Иона вспомнил женщину с живым лицом и сверкающими глазами, с которой он ел пиццу и пил пиво. Потом припомнил то же лицо в пластиковом пакете, застывшее и безжизненное. Ему захотелось броситься на сидящего напротив бывшего друга. – Выходит, ты убил ее и одновременно подставил меня, – произнес он, растягивая пластик на заведенных за спину запястьях. Ему показалось, что жгут немного поддался, хотя растекшаяся кровь мешала определить это наверняка. – Сам знаешь, одним выстрелом двух зайцев. – Господи, ты себя-то слышишь? – вскричал Иона. – А те в пакгаузе? Они-то что тебе сделали? Гевин демонстративно сцепил руки над головой и потянулся, пока не хрустнули костяшки пальцев. Это значило, что, отвечая, ему не придется смотреть Ионе в глаза. – Ничего. Они всего лишь козявки, которых я подобрал на улице. Чтобы все получилось как надо, всем следовало думать, что Стокс – маньяк. Пришлось его таким и выставить. Вот как ты думаешь, почему я выбрал место под названием Скотобойная набережная? – презрительно усмехнулся он. – Ну давай, соображай. Замедлив дыхание, чтобы не взорваться от злости, Иона продолжал растягивать жгут на запястьях. – А Даниэль Кимани тоже козявка? Гевин замер с приподнятыми руками. Опустил их и настороженно уставился на Иону. – Это Дели тебе о нем разболтала, да? А что еще она сказала? – Что он аспирант и активист по борьбе за права человека. Ты ведь не просто подобрал его на улице, так? – Может, я и не знал, кто он такой. – Голос Гевина звучал равнодушно, но взгляд выдавал напряжение. – Я не вникал в его биографию. – Но ты знал, кто такая Надин, да? Равнодушие исчезло. – Ты это о ком? – Надин, помнишь ее? Обсыпал ее негашеной известью и бросил подыхать. Когда я ее нашел, она умирала, – продолжил Иона развивать преимущество. – Ты знал, что она еще жива? – После этого прокола я и перешел вот на это. – Гевин взял с сиденья упаковку пакетов для заморозки и показал Ионе. – Куда надежнее. Скоро сам увидишь. От этих слов Иона похолодел, но не дал себя сбить: – А как это ты только с ней прокололся? Может, потому, что она кого-то тебе напомнила? Гевин замер. – Что? – Что слышал. Как думаешь, что бы сделала Элиана, если бы узнала, что ты убил ее сестру? Гевин побледнел от шока. В свете лампы он стал походить на труп. – Кто тебе это сказал? Иона знал, что надо вести себя предельно осторожно. У него имелся только один козырь. Он не мог себе позволить довести Гевина до крайности. – Не помню. Может, Уилкс. Если бы ты его не прикончил, то сам бы мог спросить. – Да хрень собачья! Уилкс даже не знал, что ее сестра в Англии! – Гевин сдвинулся на край сиденья и сжал в руке дубинку. – И никто этого не знал. Следаки никак не могли провести между ними связь, так как же ты, блин, догадался? – Зачем ты ее убил? – продолжил Иона, не обратив внимания на вопрос. – Как Надин вообще тебя нашла? – Говори, откуда ты узнал, что они сестры, или я это из тебя вышибу. – Чего ты боялся? Что она узнает, что ты заставил ее сестру снова заниматься проституцией? Этого мало для… Гевин подпрыгнул и с размаху ударил Иону дубинкой. Тот попытался увернуться, но свинчатка хлестнула его по бедру. – Кто тебе сказал?! – заорал Гевин, снова замахиваясь. – Говори, или я, блин… – Она и сказала! Воцарилось молчание. Гевин, задыхаясь, наклонился к Ионе. Лицо его сделалось пепельным. – Ты это о чем? – Она не погибла, – хрипло дыша, ответил Иона. – В квартире лежал труп другой женщины. Знакомая история? Рука взорвалась болью, когда Гевин опустил на нее дубинку. Потом еще раз. – Я тебя предупредил, мать твою! – Я с ней вчера встречался! – заорал Иона, стараясь увернуться от ударов. – Она жива! Удары прекратились. Иона осторожно выпрямился. Гевин по-прежнему держал дубинку, но теперь опустил руку, словно забыв о свинчатке. – Врешь, – выдохнул он, но скорее автоматически. – Тогда откуда я узнал, что она похожа на Надин? Гевин отступил на шаг и тяжело рухнул на стул. – Не может этого быть. Это невозможно, я видел… Он умолк. Совесть почти не мучила Иону после того, как он рассказал Гевину о Салим. Она велела ему никому не говорить, но даже она не могла предвидеть происходящее. – В квартире лежал не ее труп, – с ожесточением в голосе продолжал Иона. – Вы все решили, что это наверняка она, а Уилкс облажался на опознании. Но она жива. И я знаю, как с ней связаться. Гевин взглянул на него не только с безумной надеждой, но и со страхом. – Нет. Нет, это… Как? Иона отвел взгляд от телефона, который дала ему Элиана Салим. – Развяжи меня, тогда скажу. Гевин надтреснуто рассмеялся. – Я что, блин, похож на идиота? Почему бы мне просто это из тебя не выбить? – Давай, но тогда ты не поймешь, вру я или нет. А если прикончишь меня, то вообще ничего не узнаешь. Иона почувствовал, как заколотилось сердце. Он старался сохранять внешнее спокойствие, пока Гевин раздумывал. – Отпускать тебя я не собираюсь, – наконец произнес он. – Мы оба знаем, что этого не случится, но я предложу тебе сделку. Я оставил тебя в живых, потому что кое в чем сомневаюсь. Так что давай баш на баш. Ты выкладываешь мне что знаешь, а я взамен тебе кое-что расскажу. Иона всегда знал, что сильно рискует, но такого никак не ожидал. К Гевину вернулась уверенность. Тот впился в противника проницательным, почти лютым взглядом. – Что расскажешь? – спросил Иона, боясь услышать ответ. Лицо Гевина расплылось в издевательски-насмешливой улыбке. – Я знаю, что произошло с Тео. Глава 34 Девушка склонилась над коляской и с улыбкой поправила одеяльце на маленькой пассажирке. – А кто у нас красотуля? Да-да, ты! Ты мамина крохотуля. По-английски женщина говорила чисто, но с легким акцентом. На вид она казалась симпатичной, но исхудалой, темные круги под глазами говорили о бессонных ночах. Одежда на ней выглядела чистой, но дешевой и поношенной, а коляска хоть и смотрелась издалека вполне прилично, вблизи можно было разглядеть, что она тоже потрепанная. Для прогулок вполне годилась, вот только одно колесо то и дело скрипело и заедало. Но все же она еще служила. Народу в парке было немного. Чуть поодаль на скамейке устроился пьяница, целиком поглощенный бутылкой. Кроме него рядом на площадке под присмотром отца играл мальчишка. Женщина наблюдала за ними поверх коляски, снова поправляя одеяльце и помахивая плюшевым зайцем. Они пришли примерно полчаса назад, отец сначала покачал сына на качелях, потом малыш повел его к другим аттракционам. Детский смех звонко разносился в холодном воздухе, а папа улыбался ему заразительно-теплой улыбкой. Теперь они перешли к карусели. Точнее, мальчик. Отец сидел на скамейке, а карусель крутилась, ритмично поскрипывая. Женщина перестала сюсюкать, увидев, как мужчина начал клевать носом, поднимая и опуская голову. Затем голова упала, мужчина уперся подбородком в грудь. Женщина прищурилась. Он уснул?