Зверь взвизгнул, упал на снег, захрипел и умер. Наступила звенящая тишина. – Молодец! – похвалил сестру Глеб. – Ты ранен, – произнесла та, глядя на окровавленную руку брата. Девушка была напугана до чертиков. – Ерунда, – чересчур шутливо отмахнулся Глеб. Его тоже разбирал страх, но он старался скрыть его за деланой веселостью. – Нет, не ерунда, – покачал сестра головой. И подошла ближе к Глебу. – Покажи. Тот сморщился, но промолчал, показал руку. – Надо обработать. – Да царапина. – Послушай, – жестко ответила Вика, – нас не сожрали монстры, нас не убил Тринадцатый, но ты хочешь, чтобы нас разлучило заражение крови? Не будь дураком, нам нужны лекарства. – Ладно, – хмуро ответил Глеб. – Гляну аптечку в машине. Аптечка в автомобиле оказалась, но была почти пустой. Повезло найти только початую пачку с бинтом да немного зеленки. – Негусто, – кисло сказал Глеб, оглядывая аптечку. – Хоть это есть. Давай помогу. Потом надо срочно найти более мощные лекарства. – Это как повезет, – сказал Глеб, морщась от боли – Вика затянула бинт крепко. – Сможешь машину вести? – Конечно! Глеб глянул на зомби, спросил: – Идем дальше? Мертвец медленно повернулся в нужную сторону. – Вот и отлично, – буркнул парень себе под нос. И сел в машину. Ехали медленней – было тяжело рулить, сказывалась рана. На каждой кочке Глеб стискивал зубы, чтобы не закричать. В какой-то момент терпеть уже было невмочь, и парень начал постанывать. – Давай я сяду за руль? – предложила Вика, но брат отказался. – Чую, что скоро уже доедем, – ответил он. – Откуда такая уверенность? – Вон там, видишь? Огромная тень на горизонте. Вика пригляделась. – Это тучи низко нависают. – Нет, это город. – Уверен? Вика вновь присмотрелась. – Почти на сто процентов. В кабине повисло напряженное возбуждение. Путники то и дело глядели вдаль, пытаясь угадать в серых силуэтах дома и строения. В какой-то момент и вправду стало казаться, что возвышения – это девятиэтажки, а более низкие вытянутые вширь тени – пятиэтажки. – Неужели доехали? – радостно спросила Вика. – Доехали! Даже зомби махнул рукой, показывая – уже скоро. Машина въезжала на асфальтированную дорогу, почти не заметенную снегом. Мертвый город встретил их скорбным молчанием. * * * – Он начинает что-то подозревать! – прошипел Своркин, едва войдя в комнату. Народ заволновался. Среди присутствующих были известные когда-то люди, многих Своркин видел только по телевизору. Сейчас же они были все тут и даже в некоторой власти Своркина. – Он подозревает, – повторил вошедший, заперев дверь и оглядевшись. Толпа сидела большая. С некоторых пор все вдруг разом заинтересовались шахматами и стали ходить время от времени в шахматный зал. На самом деле никто даже не притрагивался к доскам и фигурам, клуб обустроили для тайных встреч, чтобы поговорить на темы, про которые в обычной жизни нельзя даже думать. Благо место было тихим, без прослушки. Его нашел сам Своркин, когда пространства в его комнате уже стало не хватать всем желающим. – О чем вы? – спросил Платон – известный в прошлом певец, а ныне один из помощников Своркина. – Что случилось? – Был сейчас у него. – Своркин фыркнул, словно вспомнил о какой-то гадости. – У него нюх как у собаки. Что-то подозревает. Говорит, что напряжение какое-то есть. – Ну и что с того? – А то, что велено было проследить. А это первый шаг к самым нехорошим делам. Кружок наш по интересам могут прикрыть, а всех нас… в общем, ничего хорошего можно не ждать. Своркин организовал вокруг себя людей в тот момент, когда понял, что ничего ему не светит от Петра Алексеевича. Не сделает он его своим помощником, выведя из «шестерок», не даст власти. Своркин у него что-то вроде собачки – подай-принеси. А эта роль его совсем не устраивала. Три года, целых три года после начала заселения на «Купол» Своркин верой и правдой служил Петру Алексеевичу, выполнял все его поручения, надеясь, что тот заметит его. А что в итоге? Ни-че-го. А ведь этими тремя годами все не ограничивается. Ведь была долгая служба и до заражения. Сколько? Своркин уже затруднялся вспомнить. И каждый день унижение и какие-то на грани безумия задания. Например, как-то незаметно на него легла обязанность контролировать ремонтные работы. Почему? Почему он должен был знать, какой сейчас фильтр в работе, а какой на ремонте? Почему должен был ведать о канализации и электропроводке? Почему должен был разбираться в нормах подачи тепла? Или, например, почему на него упала обязанность сообщать всем о том, что нормы выдачи еды сокращаются? Его тогда чуть живьем не сожрали. Нет, Своркин с таким раскладом мириться не хотел. И начал готовить лояльных к себе людей. Сначала стал общаться со звездами телеэкрана – те оказались наиболее подвержены манипуляциям и сговорчивы. Потом, когда первый костяк сформировался, принялся за депутатов и чиновников. С теми было сложнее. Осторожнее приходилось говорить на запретные темы, всегда держа в уме, что каждый из них может в любой момент побежать к Петру Алексеевичу и все выложить. Но Своркин справился. Многие обитающие в «Куполе», живущие не один год взаперти, разделяли мысли Своркина. Им тоже хотелось глотка свежего воздуха, во всех смыслах. А едва Своркин заговорил о том, что есть возможность, пусть и призрачная, но попадания обратно на Большую землю, то рейтинг поддержки и вовсе возрос. Но ведь шанс действительно был. Сегодня Своркин решил разыграть окончательную козырную карту. Терпеть уже нет сил. Да и ставки возросли. Слишком опасно. – У него есть лаборатория. И в этой лаборатории уже давно все сделано, понимаете? Антидот уже есть. Народ зашептался. – Как это… сделан? – спросил один из чиновников. – Именно так. Сделан. Я собственными глазами видел. Но нам он его не дает. Знаете почему? – Своркин пристально оглядел всех присутствующих. – Да потому что хочет власти над нами. Вот и все. Ведь антидот, едва он окажется у нас, у простых людей, в руках, сразу же подарит самое ценное – свободу. Зачем нам нужен будет «Купол» с его мудреными системами очистки воздуха? Зачем нам нужен будет тройной периметр охраны? Ничего этого нам уже будет не нужно! Мы станем свободными! Мы все вернемся к себе в города. Вы это понимаете? Народ оживился. Он это понимал. – Едва у нас появится в крови антидот и наночума будет нам не страшна, мы сможем вновь вернуться на Большую землю, в свои дома и города. Мы сможем начать строить новую цивилизацию, свободную, великую! А этот, – Своркин брезгливо кивнул на дверь, словно Петр Алексеевич стоял за ней, – не хочет этого. Он построил свое мини-государство, в котором он – царь и бог. А мы тогда кто? Мы рабы его! Не верите? Своркин вновь оглядел всех. – Думаете, если у вас есть сауны и спа, массажные кабинеты и кинотеатры, то вы свободны? А вот черта с два! Вы рабы! Еще больше рабы! А эти все ваши рестораны – это только иллюзия свободы. Захочет он – и вмиг все закроет, а вас под домашний арест посадит. Понимаете? «Купол» – это тюрьма. А вы все купили билет в эту тюрьму! Вы – под куполом! Своркин визгливо рассмеялся. – Послушай, – обратился к нему Платон. – Мы и так все на нервах, а ты только масла в огонь подливаешь.