Занятый больше работой, карьерой, преподавательской деятельностью, Алексей видел Тимофея однобоко – как вполне беспроблемного, довольного своим положением ребенка, позже подростка и уже юношу с квартирой, машиной и вереницей девиц. В важных вопросах Тим пасовал или шел на удобный отцу компромисс. Принципы не отстаивал, свои суждения чаще всего держал при себе. Не видел отец в сыне стержня, не воспринимал всерьёз его намерения и даже предположить не мог, что Тим решится на следующие слова. - То есть ты тоже считаешь, что я не врач? - Ну, не всем быть врачами, Тимофей, – внимательно посмотрел на сына, словно тот до сих пор был ребёнком. – Кто-то же должен этими врачами управлять, тендеры выбивать, зарплату платить, клиентов новых приводить. Тимофей ответил спокойно и твердо, не сводя глаз с отца, чем еще больше обескуражил Алексея. - Я не хочу управлять. Я хочу лечить. Оперировать, если на то пошло. Алексей вдруг рассмеялся. - Ты настолько самовлюблен и не видишь дальше своего носа? Считаешь, что у тебя есть талант? Хочешь угробить жизнь пациента? Думаешь, мы с дедом сможем прикрыть такое? Тимофей резко втянул воздух и замер не дыша. Наверное, впервые отец так откровенно высказался насчет него и его талантов. Раньше Алексей такую откровенность себе не позволял, до резких слов в адрес сына не скатывался. - То есть ты считаешь, что я коновал? – тихо и как-то спокойно уточнил Тим. Алексей Тимофеевич уже пожалел о своих словах, но давать заднюю не стал: - Я не вижу в тебе таланта оперировать. И да, я настолько не уверен в тебе как в хирурге, что считаю своим долгом оградить тебя от операционной. - Тогда отпусти в терапию? Отец видел, что Тим закусился и уже так просто не отступится, но и сам тоже пошел на принцип. - Пойми, лучше быть хорошим управленцем, чем плохим врачом, будь то хирург или терапевт, не важно! – начал потихоньку закипать Алексей. - Важно, пап, важно, - все также тихо произнес Тимофей. – Рядом с тобой и дедом я даже управленцем хорошим не стану, вы не дадите. Тимофей внимательно посмотрел на отца, отмечая его уставший вид и глубокие морщины на лбу, и вдруг отчаянно захотел узнать правду: - Скажи, я, действительно, поступил сам в ВМА или ты договаривался? - Не суть уже. Учился же ты сам. - Значит, договаривался, - Тим кивнул, но не отцу, а как будто своим мыслям. - Ты и сам хорошо сдал экзамены, но я просто подстраховался… - Мама знала? – будто не слушая оправдания отца, перебил. - Нет, и дед тоже не знал. Ты честно заработал свои дотации, и квартиру, и машину тоже, - Алексей вдруг испугался, что единственный сын сейчас может наворотить дел, отступил, пытаясь его задобрить. - Спасибо за честность, пап, - Тим поднялся на ноги и вышел, не прощаясь, из кабинета. В душе у парня все бурлило и кипело, набегала пена обиды и непонимания, но обвинять было некого, как и некого винить. Попрощался с мамой, ночевать не остался, несмотря на уговоры. Отец вышел из кабинета проводить, крепко пожал руку. Интуиция, развитая в операционной, подкрепленная опытом множества сложнейших и удачных операций, подсказывала Алексею, что Тима он увидит нескоро и что в воспитании своего единственного ребенка он многое упустил, так и не поняв до конца характер сына. Стоило только захлопнуться двери в родительском доме, как Алина рванула к мужу в кабинет, потребовав рассказать всё и объяснить, куда так поздно уехал её мальчик. Алексей выслушал претензию молча, тихонько сдавив виски. Ему совершенно не хотелось докладывать всю суть, но не рассказать о разговоре он просто не мог. - Похоже, сын пошел упрямством в тебя, - тихонько проговорил, наконец взглянув на жену. Та осела в кресло, словно уже предчувствуя невозратимость сказанного. - Что ты имеешь ввиду? - Он захотел оперировать! Его не устраивает должность управленца, можешь себе представить? - Воодушевился Алексей. - И что же ты ему сказал? - Обманчиво тихо уточнила женщина. - Надеюсь, ты дашь ему эту возможность? Муж опешил, на миг замерев. Ему казалось, что Алина, хоть и безоговорочно любит, но все же видит реальность незамутненной материнской привязанностью. - Конечно же нет, я не дам ему стать никудышным врачом! Только вместо того, чтобы продемонстрировать понимание, кротость и согласие, женщина вскочила как кошка, начав защищать своё единственное дитя. - Если он уйдет от нас, поверь мне, я тебе этого не прощу! Что до Тимофея, то отцовское мнение, пренебрежение и навязывание сильно задели его за живое. Не так, как если бы ему, зарвавшемуся юнцу, корону лопатой поправили, а так как будто одним тяжелым ударом забили в плинтус по самую шляпку. После такой нелестной характеристики своих талантов от родного человека, хотелось опустить руки и не сопротивляясь плыть по течению. А с другой стороны, чтобы хоть чуть-чуть вернуть веру в свои силы и возможности, Тиму требовалось слово от авторитетного для него человека. Мама тут не подходила, а вот дед или старый мудрый наставник – самое то. А ещё лучше, чтобы и дед, и Лазарь Моисеевич похвалили Тимофея, выявили его сильные стороны, приободрили, вселили веру в себя. Звонить деду было уже поздно, а вот наставнику, не обремененному супружескими обязательствами и семейными узами, предпочитающему укладываться далеко за полночь, самое то нагрянуть с визитом в девять вечера. Но, наверное, впервые в жизни Тимофей, привыкший нести свое даже маленькое горе к близким и родным людям, чтобы поделить пополам и получить поддержку, а иногда и получить дельный совет, не поехал к своему мудрому наставнику. А добрался домой, сел в кресло и принялся думать. Не лишнее и весьма полезное занятие для молодого человека 27 лет от роду, привыкшему к лёгким победам и несложным путям. Думал он долго, так и этак прокручивая свой последний разговор с отцом, всплывший факт собственного поступления в академию, перспективы и желания, цели и потери, которые непременно будут независимо от выбранного пути. Припомнились ему и все шепотки за спиной, слухи, кривые ухмылки однокурсников и профессоров, косые взгляды и это пресловутое «внук Тихомирова, сын Тихомирова». Заснул Тимофей здесь же в кресле, не раздеваясь, а проснувшись с утра пораньше, понял, что принятое им в ночи решение единственно верное. Но это решение должно остаться только его решением, чтобы никто не мог переубедить, столкнуть с верного пути. И первый, кто об этом должен узнать, будет Лазарь Моисеевич. Умывшись и не позавтракав, Тимофей выскочил из дома, направляясь с визитом на Воскресенскую набережную, где в уютной квартире жил его многоуважаемый наставник. Прихватив в ближайшем магазине розовый зефир, к которому профессор торакальной хирургии (примечание: торакальная хирургия – хирургия органов грудной клетки) питал слабость, Тимофей уже через час сидел на кухне перед чашкой чая и, нервно постукивая пальцами по столу, рассказывал обо всех думах, родившихся в его голове. - А что, молодой человек, растете, взрослеете. Похвально, похвально, - Лазарь Моисеевич всегда с уважением обращался к студентам и даже на пересдаче экзаменов у злостных прогульщиков не повышал голоса. – Может, из вас ещё и выйдет толк. - Да вышел уже весь, одна бестолковость в голове и осталась, - Тимофей обречённо вздохнул. - Ну что вы, мой друг, что вы! Ещё не все так безнадежно. Вы, конечно, человек, поддающийся влиянию, сомневающийся. И, откровенно говоря, в операционной я вас не вижу, - профессор уставился в окно на набережную, на реку, на снующие автомобили и спешащих людей. Он по молодости был идеалистом и считал, что правда, даже если она горькая как полынь, лучше сладкой приторной лжи. А потом жизнь показала молодому врачу все грани своей фантазии. Были у Лазаря Моисеевича и карьерные взлеты, и падения, расставания и ошибки, потери и бесконечный бег времени, неукротимый отсчёт лет. И вот на закате жизни к нему за советом пришел молодой человек, для которого узнать правду болезненно, но так необходимо? - То есть отец прав, я - коновал? - Нет, ваш многоуважаемый отец не прав. А не прав он в том, что вознёс свой талант оперирующего врача на пьедестал, считая, что все остальные врачи годятся только ему в подмастерья, - он помолчал ещё немного, уже рассматривая понурого Тимофея, и продолжил: - Но для успешного проведения операции важна помимо знаний реакция. Скорость мысли, принятия решений, другими словами. И уверенность в своих решениях. Иногда счёт идёт на секунды, на доли секунд, и хирургу нельзя спросить совета, сбегать за помощью. Понимаете меня, Тимофей Алексеевич? - А я тормоз? – уже совсем убитым голосом спросил Тим. - Да, - наставник решил забивать гвозди в крышку гроба Тимкиных надежд громко и бескомпромиссно. – Если хотите выражаться такими словами, то да! Вы – тормоз! Вы могли бы стать хорошим диагностом, терапевтом, но хирургом вы будете отвратительным. - Почему же вы раньше этого мне не говорили? – Тимофей был в недоумении. - Вы не спрашивали, молодой человек, не спрашивали. А я не имею столь вредной привычки лезть к людям с непрошенными советами. Пошлют-с, знаете ли, а у меня нет желанию туда ходить, годы уже не те, - внимательно разглядывая своего собеседника, проговорил профессор. - И что мне делать? – растерянно спросил парень. - Но вы же уже все решили. Вот и действуйте. Это вполне ваш путь. Я даже могу вам помочь в некотором роде, если не боитесь забраться совсем уж в глушь. - Глушь? – Тимофей не знал, хочет ли он в глушь или нет. Но жить без горячей воды из крана и интернета он не пробовал. - Да, в N. - Где это? - Часа четыре езды от Санкт-Петербурга, если на машине. А если с пересадками на двух электричках, то подольше будет. - А интернет там есть? – задал насущный вопрос Тим. Лазарь Моисеевич рассмеялся в ответ: - Помилуйте, любезный, это же не совсем дыра. Там целый районный фельдшерский пункт, обслуживающий десяток деревень и пару городков покрупнее. Вы может удивитесь, но там даже аппарат УЗИ есть исправный и в штате десяток врачей разных профилей. Ну, что? Согласны? - Да, - Тимофей решительно кивнул головой. - Вот и отлично. Я позвоню своему хорошему знакомому, замолвлю за вас словечко. Но учтите, Тимофей Алексеевич, там придется работать, в прямом смысле слова. - А что есть непрямой смысл этого слова? – развеселился Тимофей. После принятого решения и дышалось как-то намного легче. - Может и есть, но я имею в виду, что имя ваших достойных предков вам не поможет. Там вы будете не сын, и не внук, и даже не Тихомиров, а так – молодой-зеленый врач, которого будут учить все от санитарки до главврача. И вам придется учиться. - Значит, буду учиться. Искорка 4, в которой появляется главная героиня и сражает сердце героя наповал