ГЛАВА 8, в которой случился фатальный поворот сюжета, но герои выстояли Первый раз меня из трещины вытаскивая, Улыбалась ты, скалолазка моя! А потом за эти проклятые трещины, Когда ужин твой я нахваливал, Получил я две короткие затрещины, Но не обиделся, а приговаривал: «Ох, какая же ты близкая и ласковая, Альпинистка моя, скалолазка моя!..» Каждый раз меня по трещинам выискивая, Ты бранила меня, альпинистка моя! ( В..Высоцкий. Скалолазка. 1966г.) Мужчина с острым аппендицитом, которого привезли работяги со стройки ближайшей фермы, чуть не стал для Тимофея Алексеевича первым на его личном врачебном кладбище. Пациент уже два дня жаловался на боли в боку, температуру и слабость, но лечился как все мужики, приехавшие заработать деньги, водкой внутренне и лопухом наружно. Когда после обеда у него открылась рвота, бригадир скомандовал везти в фельдшерский пункт. И как на зло Тим был в тот момент единственным врачом, Степан Аркадьевич ушел уже домой, а Олег Ярославович – на выходном. Тимофей, заподозрив острый аппендицит и опасаясь перитонита, принял решение срочно оперировать. Тем более, что уверенности в нем прибавилось, после того, как он провел пару операций сам, без помощи, но под контролем Степана Аркадиевича. Быстро организовав Нину и Катерину, привлек Светлану Викторовну, которая тоже вполне ему доверяла, начал операцию. И поначалу все шло как по учебнику и не вызывало вопросов. Уверовав в себя на столько, что казалось, за спиной выросли крылья, Тимофей сделал косой разрез в правой подвздошной ямке, а дальше руки сами готовы были делать свою работу. Вот только диагноз оказался не точным, аппендицит уже перерос в перитонит, и следовало делать надрезы по-другому для доступа к большей части органов брюшной полости. В первую очередь удалить аппендикс, потом санация и дальше. Все это Тим знал, в теории, но в тот момент, стоя возле стола с пациентом, он растерялся. А время шло. И для мужчины с надрезом в брюшине не шло, а летело. Тимофей попытался собраться, перестроиться. Подскочила Нина, стала давать четкие односложные инструкции. Прикрикнула на замершую Катю, чтобы звала Светлану Викторовну и вызванивали Степана Аркадиевича. Тимофей как во сне слушал ее команды и в какой-то момент даже отстраненно подумал, а не отдать ли Нине скальпель. Уж она-то сможет провести операцию как надо. Но тут в операционную спокойно вошёл заведующий, уже в хирургическом костюме, отодвинул локтем Тима от стола, только и сказал: - Иди в коридор. И Тимофей послушно отошёл, даже не помнил куда дел скальпель, уже в коридоре стянул перчатки и маску. Пот катился по вискам и лбу градом, он вытер его рукавом. Через время Степан Аркадьевич нашел Тимофея в коридоре все также сидящим на стуле. - Пойдем, - скомандовал он парню и двинулся в свой кабинет. Закрыв дверь и кивнув Тиму на стул возле стола, Степан Аркадьевич строго и даже сурово посмотрел из-под бровей и скомандовал: - Рассказывай. - Что? – даже удивился. - Все. Почему мне не позвонили сразу? - Зачем? Я бы и сам смог… - Не смог! – повысив голос, припечатал заведующий. - Но я же не знал, что там уже все плохо. - Не знал, - тише произнес Степан Аркадьевич. – Но должен был предполагать. Ты. Должен. Был. Предполагать самый плохой вариант развития событий! И быть к нему готовым. Если бы Нина мне сразу не сообщила, что такого пациента привезли, я бы не успел вернуться. И у тебя был бы труп! – к концу своего монолога заведующий уже почти кричал. - Не было бы! Я бы собрался! – крикнул Тим в ответ. - Может и так. А может и нет. Может Нина бы тебе смогла помочь, она толковая. Но… - Она – толковая, а я, значит, бестолковый? – Тимофей перебил Степана Аркадиевича. - Нет, ты тоже нормальный. Но, Тим, хирургия – не твоя история, - впервые назвав парня сокращенным именем, произнес заведующий. – Слишком много в жизни человека факторов, которые убивают, не становись ещё одним. Тимофей ссутулился на стуле, физически ощущая как стопудовая мраморная плита, никак надгробье, опускается на плечи и на мечту Тима. - Ты хороший диагност. Не гений, но хороший, толковый. Ты терапевт годный, Тим. Ты вон схему лечения Палюкову как подобрал отлично, печень ему подлатал. А Зосимова? Она же только на твоей схеме теперь и жить будет. И хорошо жить, а не мучиться! - Это не моя схема. Я ее в журнале вычитал, у эндокринолога одного. - Да и бог с ним, что не твоя. Ты ее применил, дозы подобрал, ты диагноз верно поставил – это уже полдела. Тебе надо работать там, где есть время подумать, в журналы подсмотреть, там, где есть место для маневра. Но не операционная. - Но я же с вами хорошо провел операции. Сами хвалили, - Тим хватался за последнюю соломинку, уже понимая, что потонул. - Хвалил, - кивнул Степан Аркадьевич. – Но я же не могу всегда быть с тобой в операционной. Да и ты теперь вряд ли подойдёшь к столу, бояться будешь, думать-размышлять. Что, не так? Не прав я разве? Но Тимофей уже не слышал толком слов заведующего, в его мозгу мысли скакнули уж совсем изощрённо и он выдал: - Так Нина сразу вам позвонила? Она мне изначально не доверяла? Да? - Ты Нину до кучи не греби. За свои ошибки ты отвечаешь сам, один. А она молодец, что мне догадалась позвонить. Вон, Света и та в тебя верила, не стала мне сообщать. - А Нина не верила… И это было куда больнее, чем отсутствие веры в него у любого другого человека. Степан Аркадьевич стоял спиной к Тиму, рассматривая что-то на улице в небольшое окошко. - Я когда-то давно, в молодости…, тоже упрямым был, - Степан Аркадьевич усмехнулся, от чего его лицо, как будто высеченное из камня с острыми углами и прямыми линиями, приобрело ещё большую строгость. Потому что усмешка эта была не теплая, а горькая. – Я ведь как здесь оказался, знаешь? - Нет, - Тим ответил односложно, его сейчас не занимали чужие проблемы. Своя несостоятельность, ущербность казалась ему не музой назойливой, а целым слоном. - Что, отец с дедом не навели справки? - Дед что-то говорил, но я не интересовался, - Тим начинал потихоньку злиться на себя, на главврача, Нину и пациента до кучи. - А я деда твоего помню и отца. По операционной. - Да? – впервые с того момента, как Степан Аркадьевич вошёл в операционную и отстранил Тимофея от стола, ему стало интересно что-то кроме самокопательных и самоуничтожительных мыслей. - Я, Тимофей Алексеевич, в Питере был самым молодым и очень перспективным хирургом-трансплантологом в свое время. И на этой ниве и пересекался в твоими родственниками. - И что же вас привело в эту дыру? - Так уж и дыру, Тим? - Да нет, это я так, от злости, - Тимофей махнул рукой. – Все равно почему здесь, а не в Питере, не в Москве? - Потому что был слишком самоуверен в себе и в своем таланте. А мне показали, что человек совсем не велик. А талант – это только одна половина медали. Пациент у меня был один, ждал пересадку почки. Сердце, правда, шалило. Пациент – журналист был, известный, из газеты раскрученной, расследования громкие проводил, стрессы, нервы, - Степан Аркадьевич сжал переносицу двумя пальцами, поморщился от головной боли. - Почка появилась подходящая, а ему ну никак операцию не перенести. Я принял решение отменять операцию. А куратор мой, по совместительству научный руководитель и заведующий отделением, не согласился. Он к тому моменту оперировал мало, возраст. Но тщеславен был и как всё заслуженные герои в возрасте ревновал к чужой славе. Любил вспоминать, как начинал свой путь в трансплантологии, как не было лекарств, какие есть сейчас, про аппаратуру такую и не мечтали. Мол, мы все с новыми методиками и возможностями ничего бы не достигли, если бы не они – пионеры трансплантологии. Мужчина вздохнул, но тут же продолжил: - Так вот, он сам прооперировал моего пациента в мой выходной. А пациент умер на операционном столе. Сердце не выдержало. Я прихожу на работу, а мне говорят, что скончался ваш Дядин Леонид Архипович. И жена с глазами полными слез на меня смотрит. Она очень боялась этой операции, хоть и долго бы на гемодиализе муж не протянул, но все равно боялась, просила отложить. Может чувствовала что-то, может так совпало. Он немного помолчал. - Пациента жалко, но его смерть на меня повесить решили. Не может же заведующий неудачно прооперировать. Карту быстро переписали. Медсестры, анестезиолог, ассистенты, все, кто был в операционной с заведующим, подтвердили, что операцию провел я. Тим не поверил в услышанное, ошарашенно смотря, но в ответ получил лишь подтверждение: - Вот так. И тут же меня убеждать бросились, что все замнут, буду я дальше работать, если только признаю вину. А я взял и упёрся. Не захотел на себя чужую смерть брать.