Он не ожидал обнаружить кого-то внутри, но если чему-то и научился за время службы, так это не принимать ничего как должное. Старик отошел, а Иона шагнул к двери сбоку и прислонил костыли к кирпичному столбу, отделявшему его гараж от соседнего. Опираясь на здоровую ногу, он взялся за нижний край двери и попытался ее приподнять. Покореженная от ударов кувалдой дверь не поддавалась. Наконец, скрежеща помятым металлом, она медленно поползла вверх. Стэн цокнул языком. – Ты погляди-ка. Гады классно порезвились. Создавалось впечатление, что все коробки перевернуты, а их содержимое разбросано по заляпанному масляными пятнами полу. И хотя красть там оказалось особо нечего, воры решили поживиться хоть чем-то. Иона заметил, что исчезли все инструменты, лежавшие на вделанной в заднюю стену полке. Дрель, маленькая ленточная пила и угловая шлифовальная машина. Цена им всего ничего, но их все-таки украли. – Похоже, они еще и шкафчик твой вскрыли, – заметил Стэн. Иона повел лучом фонаря на стоявший в дальнем углу старый железный шкаф. Двери были взломаны и приоткрыты. Внутри особо ничего не хранилось, в основном коробки со старыми бумагами, которые Иона все не удосуживался разобрать, а выбросить не решался. Их бесцеремонно вывалили перед шкафом и разбросали по бетонному полу. – Надеюсь, ничего важного ты там не держал, – раздался сзади голос Стэна. Иона слабо толкнул приоткрытую дверь концом костыля. Ты начала закрываться, но на что-то натолкнулась. Тихонько скрипнув несмазанными петлями, створка снова распахнулась. В щель вывалилась рука, мертвенно-белая в свете фонаря. – Боже милосердный! Иона едва расслышал эти слова. Рука свисала ладонью вверх, чуть согнув пальцы, словно при молитве. Маленькая и гладкая, рука болталась ужасающе вяло и безжизненно. Вытянув костыль, Иона еще немного приоткрыл дверь. Стоявший позади него Стэн снова ахнул. Иона опустил костыль на пол, ему вдруг стало тяжело стоять. Тело небрежно завернули в полиэтилен. Верхний лист отслоился, открывая свисавшую набок голову в прозрачном пластиковом пакете. Шею обмотали черным тканевым скотчем, чтобы затянуть пакет, и пластик чуть топорщился поверх носа и открытого рта. С внутренней стороны пакета блестели капельки конденсата, лицо скрывали прижатые пластиком волосы. Но скрывали не настолько, чтобы не позволить Ионе узнать женщину, тело которой, словно сломанную куклу, втиснули в его шкаф. Это была Корин Дели. Глава 25 – Я ее не убивал. Его привели не в ту допросную, что в прошлый раз, но это ничего не изменило. Тот же утилитарный шик, такие же обшарпанные стены, такой же привинченный к полу стол. И, сидя напротив Флетчера, Иона так же на протяжении многих часов повторял одно и то же. Инспектор вздохнул. Не для сценического эффекта: выглядел он изможденным и усталым, натянутая кожа на лице отсвечивала желтовато-серым. – Тогда что ее труп делал в вашем гараже? – Говорю же, не знаю. Но я его туда не запихивал. Иона прекрасно понимал слабость своих доводов. Формально его вызвали лишь на беседу по взаимному согласию, однако он не тешил себя иллюзиями. Если бы его арестовали, то полиция могла задержать его всего на двадцать четыре часа, хотя задержание в случае необходимости могли продлить еще на четверо суток. В действительности, поскольку он находился там «добровольно», допрос мог тянуться бесконечно. Часики начали бы тикать только с момента ареста. Когда его впервые ввели в допросную, он был уверен, что этого не произойдет. Достаточно уверен для того, чтобы не потребовать адвоката. Несмотря ни на что, Ионе очень не хотелось признаваться, что ему вообще может понадобиться адвокат, он полагался на то, что не совершил ничего противозаконного. Теперь его действия начинали выглядеть как неверный шаг. – Итак, вы признаёте, что Дели приходила к вам в квартиру позавчера вечером, – продолжал Флетчер. – «Извиниться» – так, кажется, вы выразились. – Именно так. Она сказала, что корит себя за то, как обошлась со мной. – И вы ей поверили? После того, как она обвела вас вокруг пальца в больнице и подстерегла после поминальной службы? – Я знаю, как это выглядит, но поверил. Она добавила, что сомневается в смысле своей работы. – И вы с готовностью дали ей поплакаться в жилетку, так? – Нет, мы просто поговорили, – ответил Иона. Теперь он был несказанно благодарен судьбе, что Мари позвонила тогда, когда позвонила. Может, между ним и Дели и так ничего бы не произошло, но, если бы произошло, ему пришлось бы объяснять еще много чего. – В котором часу она пришла? – Примерно в половине десятого. Можете проверить, потому что я заказывал пиццу. Она приехала вместе с курьером и принесла ее мне. – Она принесла вам пиццу? – Ну, как бы в шутку. По-моему, она волновалась, что я не впущу ее в квартиру. – Так, она появилась у вас в девять тридцать. Что дальше? – Сказала, что хочет извиниться. Мы разговорились, потом съели пиццу и немного выпили. – Очень великодушно с вашей стороны. – Флетчер вынул аккуратно свернутую салфетку и промакнул слезившийся глаз. – Что она пила? – Пиво. – Много? – По-моему, две маленькие банки. – А вы? – Тоже пиво. Одну банку я выпил до ее прихода, так что… всего три. – Значит, три. – Очевидно, допрос доставлял Флетчеру удовольствие. – Вы утверждаете, что потом разговорились. О чем? – Обо всем понемногу. Она рассказала о своей дочери. И добавила, что одну из жертв опознали. – Иона посмотрел на Флетчера, который ответил ему бесстрастным взглядом. – Сказала, что это аспирант из Кении по имени Даниэль Кимани. Флетчер совсем не удивился, из чего следовало, что он уже все знает. – Что еще она рассказала? – Она знала об отстранении Гевина от службы, но не говорила, откуда ей это известно. – А вы? Что вы ей говорили? – О Гевине и о деле – ничего, если вы об этом волнуетесь. – О, волноваться надо отнюдь не мне. Итак, чтобы стало понятно. Вы пили пиво, ели пиццу и вели непринужденный разговор с журналисткой, которая выставила вас идиотом. Потом она попрощалась и ушла, так? – В общих чертах – да. – В котором часу она ушла? – Около одиннадцати. Может, в половине двенадцатого. – Она пробыла у вас два часа? Да уж, вам нашлось о чем поговорить. Я говорил, что мы нашли ее машину? Припаркованную неподалеку от вашего дома. Так что мы знаем, что до нее Дели не дошла. И на следующий день не появилась на работе. И не позвонила родителям, как обещала. На самом деле после визита к вам ее больше никто не видел и не слышал. – От меня она вышла в полном порядке. Если не верите, проверьте камеры видеонаблюдения. – О, проверяем. Вот только у вас в округе все их, похоже, расколотили. Забавно, да? Иона был слишком подавлен, чтобы среагировать на колкость. – Вам известно, как ее убили? Флетчер несколько секунд разглядывал его. – Вы просто уникум, Колли, вы это знаете? Вы что, серьезно полагаете, что я стану с вами это обсуждать? – Ее завернули в полиэтилен, как и трупы в пакгаузе, – напирал Иона. Он хотел, чтобы эти слова попали в протокол. – Из увиденного мной можно предположить, что она полностью одета, никакой крови я не заметил. Поэтому считаю, что ее оглушили, после чего бросили умирать от удушья. Снова то же, что и с жертвами в пакгаузе. Пластиковый пакет казался новеньким, но я считаю, что он извлек урок из случившегося с девушкой по имени Надин. Он не мог рисковать оставлять Корин Дели в живых. – А «он», по-вашему, это… – Вы знаете, о ком я. Это явно сделал Оуэн Стокс. Он наверняка поджидал ее у моего дома и напал, когда она вышла. – Ах да, конечно. – Сарказм Флетчера проявился даже в кивке. – Думается мне, что Оуэн Стокс виноват почти во всем, что с вами приключается. Он умолк, когда дверь допросной открылась и вошла Беннет с коробкой для вещдоков, которую поставила на стол. Взглянув на нее, Иона ощутил дурное предчувствие. Флетчер продолжил: – Вы заявляете, что Оуэн Стокс убил Корин Дели после того, как она вышла из вашей квартиры, затем взломал ваш гараж, чтобы оставить там труп? Зачем? Чтобы подставить вас как убийцу? – Да, именно это я и заявляю.