К примеру, первого подопытного я своими неумелыми действиями превратил в бугристую ассиметричную кучу биомассы, которая была неспособна даже самостоятельно передвигаться, не говоря уже о каких-нибудь более сложных действиях. Но даже этот провалившийся опыт позволил мне выявить многие важные закономерности и детали. Второй зэк, пришедший на замену, показал результат более впечатляющий, поскольку на нем я уже сумел отработать некоторые элементы, из которых будут состоять мои хищники. Легче мне дались зубы. D-образные в сечении клыки, сильно загнутые назад и имевшие многочисленные гребни для укрепления, получились у меня почти сразу. Немного, правда, пришлось поломать голову над воссозданием зазубренной режущей кромки, которая позволяла бы полосовать вражескую плоть словно бритвой, но в конечном итоге я справился с поставленной задачей. Результатом этого стало умение создать идеальный зуб, длинной около десяти-двенадцати сантиметров, если считать вместе с корнем, который мог в равной степени легко рвать, протыкать и резать, в зависимости от поворота головы и нажима челюстей. Я справедливо рассудил, что даже не чувствующие боли Морфы не смогут двигаться, если их монструозные мышцы окажутся оторваны от костей, поэтому именно такая универсальность была мне крайне необходима. Ведь в первую очередь именно они будут стоять между мной и древним некромантом. Так же просто оказалось и с когтями. Тут я не стал изобретать ничего кардинально нового, а взял за основу пятипалую человеческую ладонь. Где-то утолщая кости, где-то удлиняя суставы, а где-то добавляя толстые сухожилия, я сотворил настоящее холодное оружие, которым можно было рвать даже бронированные танки, словно бумажные поделки. Чуть сложнее оказалось с хвостом. У меня далеко не сразу получилось сотворить длинное и достаточно подвижное продолжение позвоночника, которое могло бы облегчать не только передвижение на суше и под водой, но и стать еще одним оружием ближнего боя. Чтобы им можно было не просто атаковать врага, нанося хлесткие удары, но и обездвижить его, сдавливая подобно анаконде. Однако вскоре покорилось мне и это. Для большей эффективности я еще добавил несколько прямых шипов, которыми можно было лишать чужих Морфов зрения и слуха, протыкая их органы чувств. Такое решение должно было многократно усилить преимущества моих Измененных вообще над любой формой жизни или смерти. Очень долго я буксовал на месте, когда пытался воплотить задумку ученных относительного всего остального скелета Измененных. Это давалось мне крайне тяжело, потому что моих знаний анатомии животных оказывалось явно недостаточно для таких обширных преобразований. Над этим я корпел дольше всего остального, постепенно перебирая варианты с разной толщиной костей. Затем я долго перемещал ребра жесткости по их поверхности для придания скелету большей прочности, и пытался подобрать оптимальную форму грудной клетки, которая не стала бы мешать во время схватки на бешеной скорости, а наоборот бы дополняла возможности моих Морфов. На этих экспериментах я израсходовал еще почти десяток заключенных, обращая их в перекореженные и перекрученные подобия больных деревьев. Только спустя несколько десятков часов я сумел хоть немного увериться в своих силах, и посчитать, что готов приступить к преобразованию первого добровольца. И начать этот процесс я решил с погибшего генерала. Почему-то мне казалось, что допусти я ошибку именно на нем, то это не оставило бы на моей совести столь глубоких черных язв и отметин, как в случае с любым другим добровольцем. Ведь в отличие от остальных, он свою жизнь завершил самостоятельно, без моего прямого участия. Да, хоть косвенно я и послужил причиной его смерти, но все-таки свой роковой узел на шее он затянул самостоятельно. Не самое надежное оправдание для меня, конечно, но я был благодарен судьбе хотя бы за такое. Когда нервные военные, пребывающие в полном ужасе от вида чудовищных результатов моих изысканий и от вида того, что я здесь творил с людьми, утащили мой очередной уродливый «черновик», место рядом со мной занял Амелин. За минувшие дни я влил в себя литров, наверное, десять, Колы, но все равно продолжал наслаждаться каждой каплей этого напитка, словно это было в последний раз. Газировка стала моим настоящим якорем, моим кнехтом, к которому я надежно пришвартовался, чтобы течение мрака не уносило меня в глубины своей бездны. Я и раньше замечал, как она воздействует на меня, еще тогда, когда ступал на первые ступеньки бесконечной лестницы, ведущей во тьму природы моего Дара, но сейчас сумел уяснить это окончательно. Не будь в «пыточной» ящиков с Колой, то даже дьявол не смог бы поручиться за то, кто вышел бы из этих стен вместо меня. Начав работать с бывшим генералом, я вдруг с огромным удивлением осознал, что он откликается на мои манипуляции во сто крат охотнее, чем делали это узники. Его плоть была даже не глиной, которая идеально слушалась движений рук, а каким-то эфемерным веществом, которое подчиняется одному только велению мысли. Не успевал я еще сформулировать внятного приказа, как преобразование уже спешило начаться. И только теперь я наконец в полной мере понял, что хотел донести своими словами Древний, когда говорил, что во время трансформации нужно слушать своих Приспешников. Мною овладели непередаваемое чувство легкости, ощущение единения с душой покойного и небывалый восторг. Я словно бы работал не один, а со своим верным и преданным напарником, которого у меня никогда в жизни и не было. Амелин понимал абсолютно все с полужеста, с полумысли, улавливая мои даже самые незначительные намерения. Он на самом деле будто бы подсказывал мне, куда именно следует двигаться, чтобы достичь успеха, когда я начинал тормозить и колебаться. Так что с учетом всего этого, вовсе неудивительно, что я управился и завершил трансформацию за считанные часы, которые показались мне мимолетными и скоротечными минутами. Я распахнул глаза, чтобы воочию полюбоваться первым подобным творением своих рук. Измененный являл собой настоящее воплощение свирепости и первобытной жестокости, потягаться с которым не могло ни единое существо из ныне обитающих на планете. Каждый хищный изгиб на его вытянутой морде, каждый роговой нарост, каждый изогнутый шип заставляли биться чувство самосохранения в неистовом истеричном припадке, поражая разум своим плотоядным совершенством. Он объединял в себе черты многих биологических видов, взяв только самое лучшее и смертоносное от рептилий, млекопитающих и даже насекомых. Но вместе с тем Измененный не походил ни на один из ныне живущих или известных человечеству организмов, а являл собой нечто совершенно новое и неповторимое. Слепая природа никогда бы не смогла создать подобное существо, потому что она никогда не могла воплотить абсолютный идеал. А я сейчас смог… Амелин, подчиняясь моему приказу, быстро промчался по комнате, развивая немыслимую скорость и совершая умопомрачительные прыжки, отталкиваясь от стен. И у меня просто перехватило дыхание от этого величественного зрелища. Он перемещался с такой мистической грацией, словно был плодом моего воображения, а не существом из плоти. По сравнению с ним даже Морфы Темного, некогда казавшиеся мне вершиной эволюции, выглядели неуклюжими сонными пандами. Его огромные когти крошили железобетон стен так же легко, как человек ломает посохшую глину, и скрытая в его теле мощь просто потрясала воображение. Несколько одурманенных заключенных, которые увидели, как над ними скачет невиданное чудовище, не выдержали такого испытания психики и испустили дух. Я на автомате припал к банке с газировкой и попытался втянуть разлитую в воздухе Тьму, но вдруг поперхнулся и закашлялся. Шокированный тем, что почуял, я вскочил со стула, и уставился на собственное творение. Я своими глазами увидел, как оно медленно, еще совсем неумело, но весьма настойчиво, тянет к себе плещущийся в «пыточной» черный туман. Матерь божья… а ведь об этом обмолвился еще Древний! Он ведь что-то упоминал о том, будто Измененные способны поглощать Тьму, но я пропустил столь важные слова мимо ушей, размышляя в тот момент о совершенно другом. Взгляд звериных, но по-человечески разумных глаз встретился с моим, словно прося подсказки. И я не стал противиться этому зову, а поделился с ним своим знанием, коротко показав, как сам поглощаю Силу. И будь я проклят, если зверь не кивнул в ответ на мой ментальный посыл! Это, конечно, вполне могло мне и почудиться, но тот факт, что сразу после этого Измененный начал жадно впитывать эманации смерти, игрой воображения уже точно не был! Я подошел к своему идеальному созданию, припавшему на четыре лапы, и руками обхватил его огромную голову, располагающуюся на уровне моего лица. Прижавшись лбом к его морде, покрытой костяными наростами, я простоял так минут десять, любуясь буйством черного пламени в его глазах, и ощущая с ним сверхъестественное единение. Наверное, такая же Тьма всегда плескалась и в моем взгляде, и именно ее вид так сильно пугал людей. Я сделал это. Я смог. Я создал совершенство и породил нечто даже более безупречное, чем Темные Жрецы. С некоторыми оговорками, конечно, ведь Измененный вряд ли сумеет так же оперировать Силой, а не просто накапливать ее. Но все же этот новый вид мне виделся более совершенным творением, чем были я и Древний. Последующие тесты, призванные выявить способности к управлению Силой, ожидаемо потерпели полную неудачу. Зверь наотрез отказывался, если можно так сказать, отдавать то, что стало принадлежать ему, как бы я его об этом не просил или не приказывал. Причем, это был именно категоричный отказ, а не простая неспособность, так что это могло означать, что у моего создания была какая никакая, но все-таки собственная воля. Интересно, а сумею ли я сломать этот внутренний тормоз в ком-либо из последующих Измененных? С некоторой неохотой отойдя от своего первого совершенного Морфа, я снова уселся на одинокий стул, борясь с внезапно всколыхнувшимся внутренним смятением, пополам с вдохновением. Как оказалось, таящийся во мне Дар был не просто инструментом разрушения и убийства, но и нес одновременно с этим божественную искру творца, позволяющую созидать. Да, пусть это было созидание, зиждущееся на фундаменте из смертей, страха и боли, но все же. Быть может, я смогу даже вдохнуть неподдельную жизнь в своих созданий, а не только ее подобие? Удастся ли мне наделить их полноценным самосознанием и волей, создать с нуля репродуктивную систему, сделав способными к собственному воспроизводству, вывести новый вид, который станет доминирующим на этой планете? Почему нет? Ведь это все можно сделать, привлекая к работе все тех же зоологов! Внезапно мои свернувшие не в то русло мысли прервал сильный толчок под локоть. Я удивленно повернулся, и увидел морду Измененного, что неодобрительно сверлил меня своим чудовищным взглядом. Я не уловил от него никаких исходящих ментальных посылов, но весь его вид словно говорил мне: «Не забывай о своей текущей цели, все остальное подождет». Устав удивляться происходящему, я встряхнулся, прогоняя свои фантазии, откладывая их на более подходящее время, и попытался переключиться к рабочему настроению. В самом деле, открывшиеся перспективы можно будет обмозговать позднее, когда похороню кости Древнего в самом глубоком и горячем пекле на этой планете, откуда он гарантированно не сможет выбраться. Не удержавшись от того, чтобы снова прикоснуться к своему созданию, я провел рукой по вытянутой морде, словно погладил собаку. Я ожидал проявления хоть каких-нибудь чувств от него, хоть какой-нибудь реакции, но Морф даже не моргнул. Ладно, черт с тобой, я все понял. Пора работать дальше… *** Президент сидел за своим компьютером и наблюдал за прямой трансляцией из секретного объекта, получившего название «Бездна», где сейчас на полную катушку развлекался Секирин. Изначально глава государства пошел на поводу у своего любопытства, теряясь в догадках, что же именно будет делать Аид с сотнями заключенных и вызвавшимися принести себя в жертву добровольцами, но теперь проклинал себя за это решение. То что происходило на экране, было страшнее любого ужастика, который только мог придумать человек. Одно только осознание того, что все происходящее на кадрах на самом деле реально, заставляло сердце пугливо сжиматься и болезненно биться об ребра. Даже тот факт, что между тобой и творящимся на видео кошмаром лежат сотни километров расстояния не был способен успокоить расшатанные нервы. Узрев, что стало с одним из осужденных, первое лицо целой страны натурально обблевался, как распоследний перепивший забулдыга, забрызгав монитор, свой дорогой костюм, и даже бумаги на рабочем столе. Слава богу, что в этот момент никого не было рядом, и только лишь экстренно вызванная уборщица недоуменно покосилась на главу государства, когда уходила с ведрами, полными мутной воды. Твердо сказав себе, что он больше ни в жизнь не взглянет на это непотребство, национальный лидер, тем не менее, сумел выдержать в неведении всего один час. Потом он со стаканом коньяка снова уселся за свое рабочее место, предусмотрительно убрав подальше все документы, и вновь включил прямую трансляцию из «пыточной». Из-за проклятого Аида президент на несколько дней выпал из рабочего процесса, самым наглым образом наплевав на собственные обязанности. Он прекрасно понимал, что подобное поведение не является нормой, однако ничего поделать с собой не мог. Разворачивающееся действо хоть и отталкивало своим уродством, но еще сильнее оно привлекало своей запретностью и уникальностью. Наконец-то главе России стало понятно, как Темные Жрецы превращают трупы людей в монстров, а вскоре стало ясно и то, насколько высок потенциал у этого метода. Первый полностью работоспособный экземпляр Секирин показал уже через три неполных дня. И от вида этого свирепого чудовища по спине президента заструился холодный пот, а пальцы едва не уронили стакан с выпивкой. Когда монстр начал носиться по «пыточной», национальный лидер едва не задохнулся от того, насколько шокирующе чарующим и грозным выглядел этот короткий забег. Президент опять приник к своему стакану с коньяком, выстукивая по его краю зубами нервную дробь, и сделал большой глоток, влив в себя за один раз все содержимое. Способности Аида потрясали, пугали и неизменно будоражили многочисленные сомнения, а стоит ли вообще связываться с таким сверхсуществом, пытаясь переманить его на свою сторону. Но вот в дверь деликатно постучали, и российский лидер быстро прошелся ладонями по своей одежде, пытаясь разгладить многочисленные складки и привести себя в жалкое подобие порядка. – Войдите! На пороге тот час же показался Михаил Эдуардович, неся под мышкой кипу суточных отчетов из «пыточной», а так же результаты первых испытаний, которые ученые проводили на скорую руку с биоматериалом, оставшихся после первых неудачных опытов Аида. – Вы все еще смотрите? – Неодобрительно поинтересовался он, кося одним глазом на экран монитора. – Смотрю, – с некоторым вызовом ответил президент, но потом запоздало заметил, что забыл убрать со стола стакан. Особист, проследив за взглядом главнокомандующего, осуждающе покачал головой, но ничего комментировать не стал, а просто передал папку с документами. – Что-нибудь интересное есть? – Спросил глава, углубляясь в изучение многочисленных бумаг. – Все самое интересное у вас на экране, – не удержался от укола старик, чем снискал в свою сторону не самый добрый взгляд. – То есть, глухо? – Абсолютно. – Категорично помотал головой пожилой кагэбешник. – Ученые не могут выявить никаких механизмов или даже выдвинуть гипотез, которые бы объяснили, что именно Аид делает, а главное как. Совершенно очевидно, что он каким-то образом преобразовывает негативные эмоции, испытываемые живыми людьми, и посредством этого работает со своими мертвецами. Но это все лишь общие слова, научная сторона этого процесса остается за завесой тайны. Не может даже и речи идти о том, чтобы повторить нечто подобное в лабораторных условиях без участия самого Аида. – Плохо… – Не то слово. – Поддакнул собеседник. – Персонал объекта наблюдает за ним с помощью различных приборов, но пока ни один из них не смог ничего зафиксировать. Хоть мы и видим глазами, что там происходит, но суть происходящего для нас является полнейшей мистикой. Президент немного помолчал, быстро пролистывая материалы, а потом захлопнул папку и отложил ее. – Михаил Эдуардович, – тихо сказал он, – вы уже видели первый боеспособный образец Аида? – Видел, – коротко кивнул старик. – И что думаете? – Думаю, что это настолько же ужасно, насколько поразительно. – Особист немного помешкал, подбирая слова. – После наблюдения за чудовищем Аида, аналитики прогнозируют, что его в прямом боевом столкновении не остановит ни одно точечное оружие, известное человечеству. Одолеть его можно будет только ударив определенными средствами массового поражения или с помощью массированных площадных атак. Кроме того, судя по тому, с какой легкостью эта тварь искромсала стены в «пыточной», никакая бронетехника для нее не станет серьезной помехой. Собственно, подобный сценарий мы видели в миниатюре в Риме. Помните тот НАТОвский броневик? Видели, что его раскурочили, как консервную банку? Вот то же самое ждет любую тяжелую технику, которая вступит в бой с монстрами. – Просто поразительно… – президент потер ладонями усталое лицо, пытаясь взбодрить себя и привести мысли в порядок. – Какой мощный козырь мы дали Секирину, целиком и полностью доверившись ему… – Вы дали. – Что?! – Это было ваше решение, господин главнокомандующий, от которого, если помните, я пытался вас накануне отговорить. Национальный лидер неприкрыто скрипнул зубами, внутренне негодуя от почти хамской откровенности своего собеседника, но спорить не стал. Это ведь действительно была целиком его инициатива, хотя все остальные советники чуть ли не в один голос протестовали против того, чтобы связываться с Аидом. – Но посмотрите на это с другой стороны, – внезапно продолжил старик, заставив президента удивленно на него воззриться. – За сколько Секирин создал первый «исправный» образец? – Не знаю… я не засекал. – Я вам скажу. За три часа и одиннадцать минут. Меньше половины стандартной заводской смены понадобилось ему, чтобы создать оружие, превосходящее любые передовые наступательные и оборонительные средства целого мира. А вы знаете, к примеру, сколько времени занимает технический процесс изготовления простого современного танка, включая выточку двигателя, создание электроники, отливку брони и сборку с подгонкой деталей? – Месяц, – коротко ответил глава, уже начиная подозревать, к какому выводу его подводит особист. – Верно. Тридцать четыре дня, если быть точным. А этот, – палец старика указал на монитор, – способен клепать таких монстров чуть ли не по десятку в сутки. И знаете, что сказали психологи и физиогномисты, наблюдавшие за Аидом? Судя по его мимике, от этого процесса он получает искреннее удовольствие, сравнимое с наркоманским. Так что можно сыграть на одном только этом его факте, дав Секирину то, чего он так желает. Такой вклад в оборону страны будет попросту неоценим. – Это, конечно, был бы великолепный козырь на любом поле боя, – с сомнением протянул хозяин кабинета, – но ведь помимо суши есть еще вода и воздух. Там такого преимущества уже не будет. – Самолеты не зависают над облаками, – возразил старый особист, – а кораблям нужно заходить в порты. Они бесполезны без обширной инфраструктуры, которая в свою очередь находится именно на земле. Да и насколько нам теперь известно, Аид может создавать любые виды существ, хоть плавающих, хоть летающих. Так что, быть может, вы не так уж сильно и ошибались, когда настояли на том, чтобы привлечь его в наши союзники. Президенту не понравился милитаристический уклон мыслей пожилого собеседника, но тот факт, что он все-таки изменил свое мнение и признал правоту главы государства, сильно грел душу. Оставалось надеяться, что и остальные тоже постепенно уверуют в успех этой затеи, и национальный лидер, наконец, перестанет себя ощущать так, словно он в одиночку пытается идти против течения… Глава 15 Преобразование всех добровольцев я закончил глубокой ночью следующего дня. На первых девятерых я набил руку, став чувствовать себя бывалым профессионалом в этом деле, а на последнем – на Дамире, постарался показать все то мастерство, что сумел обрести. На своего старого приятеля я потратил на целые порядки больше сил и времени, стремясь создать настоящий шедевр, ведь для той особой миссии, что я собирался ему поручить, меньшее не годилось. И задуманное, как мне кажется, удалось мне в полной мене. Дамир действительно стал жемчужиной моего отряда, что можно было заметить просто взглядом со стороны. Помимо того, что он превосходил своих остальных собратьев размером, совсем чуть-чуть не дотягивая до средней такой лошади, но самым главным было то, что в его змееподобных глазах с вертикальными зрачками светилось гораздо больше разума, чем в ком бы то ни было из Измененных. Так что со своей главное задачей, я считаю, мне удалось справиться полностью.