— Понятия не имею. — Никто из нас не мог засунуть его между страниц, — заявила Полли, но потом неуверенно добавила: — Разве нет? — Она все время лежала у меня на коленях, — покачал головой Майло. — Я никого из вас не обвиняю, но кто-то подкинул мне конверт, и я не знаю как. — Был момент, когда в комнату влетел Марлоу и напугал мисс Чилмарк, — напомнила Ширли-Энн. — Возможно, в возникшей суматохе… — Нет, — перебил ее Майло, — я крепко держал книгу. И не вставал с места. Скорее, это случилось раньше, чем я сюда пришел, но не представляю как. Наверно, кто-то залез на мою яхту. Господи, это какой-то кошмар. Ширли-Энн вспомнила, что Майло жил на яхте на берегу канала. — К вам кто-нибудь недавно приходил? — спросила она. — Может быть, этот человек оставался один в комнате? — Никого не было уже несколько недель. — Вы запираете яхту, когда уходите? — Конечно. У меня огромный амбарный замок. А ключ всегда со мной. — Он достал из кармана связку. — Вот, видите? Я купил его в «Фокстоне». Там гарантируют, что у них нет двух одинаковых замков, которые можно отпереть одним ключом. И в западной Англии больше никто таких не продает. — Он тяжело вздохнул. — Что мне теперь делать? — Идите в полицию, — посоветовала Полли. — И что я им скажу? Они мне не поверят. Все промолчали, хотя было ясно, что Майло прав. К тому же его экстравагантный образ жизни вряд ли понравится полиции. Ширли-Энн предложила: — Может, просто отослать конверт обратно в Почтовый музей? — Именно это мы с Рупертом и предлагали, — заметила Джессика. — Проблема в том, что его уже видели шесть человек. Майло придется положиться на то, что никто из нас не проболтается. А так ли уж мы твердо уверены, что не обмолвимся никому хоть словом? Вот тогда у него будут крупные проблемы. Полли вмешалась: — Я ни за что не соглашусь с тем, что мы должны молчать. Майло обязан отнести конверт в полицию. — Согласна, — одобрительно кивнула мисс Чилмарк. — Нельзя скрывать правду. А вы как думаете? — обратилась она к Ширли-Энн. — Пусть решает Майло. Если он не хочет неприятностей, я готова держать язык за зубами. — А вы? — Мисс Чилмарк повернулась к Сиду. Тот сидел, сгорбив плечи и глядя в пол. Он ответил, не поднимая глаз: — Я согласен молчать. — Вот и отлично, — подытожил Руперт. — Ну что ж, Майло, дружище, как видите, мнения разделились. Четверо готовы держать рот на замке, а двое хотят сдать вас копам. — Ничего подобного, — запротестовала Полли. — Майло сказал, что он тут ни при чем, и я склонна ему верить. Ему нечего бояться. Чем скорее он расскажет обо всем полиции, тем быстрее они поймают настоящего вора. — Абсолютно верно, — поддакнула мисс Чилмарк. Майло кивнул: — Разумеется, вы правы. Я пойду сейчас же. — Хотите, кто-нибудь пойдет с вами? — предложила Полли. — Каждый может подтвердить ваш рассказ. Мы целиком и полностью на вашей стороне, Майло. Майло поблагодарил и ответил, что лучше пойдет один, вложил драгоценный конверт между страниц и плотно закрыл книжку. — Удивительно, что он лежал как раз на той главе, которую я хотел читать. — С лекцией о запертой комнате? — спросила Джессика. — Да. — А вы отметили ее закладкой? — Нет. Я и без того знал, что это глава семнадцать. — Но вы открывали книгу на этом месте? — Да, несколько раз. Наверно, когда вор открыл книгу, она сама распахнулась на нужной странице. Одного не понимаю — почему я? Зачем он сделал это именно со мной? Никто не ответил. Если кто-то из присутствующих и знал ответ или имел какие-то соображения на этот счет, он оставил их при себе. Полли предложила закрыть заседание досрочно — было всего без четверти девять, — на что все молча согласились. Майло надел меховую шапку и пальто и первым вышел из комнаты. Глава 13 Ширли-Энн не терпелось рассказать Берту о том, что произошло на собрании. Вернувшись домой на Рассел-стрит, она немедленно посвятила его во все подробности. Берта трудно было чем-то удивить — он представлял собой современное воплощение того каменного хладнокровия, которое английские лучники проявили в битве при Азенкуре. Весьма похвальное качество, если ты не француз и не идешь навстречу врагу, так сказать, с поднятыми пиками и развернутыми флагами. Он выслушал ее в полном молчании, а когда она закончила, только слегка поднял брови. Единственным его комментарием было: — Полагаю, теперь к нам явится полиция. Берт обладал удивительной способностью пробуждать в ней беспокойство. Ширли-Энн живо представила себе двух грузных офицеров в форме, рассевшихся посреди ее гостиной. Она только что вышла с кухни, где готовила ужин, и на ней огромный уродливый передник, в котором она выглядит, как бесформенный мешок, перетянутый веревками. Бесполезно объяснять, что ее собственный передник в стирке, а этот она позаимствовала у Берта, — глупый приз, выигранный на вечеринке в регби-клубе. Полисмены подозрительно оглядывают полки, битком набитые криминальными историями, и, наконец, находят завалявшийся среди географических атласов и книг по искусству старый альбом для марок, подаренный ей в детстве. «Что, интересуетесь филателией?» Ширли-Энн так разволновалась, что ей даже расхотелось спать. Она знала, что, пока Берт не закончит свой ужин, новых комментариев ждать не стоит. Он всегда любил плотно поесть перед сном, а потом выпить бокал красного вина: сегодня на столе был пирог с почками и большой стейк от «Маркс-энд-Спенсер», разогретый в микроволновке. В фитнес-центре он весь день сидел на сухофруктах, яблочном соке и мюсли. Этого требовала его диета. Он был прекрасно развит для спортсмена, с сильным мускулистым телом. Ширли-Энн иногда шутила, что из него мог бы выйти второй Шварценеггер. Он регулярно бегал по утрам, и работа помогала ему держаться в хорошей форме, заставляя сжигать много калорий. Ширли-Энн хотелось получить совет от Берта. У него был исключительно ясный и здравый взгляд на вещи. Она подождала, пока он опустошит тарелку и съест банан. — Берт. — М-м-м? — Ты действительно думаешь, что полиция захочет меня допросить? — Это очевидно. Ты свидетель. А может, и подозреваемый. — Да ладно тебе. Я тут ни при чем. — Но они этого не знают. Если… как там зовут того парня, гея? — Майло. — Если Майло не сможет объяснить, откуда у него взялась марка, естественно, возникнут вопросы. Ширли-Энн стала нервно накручивать на палец прядь волос. — Наверно, ты прав. — Не понимаю, зачем ты вообще связалась с этой компанией. — Из-за тебя. Он нахмурился: — Из-за меня? — Ты с утра до ночи пропадаешь в своем центре. А я все вечера сижу одна дома. Помнишь, ты однажды принес брошюрку «Чем заняться в Бате»? Там я про них и прочитала. — И что ты теперь намерена делать? Берт всегда был настроен позитивно и практично. Прекрасные качества в мужчине, хотя иногда довольно утомительные. — Имеешь в виду — если они станут задавать вопросы? — «Если» тут неуместно. — Скажу им правду, а что еще? Я не хочу, чтобы у Майло было больше неприятностей: ему и так несладко. — По-моему, ты не должна отсиживаться. Почему бы тебе самой не пойти в полицию и не рассказать им обо всем раньше, чем они придут к тебе? Берт любил действовать прямо и решительно — вот почему ему так подходила его работа в центре. Он называл ее «спортивным менеджментом», хотя Ширли-Энн подозревала, что ему просто больше нравилось показывать упражнения клиентам, чем торчать за офисным столом. — Это плохая идея, — покачала головой Ширли-Энн. — Я не хочу подставлять Майло. Честно говоря, я даже не уверена, что он сам пошел в полицию. Он сказал, что собирается, но кто знает. — Подставлять? — повторил Берт. — Ты выражаешься, как уголовница. — Хватит, Берт. Я сказала, что не пойду, и точка. Берт немного смягчился. Он даже предложил ей дольку апельсина. На его лице появилось выражение вселенской мудрости, которое он часто практиковал, тренируя новичков и показывая им, как правильно держать теннисную ракетку.