на месте, он отвернулся и нарочито медленно двинулся к подъезду. В глубине души ему хотелось броситься на них, выплеснуть злобу на себя и на Флетчера, однако для одного дня Иона и так хлебнул достаточно. Юнцы или нет, но их больше, к тому же он на костылях. А если у них еще и ножи, то шансов у него никаких. Когда Иона дохромал до холла, шагов за спиной он не услышал. Ожидая лифта, он поглядывал на входные двери. Но за ними виднелась лишь пустая, ярко освещенная площадка. Войдя в кабину, Иона глядел, как меняются цифры на индикаторе этажей. На фоне случившегося он совершенно упустил из вида вороватую шпану. Однако юнцы явно о нем не забыли, а теперь еще и дружков привели. Чудесно. Иона не тешил себя иллюзией, что знание того, что он служит в полиции, надолго их отпугнет. Даже если они ему поверили, он совершенно очевидно шел один, а костыли делали его легкой добычей. Рано или поздно они что-нибудь да выкинут. Но это случится потом. Вернувшись в квартиру, Иона запер дверь, прошел в кухню и присел за стол. Прислонил к нему костыль, а другой перевернул. Именно этот запутался в ветхом ковре на лестнице, отчего с ножки соскочила резиновая накладка. Иона потянул ее вверх и покрутил, пока она с легким хлопком не съехала с алюминиевой трубки. Иона приподнял костыль над столом и легонько его встряхнул. Из полой ножки вывалился недокуренный косяк, сверток папиросной бумаги и скомканный кусочек фольги. После пережитого за день Иона испытал искус самому выкурить косяк. Но вместо этого он швырнул его в мусорное ведро вместе с бумагой и фольгой. Он успел спрятать все это в костыль, когда Беннет поднялась наверх в квартирку. И не зря, потому что Флетчер с удовольствием бы предъявил ему обвинение в хранении легких наркотиков. Он наверняка бы обыскал Иону, даже если бы Дилан на него и не стукнул. Сынок весь в папашу, подумал Иона, ставя накладку на место. Может, Гевин и не хотел втягивать его в эту хрень, но это ему удалось. Сначала телефонным звонком, потом письмом Мари. А теперь еще и квартиркой вкупе с семьюстами пятьюдесятью тысячами фунтов, взявшимися бог знает откуда. Даже мертвым, Гевин продолжал доставлять ему беды. Открывая банку с пивом, Иона надеялся, что не оставил после себя никаких сюрпризов. Глава 23 – Козел ты гребаный! Иона непроизвольно отступил назад и чуть не упал со ступеньки крыльца дома Мари. Она стояла в дверном проеме с искаженным от злобы лицом. – Послушай, Мари… – Семьсот пятьдесят тысяч фунтов! Семьсот пятьдесят тысяч, мать твою, а я из них ни пенни не увижу, и все по твоей милости. Утром Иона пытался до нее дозвониться, чувствуя, что должен все объяснить насчет квартиры. Задним числом он мог бы догадаться, почему она не отвечает на его звонки и сообщения. Из сказанного Флетчером следовало, что полиция уже допрашивала Дилана, так что Мари знает о произошедшем. Однако Иона чувствовал себя обязанным лично все ей объяснить. Когда она не перезвонила, он отправился к ней домой, надеясь, что Мари еще не уехала к сестре. И напрасно. – Ясно же, что Гев все нам хотел оставить, но ведь нет! Тебе понадобилось сунуть туда свой нос! – орала Мари. – А теперь полицейские знай себе вопросы задают. Они даже ведут себя так, будто бы Дилан что-то нарушил! А он ездил туда лишь затем, чтобы хоть как-то почувствовать близость к отцу. Не хотел меня расстраивать, потому и молчал. Он клянется, что вообще ничего не знал о деньгах, а мой сын не врун! Иона гадал, обмолвился ли Дилан о травке, которую покуривал, или тоже как-то запамятовал. Он снова попытался вставить словечко: – Мари, если ты впустишь меня в… – Мам, все нормально? За спиной Мари в коридоре показался Дилан. Он бросил сумку с вещами рядом со стоявшими в прихожей двумя чемоданами и с неприкрытой злобой посмотрел на Иону. – Все хорошо, дорогой, иди заканчивай собираться, – сказала ему Мари. Затем обернулась и снова вперилась в Иону ядовитым взглядом. – Господи, как же жаль, что я вообще обратилась к тебе за помощью. Неудивительно, что Гев перестал с тобой разговаривать, он знал, что от тебя одни напасти! Иона по имени, Иона и по натуре[1]. Держись-ка ты от нас подальше. Видеть тебя больше не желаю. Никогда! – С удовольствием, Мари, – сказал Иона хлопнувшей перед ним двери. Он развернулся и пошел к машине. Он не винил Мари за злобу. С ее точки зрения, он только и делал, что навлекал на них одну беду за другой. Тот факт, что у него не оставалось выбора, что все его действия диктовались обстоятельствами, не повлиял бы на нее точно так же, как и на Флечтера. Если на то пошло, то и на самого Иону тоже. Он полночи пролежал без сна, не спеша прокручивая в голове свои действия. Но его самобичевание зиждилось на вероятности того, что за дверью квартиры на самом деле стоял Оуэн Стокс, что сам он принял неверное решение и дал Стоксу улизнуть. Если это так, то Иона заслуживал презрения Флетчера. Но все же он не мог себя заставить в это поверить. Между пытавшимся открыть дверь и тремя четвертями миллиона фунтов стоял только Иона. Если за дверью был Стокс, он наверняка бы попытался забрать деньги? Находка денег изменила абсолютно все. Похоже, раз и навсегда снялся вопрос, имел ли Гевин отношение к коррупции. Когда Иона смотрел на занимающийся за окном рассвет, в голову ему пришла еще одна тревожная мысль. Независимо от того, кто находился за дверью квартиры, Стокс что-то искал, когда вломился в дом Мари. Вывод напрашивался сам собой – деньги. Но как Стокс о них узнал? Если только Гевин ему не сказал. Иона по-прежнему не хотел верить, что Гевин и Оуэн Стокс могли действовать сообща, однако в предположениях Флетчера присутствовала определенная логика. Во-первых, нельзя не учитывать три трупа в пакгаузе. Надин, Даниэль Кимани и еще один пока что неопознанный мужчина. На первый взгляд, наличие Кимани подрывало версию о связи убийства с нелегальной перевозкой мигрантов. Версия эта и раньше казалась зыбкой, особенно с учетом слов Флетчера, что контактов с бандами за Стоксом не числилось. Но Гевин как раз работал с бандами. А семьсот пятьдесят тысяч фунтов сами по себе являлись мотивом. Людей убивали за гораздо меньшие суммы, что порождало новые жуткие версии касательно самих жертв. Если же – если – Гевин работал в паре с Оуэном Стоксом, существовала ли вероятность, что Гевин натолкнулся на нечто заставившее его по-новому взглянуть на события десятилетней давности? На случившееся с Тео? Это возвращало Иону в исходную точку. К вопросу о том, зачем Гевин позвонил ему в ту ночь. Гевин мог иметь куда более сложные мотивы, чем кто-либо предполагал. Возможно, деньги и попытка искупить давнюю вину не исключали друг друга, во всяком случае по его разумению. Возможно, одно вело к другому, а Оуэн Стокс, трупы в пакгаузе и все остальное неразрывно связано между собой. А может, Иона просто хватался за соломинку. Он завел машину и уехал от дома Мари. Таким потерянным и беспомощным он не чувствовал себя со времени исчезновения Тео, а к пониманию сути дела по-прежнему не приблизился ни на шаг. Только в одном месте он мог бы найти ответы. Но сначала придется ненадолго остановиться. Уилкс обитал в одноэтажном доме на две квартиры постройки 1960-х годов, стоящем на тупиковой улице. Этот последний дом отличался от соседних отказом от дверей и оконных рам из пластика в пользу дерева, с которого слоями осыпалась краска. Строение окружал крохотный палисадник, где кривые розовые кусты медленно задыхались под натиском сорняков. Иона прошел по коротенькой дорожке ко входной двери и позвонил. Раздался резкий треск, так что Иона для верности постучал еще и в деревянную дверь. Послышался звук отодвигаемого засова, затем дверь открылась. Здоровяк Уилкс выглядел небритым и растрепанным. На нем красовалась заляпанная белая футболка, на шее висело полотенце. Он источал кислый запах спиртного и застарелого пота, над щеками с узором из лопнувших вен на Иону глядели желтые, налитые кровью глаза. Уилкс таращился на него с похмельной неприязнью. – Что надо? – Думал, может, поговорим. Уилкс надрывно кашлянул, словно пытаясь исторгнуть из легких мокроту.