Глава 35 В коридоре смолкли звуки удалявшихся шагов, и Иона снова принялся растягивать жгут. Послышался скрип закрываемой двери, затем тишина, нарушаемая лишь негромким плеском воды о корпус катера. Иона догадался, что в какой-то из кают Гевин укладывает дочку Крисси. А что потом? Опять молоко со снотворным, на этот раз со смертельной дозой? Или он задушит детей? Теперь, когда девчушка видела его лицо, Гевин не освободит ни ее, ни братика. Этого никак нельзя допустить. Иона заставил себя замедлить дыхание, чтобы подавить нарастающую панику. Давай, не лежи ты бревном! До возвращения Гевина времени совсем немного, и надо суметь освободиться от жгутов. Он оглядел каюту в поисках чего-то, чем можно их разрезать. В нескольких метрах от него на стульчике лежала бутылка из-под водки, но даже если он и сможет ее разбить, Гевин услышит звон стекла. А вот среди кухонной утвари у раковины должны найтись нож или ножницы. Иона двинулся ползком в дальний конец каюты. Он пытался здоровой ногой упираться в ковер, но со связанными лодыжками невозможно не подгибать в колене больную ногу. Каждое сгибание отдавалось в незажившем суставе взрывом боли, и полз он мучительно медленно. При таком темпе Гевин вернется раньше, чем Иона доберется до раковины. А даже если и не вернется, то Ионе еще придется встать, чтобы дотянуться до ящиков. Скрипя зубами от боли, он продолжал ползти мимо приставного стульчика и валяющихся на полу банок из-под пива. Он замер, когда его осенило. Идиот. Кое-как развернувшись, Иона пошарил руками за спиной и ощупью нашел банку. Она выскакивала из непослушных рук и липких от крови пальцев, но ему удалось поднять ее с пола. Гевин почти ее расплющил. Вцепившись в банку обеими руками, Иона начал ее сгибать. Тонкая жестянка гнулась и сминалась, как бумага, но упрямо отказывалась ломаться. Прислушиваясь к возможному движению в коридоре, Иона удвоил усилия. Давай, давай же… Жестянка разломилась. Рваный край резанул по пальцам и ладони, брызнула кровь, добавившись к текущей из рассеченных запястий. Иона не обращал внимания: край должен быть острым. Оказалось очень трудно согнуть руки так, чтобы перепиливать нейлоновый жгут, дергающийся, как гитарная струна. Но Ионе удалось его зафиксировать, водя туда-сюда рваным краем жестянки. Давай, зараза! Чтоб тебе не… Жгут лопнул. Когда Иона потянулся вниз, чтобы разрезать другой, стягивавший колени, из коридора донесся звук закрываемой двери. Блин. Острый металл впивался в пальцы, когда Иона яростно перепиливал жгут. Тот разорвался с еле слышным щелчком, который скорее почувствовался. Костылей Иона не заметил, а искать их уже не оставалось времени. Он начал подниматься, опираясь на стульчик и ожидая, что дверь каюты вот-вот откроется. Но тут из-за стены раздался глухой шум спускаемой воды. Гевин зашел отлить. После долгого лежания связанным Иона с трудом шевелил даже здоровой ногой. Катер легонько покачивался, отчего подташнивало и еще сильнее мешало сохранять равновесие. Прислонившись к спинке стульчика, он огляделся по сторонам в поисках хоть чего-то похожего на оружие. Рядом на полке стояла тяжелая стеклянная пепельница. Когда Иона ее схватил, на пол посыпались пепел и окурки. Чуть подпрыгивая, он заковылял к двери. Переносить вес на больную ногу он не мог, но для одного рывка опоры должно было хватить. Если он дойдет до двери, то дальше уже неважно. А если нет… Тогда тем более неважно… Едва добравшись до цели, он услышал в коридоре движение. Прижавшись к стене, Иона занес руку с зажатой в ней пепельницей. Движение за стеной стихло. На мгновение все застыло. Затем из Ионы словно выбили воздух, потому что в него врезалась и впечатала его в стену резко распахнувшаяся дверь. Когда ее дернули обратно, Иона всем весом навалился на створку, отчего по ту сторону раздалась ругань. Пока Гевин еще не успел прочно встать на ноги, Иона рванул дверь вбок и замахнулся рукой с пепельницей. Удар по касательной пришелся Гевину в челюсть, но этого оказалось достаточно, чтобы он зашатался и попятился. Вот! Ощутив неистовое ликование, Иона снова занес свое оружие над головой, шагнув вперед, чтобы довершить начатое. И тут у него подломилось колено. Он врезался в дверь и уронил пепельницу, а потом на него бросился Гевин. Они рухнули на пол, Иона пытался отползти и получил удар по голове чем-то тяжелым. Каюта накренилась и поплыла перед глазами, и второй удар на мгновение обездвижил его. Он почувствовал, словно парит в воздухе, смутно понимая, что его переворачивают на живот. С ворсистого ковра в рот и в нос ударила пыль пополам с крошками. – Очень ловко, но я слышал, как ты двигался, – раздался откуда-то издалека голос Гевина. Иона почувствовал, как его руки с силой завели назад. – Однако больно ты меня, блин, приложил, так что рисковать больше не станем. Иона не нашел сил сопротивляться, когда ему снова связали запястья. Потом его перевернули на спину, придавив руки. Боковым зрением он увидел, как Гевин отошел и за чем-то нагнулся. Раздался негромкий хруст, и Гевин вернулся. В руке он держал пакет для заморозки. Голову Ионы обтянул полупрозрачный пластик, тотчас ограничив зрение, отчего Гевин и потолок над головой превратились в расплывчатый голубоватый кошмар. Пакет закрыл нос и рот, мгновенно запотел и надулся, едва Иона выдохнул. Затем он вдохнул, и голубоватый пластик плотно облепил лицо. НЕТ! Иона бился и брыкался, хватая ртом воздух, но от этого пластик еще сильнее прилип к лицу. Легкие рвало и жгло. Он завертел головой, когда пакет затянулся на шее, закрыв всю голову, и звуки вдруг стали доноситься словно из-под воды. Откуда-то издалека послышался визг разматываемого скотча, после чего над ним снова склонился размытый силуэт Гевина. И вдруг замер. Сквозь запотевший пластик Иона увидел, как Гевин повернулся к двери. Потом Иона почувствовал, как катер накренился набок, словно под дополнительным весом. – Какого хрена?.. Отпустив Иону, Гевин встал. Прижав подбородок к груди, Иона отчаянно пытался растянуть обернутый вокруг шеи пакет. Стараясь высвободить рот, он услышал раздавшийся в коридоре крик: – Кто тут, мать?.. Голос Гевина смолк. За стеной послышались громкие звуки возни, от тяжелых и гулких ударов катер закачался, о борта глухо заплескалась вода. Иона расслышал оханье, глухой стук и режущий ухо хруст. Затем воцарилась тишина. Плеск воды смолк, когда катер начал выравниваться. Иона лежал неподвижно, наклонив голову и напряженно прислушиваясь. Пакет самую малость поддался, но продолжал усиливать его хриплое дыхание, забивая все остальные звуки. Пластик то запотевал, то снова делался полупрозрачным и Иона скорее почувствовал, нежели увидел, как кто-то вошел в каюту. Ему показалось, что он заметил темное пальто, гораздо темнее, чем куртка, которую носил Гевин. Незнакомец передвигался по ковру почти бесшумно, но Иона уловил, как катер накренился и качнулся под весом его тела. – В одной из кают двое детей, им нужна помощь, – прохрипел Иона. – Хотя бы убедитесь, что они живы. Пожалуйста! Скрипнула половица, когда незнакомец приблизился и наклонился к Ионе. Сквозь запотевший пластик Иона разглядел высокую плотную фигуру. Раздались звуки, похожие на негромкое постукивание. Теперь Иона молчал, едва решаясь дышать. Фигура бесшумно двинулась к двери. Иона напряженно прислушивался, стараясь что-то разобрать на фоне своего хриплого дыхания и колотящегося сердца. Незнакомец вышел в коридор, и Ионе вдруг отчаянно захотелось, чтобы он, кем бы он ни был, не заходил в каюту к близняшкам. Нечего тебе там делать. Просто уйди, прошу тебя. Он не услышал звука открываемой двери каюты, как в тот раз, когда Гевин понес укладывать девчушку. Вместо него из коридора послышалось непонятное тихое шуршание и негромкий стук. Катер снова качнулся, на этот раз несильно, и Иона услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Секундой позже его обдало волной холодного влажного воздуха, затем приглушенно щелкнула закрываемая дверь. Наступила тишина. Иона несколько секунд полежал, убеждаясь, что вокруг никого, затем начал тереться головой о ковер, чтобы сдернуть пакет. Выдирая волосы и в кровь ссаживая кожу на лице, он вскоре стянул его с головы. Весь в холодном поту и влаге с пакета, он жадно хватал ртом воздух. Потом повернулся на другой бок и заглянул в открытую дверь. Гевина за ней не оказалось. Руки Ионы по-прежнему оставались связанными сзади, но ноги двигались свободно. Он задом подполз к стене и, упершись в нее спиной, с трудом поднялся на ноги. Поглощенный стремлением найти близняшек, Иона едва не упустил из виду лежащий на стульчике небольшой предмет. Свой телефон. Он видел, как Гевин положил его в карман. На стульчике аппарат наверняка оставил приходивший на катер незнакомец, но Иону это не очень-то волновало. Кусок банки, которым он разрезал жгуты, по-прежнему валялся на полу, отсвечивая рваным краем в пятнах крови. У Ионы немилосердно болело колено, а голова едва не лопнула от спазма, когда он наклонился за жестянкой. Иона поднял ее, но руки тряслись так, что он с трудом удерживал жестянку в пальцах. Изо всех сил сжав пальцы, он вслепую начал перепиливать жгут. На этот раз ему понадобилось больше времени, но руки удалось освободить. Они онемели и не слушались, пальцы скользили от крови, когда Иона схватил телефон и позвонил в службу спасения. Переключив аппарат на громкую связь, он поднялся и уже ковылял к двери, когда ответили на его вызов. Представившись офицером лондонской полиции, Иона сообщил оператору все детали, какие смог припомнить, и, хромая, вышел в коридор. Пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть, и при каждом с трудом дававшемся шаге в колене что-то хрустело. Иона не мог назвать точное местоположение катера, только передал слова Гевина, что он стоит на якоре примерно в полукилометре от Скотобойной набережной. Необходимость найти близняшек затмевала все остальное. Руки Ионы оставляли на стенах кровавые полосы, когда он медленно двигался по коридору. Где-то по пути он заметил разбитую деревянную панель. На уровне головы виднелась вмятина, растрескавшееся дерево влажно поблескивало, словно в него что-то врезалось. Причем сильно. Увидев вмятину, Иона вспомнил звуки возни и последовавшие за ними глухой удар и резанувший ухо хруст. Он двинулся дальше. Господи, как же тяжело стоять. Катер оказался больше, чем он думал, а в конце коридора виднелось боковое ответвление. Проходя мимо, Иона одну за другой открывал двери то в кладовку со шкафами, то в маленький туалет, то в пустую каюту. Оператор не умолкал, повторяя, чтобы Иона поднялся на палубу и высмотрел ориентиры. – Что-что? – спросил он, с трудом понимая, что ему говорят. Но дребезжащий голос оказалось трудно разобрать. Вообще не слишком получалось на чем-то сосредоточиться. Раскалывалась голова, а катер, казалось, раскачивался все сильнее. Иона открыл следующую дверь и совсем забыл об операторе. В каюте царила тьма. В воздухе висел застоялый запах грязного белья. Шторы оказались задернуты, но в льющемся из коридора свете Иона разглядел два неподвижно лежавших на койке силуэта. Он замер на пороге, боясь войти. Иона обнаружил, что не дышит, старясь расслышать чужое дыхание. Но в темной каюте стояла тишина. Дребезжащий голос заговорил еще настойчивее, так что Иона сунул телефон в карман, чтобы его заглушить. Вот так-то лучше. Чуть подавшись вперед, он пошарил рукой по стене в поисках выключателя. Кабина наполнилась ярким светом, от которого резануло глаза и болью отдалось в голове. На койке неподвижно лежали сын и дочка Крисси. Они выглядели совсем крохотными. Глаза они закрыли, и в лившемся сверху свете личики казались неестественно бледными и спокойными. На небольшой тумбочке стоял пустой молочный пакет и две грязные кружки. Нет, подумал Иона, пытаясь унять громкое жужжание в голове. Нет, нет, нет… Казалось, вся горечь от утраты Тео мгновенно превратилась в плотный сгусток боли. Господи, прошу тебя, не надо, только не снова… Иона споткнулся о порог со смутной мыслью – не пощупать ли им пульс. Но руки у него были так перемазаны кровью, что ему не захотелось прикасаться к неподвижным комочкам. Он знал, что надо что-то делать, что-то предпринять, но не мог… Вдруг девчушка что-то невнятно пробормотала и повернулась на бок. Ионе пришлось схватиться за край койки, чтобы не упасть. Сквозь застивший глаза туман он увидел, как на шее мальчишки сильно и ритмично бьется жилка. Иона рассмеялся похожим на всхлип смехом, когда внутри него вдруг лопнул нарыв скорби. Ему захотелось соскользнуть на пол от охватившего его облегчения, но он не мог этого сделать. Сквозь боль и жужжание в голове он услышал дребезжащий голос, тихий, но настойчивый. Сначала он не понял, откуда он взялся, но потом вспомнил. Ах да, верно… Он плохо слушающимися руками вытащил из кармана телефон. Голос сделался громче, он спрашивал, что произошло, и просил подняться на палубу. В последний раз взглянув на спящих детей, не замечая ни лившихся по лицу слез, ни своей широкой улыбки, Иона развернулся и, с трудом переставляя ноги, двинулся по коридору к трапу. – Минуту подождите, – ответил он голосу. Глава 36 Кот пропал, но оборванные клочки упаковки с едой оставались лежать. А еще рядом валялось что-то маленькое и обглоданное. Судя по виду, голова зверька. Наверное, крысы. Прекрасно. Стоя на краю пирса, Иона прищурился, глядя на зайчики, которыми зимнее солнце играло на воде. Баржа тыкалась в посудины поменьше, и покрытые тиной покрышки сердито повизгивали, когда резина терлась о борта. Взглянув на часы, Иона увидел, что у него остается еще полчаса свободного времени. Отвернувшись от качающихся на волнах суденышек, он захромал по мощенной брусчаткой набережной. Костыли уступили место легкой алюминиевой трости, но он был бы рад избавиться и от нее. Хотя физиотерапевты хотели, чтобы он походил с ней еще несколько недель, он уже начал обходиться без дополнительной опоры. Правда, только на коротких прогулках, однако он еще ни разу не упал.