— Я буду осторожен на дороге, — пообещал он. — Речь не об этом. Я околею одна в постели. Он улыбнулся: — Ты как раз согреешь ее к тому времени, как я вернусь. — Спасибо, буду ждать с нетерпением. Ты приедешь холодный, как ноги Финнегана в день его похорон. Днем с Брасснокер-Хилл открывался захватывающий вид на долину Лимпли-Стоук. Ночью спуск с Клавертон-Даун выглядел еще более эффектно: путник словно погружался в огромную черную бездну с горсткой тусклых огней. Даймонд всегда вел здесь машину осторожно — не важно, был мороз или нет. Возле паба «Виадук» он свернул направо, выбрался на шоссе А36 и съехал с него на первом же перекрестке. Въезд на верфи Дандэс представлял собой неровную площадку недалеко от Брэдфорд-роуд. Ворота были открыты, внутри стояло несколько машин, покрытых инеем. Он пару раз подпрыгнул на ухабах и остановился рядом с патрульным автомобилем. Вокруг никого. В дальнем конце стоянки торчал какой-то знак. Даймонд пошарил в бардачке и достал фонарик. На знаке было написано: «Вашу машину могут ограбить». Идти можно было только в одну сторону — вверх по склону мимо каких-то неказистых зданий, при ближайшем рассмотрении оказавшихся офисами судостроительной компании. Они стояли вдоль притока старого Сомерсетского угольного канала, который теперь использовался для швартовки. Свет фонаря выхватил из темноты чугунный мостик, а за ним — несколько моторных лодок и других речных судов. Даймонд направился по дорожке вдоль воды и вскоре обнаружил, что причалов гораздо больше, чем ему казалось раньше, и они расположены по обоим берегам канала. Здесь было пять или шесть десятков речных яхт. Он скользнул по бортам лучом света — на носах замелькали названия судов, выведенные яркими буквами: «Генриетта», «Бритва Оккама», «Шарлин». Похоже, их поставили на зимнюю стоянку: двери были заперты, занавески опущены, все, что можно, убрано с палуб. Ограбить могут не только машину, но и яхту. Впереди послышались голоса. Ударивший из темноты луч света ослепил его. У воды стояла группа людей: Джон Уигфул, два полисмена и бородатый мужчина в шляпе с двумя козырьками. Рядом покачивалась красная яхта с надписью «Миссис Хадсон». На палубе виднелись горшки с какими-то хвойными растениями, а над крышей торчала телевизионная антенна — красноречивое свидетельство того, что здесь кто-то жил. Горел свет, но разглядеть что-то внутри было невозможно: на окнах висели спущенные жалюзи. — Это мистер Моцион, — представил Уигфул, кивнув на бородатого мужчину. — Он владелец судна. — Отличная яхта. — Даймонд повернулся к Моциону. — А внутри, говорите, тело? Уигфул вставил: — Мы нашли его вместе. — Вы нашли? Даймонд мог бы добавить, что Уигфулу полагалось сбиваться с ног в поисках марки, а не гулять по пристаням, но он ограничился тем, что подчеркнул слово «вы». — Питер, давай все сначала, ладно? Нам все равно надо дождаться оперативников, так что пока я объясню, что произошло. Сегодня вечером мистер Моцион пришел в участок на Манверс-стрит и сообщил, что пропавшая марка находится у него. — Значит, вы их нашли. — Даймонд внимательней взглянул на мистера Моциона, но рассмотреть в темноте человека, не включив фонарик и не посветив ему в лицо, было довольно трудно. — И марку, и тело? Уигфул продолжал: — Марка лежала в книге. Он не знает, как она туда попала. Книгу он взял с собой, чтобы прочесть отрывок на одном собрании. Есть такой клуб, «Ищейки», члены которого собираются по понедельникам… — Минутку. Какой клуб? — «Ищейки». — Мы являемся группой по интересам — нам нравится детективная литература, — вмешался Моцион. В его тоне слышалось легкое раздражение: очевидно, ему уже не раз приходилось давать эти объяснения. Уигфул кивнул: — Они приносят на собрания книги и читают. Когда мистер Моцион раскрыл принесенный им роман, внутри его оказался кавер — это термин из области филателии, я имею в виду конверт с «Черным пенни». Он лежал между страниц как раз в том месте, которое мистер Моцион собирался прочитать. Я правильно изложил факты, мистер Моцион? — Да, — устало ответил Моцион. — Он открыл книгу и обнаружил конверт в присутствии шести других свидетелей. Поняв, что это такое, он немедленно отправился в полицию. Это было сегодня вечером, без пяти девять. Мне позвонили, я приехал и допрашивал его начиная с половины десятого. — То есть почти три часа, — заметил Моцион. — Сэр, у нас пропал не какой-нибудь волнистый попугайчик, — в голосе Уигфула тоже звучало раздражение. — Это самая дорогая марка в мире. — Он повернулся к Даймонду: — Мистер Моцион уверен, что ни на секунду не выпускал из руку свою книгу с тех пор, как вышел из дома. — Неужели? — спросил Даймонд. Моцион кивнул: — Я вижу на вас плащ, сэр. На встрече вы тоже сидели в плаще? — Конечно нет, — ответил Моцион. — То есть, вы его сняли, но все-таки продолжали держать в руках книгу? Это возможно, но довольно затруднительно. — Хотите меня подловить? В какой-то момент я положил книгу на стул, но она все равно была при мне. — Просто хочу убедиться, что мы не должны принимать все, что вы говорите, за абсолютную истину. Продолжай, Джон. Уигфул буркнул: — Мы уже много раз обсуждали эту тему. — Отлично, значит, и про плащ ты тоже спрашивал. — Я убедился, что никто в клубе не мог подложить конверт в книгу, — ответил Уигфул, уклонившись от вопроса о плаще. — Очевидно, кавер оказался в книге еще до того, как он отправился на встречу, а это значит, что кто-то проник на его яхту, нашел роман и спрятал конверт между страниц. Мистер Моцион утверждает, что яхта всегда заперта. Он закрывает ее на замок с уникальным ключом. — Уникальным? Большинство замков продаются с двумя ключами, — возразил Даймонд. Самоуверенность Уигфула всегда пробуждала в нем педанта. — Вначале их действительно было два, — подтвердил Моцион. — Но год назад один упал в канал. У меня остался только второй. — Кто-нибудь мог купить замок с таким же ключом? — Нет. По крайней мере, в Англии. Это немецкая модель. Сложный замок, и очень дорогой. Я купил его в магазине на Джордж-стрит. Взгляните сами. Даймонд посветил фонариком на стальной замок, снятый с двери и перекинутый через железную скобу над входом. При закрытой двери скоба цеплялась за металлическую планку, приваренную к раздвижному люку в крыше. Конструкция была прочной и надежной. Он не стал ничего трогать до приезда опергруппы. Замок действительно выглядел солидно. — Вы всегда его запираете? — Да, кроме тех случаев, когда я нахожусь на борту. Тогда я могу закрыться изнутри. — И вы это делаете? — Что? — Запираетесь изнутри? — Разумеется. Дома я хочу чувствовать себя в полной безопасности. Как и вы, полагаю, — речь Моциона текла свободно и непринужденно. Он держался с уверенным видом человека, привыкшего говорить много и легко. Уигфул снова вступил в разговор: — Само собой, допросив мистера Моциона, я решил отправиться с ним сюда, чтобы проверить его показания. Замок висел на своем месте и был закрыт. Но войдя внутрь, мы увидели тело, лежавшее на полу каюты. — Появившееся словно ниоткуда? — Что? — Прямо как по волшебству? Уигфул поджал губы: — Я не вижу в этом ничего смешного. — И ты понятия не имеешь, как оно могло туда попасть? — А ты имеешь? Мистер Моцион клянется, что, когда он уходил, в лодке никого не было. — Как насчет двери в носовой части каюты? — Там глухо, — буркнул Уигфул. — Заперта изнутри, — объяснил Моцион. — А окна? — Даймонд посветил на яхту сбоку и увидел пять маленьких отверстий-окошек. Забраться через них внутрь было невозможно. — Понятно. Есть какие-то другие входы? Люки? — Есть люк машинного отсека, но он не ведет в каюту. — Нам нужны ваши объяснения, сэр. — Мои? — переспросил Моцион. — Я понятия не имею, что тут произошло. — Забавно, — пробормотал Уигфул. — Марка лежала в той главе книги, которая называлась «Лекция о запертой комнате». — И что тут забавного? — спросил Даймонд.