Ким покачала головой и заставила женщин вернуться на кухню. – Я здесь, чтобы собрать первичную информацию для… – И ты не примешь участия в расследовании? – Нет. В настоящее время, Карен, они формируют следственную бригаду. А я приехала, только чтобы зафиксировать первичную информацию. Карен хотела было начать спор, но Ким подняла руку и ободряюще улыбнулась. – Могу заверить вас, что с вами будут работать самые лучшие офицеры, у которых гораздо больше опыта в раскрытии подобных дел. Чем быстрее вы сообщите мне все детали, тем быстрее я смогу передать их по команде, и ваши дети смогут целыми и невредимыми вернуться домой. Элизабет согласно кивнула, но глаза Карен сделались узкими, как щелки. Ким сразу же вспомнила этот взгляд. И проигнорировала его так же, как делала всегда, когда они были еще подростками. – Вы получили СМС-сообщения? – задала она вопрос. Обе женщины протянули ей свои мобильные телефоны. Ким решила начать с телефона Карен. В нем стандартным черным шрифтом было написано: Торопиться не надо. Сегодня Шарлотты дома не будет. И это не розыгрыш. Ваша дочь у меня. Ким вернула телефон и взяла трубку Элизабет. Сегодня Эми дома не будет. И это не розыгрыш. Ваша дочь у меня. – О’кей. Расскажите мне подробно, как все произошло, – попросила Стоун, возвращая телефон. Женщины устроились около барной стойки для завтраков. Карен глотнула кофе и начала: – Я высадила их около Центра досуга сегодня утром… – Во сколько? – В десять пятнадцать утра. Занятия начинаются в десять тридцать и заканчиваются в двенадцать пятнадцать. В половине первого я всегда на месте, чтобы забрать их. Ким видела, как она борется с эмоциями и пытается не разрыдаться. Элизабет дотронулась до руки Карен и заставила ее продолжать. – Я вовремя вышла из дома, чтобы успеть забрать девочек, – Карен сглотнула. – Они всегда ждали меня возле стойки администратора. Но тут моя машина отказалась заводиться, а потом пришло это сообщение. – В доме есть камеры наружного наблюдения? – поинтересовалась Ким. Приходилось исходить из того, что машину сломали намеренно, а сделать это можно было только проникнув на участок. – А зачем они нам? – Карен отрицательно покачала головой. – Не трогай больше машину, – распорядилась Стоун. – Возможно, экспертам удастся что-нибудь раскопать. – Возможно, но совсем необязательно. – Похитители были хорошо знакомы с вашим расписанием. – Их что, было несколько? – подняла голову Элизабет. – Я так думаю, – кивнула Ким. – Девочкам по девять лет. С такими нелегко справиться. А драку между одним взрослым и двумя детьми было бы невозможно скрыть – слишком много шума. Элизабет издала чуть слышный всхлип, но здесь Стоун ничего не могла поделать. Слезами горю не поможешь. Если б такое было возможно, то Ким с удовольствием пролила бы парочку слезинок. – А кто-нибудь из вас не замечал в последние дни что-нибудь странное? Какие-то назойливые лица или машины? Или, может быть, ощущение, что за вами наблюдают? Обе женщины отрицательно покачали головами. – А девочки вам ни о чем таком не рассказывали? Может быть, к ним приставали какие-то незнакомцы? – Нет, – хором ответили женщины. – А что с отцами девочек? – Возвращаются с поля для гольфа. Нам удалось связаться с ними как раз перед твоим приездом. Это рассказало Ким о многом. Обе семьи были полными, и вопросы об опекунстве отпадали сами собой. Кроме того, Ким поняла, что обе семьи очень близки. – Ответьте, только честно: вы ни с кем больше не связывались? С друзьями или родственниками? Обе отрицательно замотали головами. – Офицер полиции, к которому мы обратились, запретил нам делать это, – добавила Карен, – до тех пор, пока с нами не свяжутся. Хороший совет, и дали его только потому, что в похищении не было никакого сомнения. Девочки не потерялись. Их именно похитили. – Что же нам делать, инспектор? – спросила Элизабет. Ким знала, что их естественные инстинкты требуют начать что-то делать – двигаться, искать, действовать. Девочки пропали всего около полутора часов назад. Очень скоро женщинам станет гораздо хуже. – Ничего. – Она покачала головой. – Сейчас мы понимаем, что похищение было спланировано, и спланировано людьми, которые знают, что делают. Они выяснили график ваших рутинных ежедневных передвижений и внимательно за вами наблюдали. Девочек могли увести от входа в Центр досуга тремя способами: с помощью человека, которого они хорошо знали; с помощью человека, которого они рассматривали как заслуживающего доверия; и, наконец, с помощью каких-то обещаний. – Обещаний? – переспросила Карен. – Девочки слишком взрослые, чтобы их можно было приманить конфетами, – кивнула Ким. – Так что скорее всего это мог быть котенок или щенок. – О боже, – с трудом выдохнула Элизабет. – Эми уже много месяцев клянчит у меня котенка. – Немного детей смогли бы устоять перед таким соблазном, – предположила Ким. – Именно поэтому это работает… – Она глубоко вздохнула. – Послушайте: для средств массовой информации вводится режим абсолютного молчания во всем, что касается этого происшествия. Ким решила не объяснять причину этого. Чем меньше они будут знать о предыдущем случае – тем лучше. – Никаких массированных поисков не будет. В этом нет никакого смысла, – продолжила она. – Такие люди в облавы не попадаются. Преступление было спланировано, и они уже вышли на контакт с вами. Девочки не сидят где-то под кустиком в ожидании, пока их найдут. – Но что им нужно? – спросила Карен. – Уверена, что они скоро об этом сообщат. А до этого момента вам надо хранить молчание. Даже члены семьи ничего не должны знать о случившемся. И никаких исключений. Если пресса об этом узнает, это здорово повлияет на ход расследования. Сотни людей, которые рыщут по округе, ваших девочек не вернут. Ким видела их колебания и знала, что скоро это будет проблемой уже совсем другого человека, но в данный конкретный момент ей необходимо было уговорить их хранить молчание. Хотя бы до тех пор, пока она не вернется на базу и дело не передадут кому-то другому. – Это ваше естественное желание, чтобы все принимали участие в поисках, так же как вы сами с удовольствием бы бросились в поле, но до добра это не доведет. – Ким встала. – Скоро здесь появится руководитель следственной группы. А вы пока займитесь составлением списков людей, которых должны будете предупредить о том, что ваши дочери – или вы сами – будут отсутствовать в течение нескольких ближайших дней. – Но я хочу… – Карен выглядела ошеломленной. – Разве ты не… – Здесь нужен человек, который имеет больше опыта в расследованиях похищения людей, – покачала головой Ким. – Но я хочу… Как по мановению волшебной палочки, из соседней комнаты донесся плач младенца. Элизабет встала, отодвинув стул. Стоун тоже встала и направилась к входной двери. – Умоляю, Ким… – Карен схватила ее за руку. – Карен, я не могу вести данное расследование. У меня нет соответствующего опыта. Мне очень жаль, но я могу пообещать, что назначенный офицер сделает все, что в его силах… – Это все потому, что тогда, раньше, ты меня ненавидела? Эти слова потрясли Ким. В них была доля правды, но она ни за что не позволила бы возобладать этим чувствам в то время, когда жизнь двух девочек подвергалась риску. Стоун почувствовала, как внутри у нее растет разочарование из-за того, что она не может помочь отчаявшейся женщине, но ее начальники были с ней предельно откровенны. – Но почему, Карен? Почему именно я? – А ты помнишь, как нас поместили в семью Прайсов, – с полуулыбкой произнесла Карен, – а подошвы кроссовок Мэнди превратились в одну сплошную дырку? Тогда ты еще попросила у Дианы новую пару, а она тебе отказала? Мэнди была застенчивой, тихой девочкой, которая редко открывала рот. Ее ступни были стертыми и грязными из-за того, что она шаркала ими по гальке. – Конечно, помню, – ответила Ким. Для нее это была приемная семья № 7. Ее последняя. – А я помню, что ты тогда сделала. Выяснила, сколько они получали за каждую из нас, и стала аккуратно записывать их расходы на провизию, аренду дома и так далее. Ким действительно внимательно изучала, что они привозили из магазина каждую субботу, а потом шла в супермаркет и подсчитывала стоимость купленного. Раз в месяц она долго не ложилась спать и подробно разбирала расходы на содержание дома. – А потом через месяц ты показала им бумагу, которую собиралась отправить в Службу социальной опеки. Семейство Прайсов профессионально занималось опекунством и всегда брало к себе старших детей, за которых платили больше всего.