После того как его голос стихает, двор погружается в тихое спокойствие. Я стою, скрестив на груди руки, и дерзко смотрю на оставшихся. Все застыли на месте – стражники Рэнхолда, скульпторы, конюх. Я жду, осмелится ли кто-нибудь из них высказаться, но все молчат. Заметив, что мое внимание переведено на них, все быстро отводят взгляд и возвращаются к работе. Вот так быстро люди закрывают глаза на чужие несчастья. Им шепчет коварный голос: забудь. Не вмешивайся, чтобы и с тобой не случилось того же. Я опускаю руки и выхожу из беседки. Мокрый липкий снег падает мне на лоб, когда я прохожу через парадный вход Рэнхолда. От радостного предвкушения зудят ладони, пока я направляюсь к входу в темницу. Я вымещу на нем злость за каждую сложную нить, за весь гнев, который не могу выместить на тех, кто несет ответственность. Потому что боги преподнесли мне дар, и я намерен его принять. Глава 23 Аурен И все же на щеке проявился синяк. Светлая сторона? Мидас не досаждал мне три благословенных дня с тех пор, как ударил. Он не призывал меня что-нибудь позолотить, не приказывал присутствовать на королевских пирах. Но эта временная передышка дарована из чувства вины. Мидас не хочет видеть омрачающее мое лицо доказательство его утраты контроля над собой. С глаз долой – и вроде как ни в чем не виноват. И все же я наслаждаюсь этой передышкой, потому что она дает мне время побыть наедине с собой. Целых три дня с утра и до захода солнца я остаюсь в комнате и тренируюсь. Делаю простые упражнения вроде выпадов и наклонов, а еще превращаю пару туфель в чистое золото, чтобы поднимать их и укреплять мускулы на руках. Еще я повторяю несколько запомнившихся трюков, которым меня обучила команда Гнева. Когда тело трясется от усталости, что, конечно, случается довольно быстро, я начинаю трудиться с лентами. Я прикладываю усилия, чтобы обучиться двигать ими по одной, а затем и всеми сразу. Это как поглаживать живот и похлопывать себя по голове одновременно или пытаться писать два разных слова обеими руками. Требует много концентрации и времени. Когда мне надоедает, я тренируюсь поднимать лентами предметы и передвигать их. С переменным успехом я учусь управлять лентами и прорабатываю тело. Я жуткая слабачка, но решила исправить это своими силами. Как только солнце садится, в комнату входят слуги, чтобы подкинуть в камин дров, подготовить для меня ванну и принести еду. К тому моменту я являю собой потную, трясущуюся, раздражительную развалину. Даже ленты капризничают после столь упорного труда. Но… вместе с тем я чувствую легкость. Словно сделала что-то полезное. Это доставляет удовольствие и созданию, клюющему меня в грудь. Пока. Верный своему слову, Мидас разрешил мне гулять ночью по замку в сопровождении стражи. Поэтому на протяжении нескольких ночей, приняв ванну, чтобы побаловать уставшие мускулы, я покидаю свои покои. Я навещала Риссу, чтобы тайком пронести ей по одному позолоченному предмету за раз. Еще я прошу стражников отвести меня к забытому проходу в библиотеку, которым, похоже, никто давно не пользуется, если вообще о нем не забыли. Вру им, что писари выдали мне особое разрешение для входа в библиотеку, поскольку этот путь более уединенный. Стражники даже не усомнились в моих словах. Скофилд и Лоу ждут в холодном вестибюле, пока я делаю вид, будто читаю историю Пятого королевства, чтобы убить время. Ночью, когда Мидас меня ударил, я уже взломала остальные запертые двери в вестибюле в надежде, что какая-нибудь приведет меня в подземелья или потайной ход, но безуспешно. Эти двери вели в подвал, кухни, выход возле конюшни, в пару случайных коридоров и, похоже, в покои короля Фулька. Все бесполезно. Поэтому сегодня вечером, навестив Риссу, я вернусь в библиотеку и снова попробую отыскать чертежи замка. Надеюсь, я смогу выяснить, где держат Дигби, или найти тайные проходы, через которые мы могли бы незамеченными покинуть Рэнхолд. Да, несомненно, предстоит очередная долгая ночка. Каждую ночь, снова ничего не обнаружив, я волнуюсь сильнее. Рисса становится дерганой. С каждым визитом глаза у нее мрачнеют, как тени на солнечных часах, отсчитывающих время. Потому почти забавно, что меня настолько захватили противоречивые мысли о нетерпении Риссы, что по пути в крыло для наложниц я влетаю прямо в нее. – Проклятие. – Я отшатываюсь и ударяюсь плечом об угол, а Рисса едва успевает ухватиться за стену. – Миледи? – вытаращив глаза, выпаливает Скофилд, но не осмеливается подойти ко мне или попытаться помочь. Он помнит запрет. – Смотри, куда прешь! – огрызается Рисса, приглаживая светлые волосы. Я выпрямляюсь, поморщившись. – Извини. Хвала богам, на дворе сейчас ночь. Рисса вздыхает, из ее тона и взгляда исчезает резкость, когда она меня оглядывает. – Все нормально. Я не знала, что это ты. Она теребит лиф платья с глубоким вырезом, а я замечаю за ее спиной стражника. Он вовсе не выглядит озабоченным, что мы чуть не столкнулись лбами. В действительности все, чем занимается стражник, – это поглядывает на декольте Риссы. Радует, что Скофилд и Лоу так на меня не пялятся. Да, я, безусловно, рву корсет каждый раз, когда надеваю эти платья, чтобы грудь не выглядела такой упругой и полной, как у нее, но все же. Рисса окидывает мое лицо холодным взглядом. – Выглядишь получше. Я провожу ладонью по припухшей щеке, на которой еще немного заметен синяк. – Да, – всего лишь отвечаю я. Она ни разу не спросила, что случилось, да и я не стала делиться новостями. Но Рисса знает. Женщины всегда понимают. – Снова идешь в гости? – спрашивает она, удаляясь от комнат наложниц. В присутствии стражников я проявляю бдительность. – Да, я хотела поболтать. – Как ты видишь, я не в гареме, но можешь ко мне присоединиться. Я поглядываю на стражника, а потом, услышав стук каблучков Риссы по мраморному полу, поворачиваюсь вперед. – О, а ты… ведь направляешься не на встречу? Рисса фыркает и насмешливо на меня смотрит. – Нет, меня не звали с кем-нибудь потрахаться, Аурен, – сухо отвечает она. – Ну, я подумала, будет благоразумнее убедиться… Я почти слышу, как закатывает Рисса свои голубые глаза. – Думаешь, я пригласила бы тебя понаблюдать, как меня трахают? – Это было бы не первым поступившим мне предложением. Рисса нехотя смеется. – Верно. Раньше я ненавидела, что он вынуждал тебя смотреть. Ее признание меня удивляет. – Правда? – Конечно, – отвечает она, когда мы сворачиваем за угол и идем в ту часть замка, где я еще не была. – Думаешь, хоть одной из нас это нравилось? – Полли нравилось, – без промедления отвечаю я. – Ей нравилось, что я сижу взаперти, пока царь… хм. Просто поверь мне, это доставляло ей радость. – Возможно, но не мне. Когда позолоченная царская фаворитка смотрит, оценивает, все видит… – Рисса качает головой. – Я это ненавидела. Ненавидела тебя. Она произносит эти слова без злобы – просто излагает факты. – А сейчас? Рисса смотрит на меня. – Что сейчас? – Сейчас ты ко мне ненависти не испытываешь. Она прищуривается. – Я тебя терплю. – А ты уж такая белая и пушистая. Я подмечаю, как она еле заметно улыбается. Всего миг – и улыбка исчезает, но моей встревоженной, изнуренной душе становится легче. – Мы пришли. – Рисса останавливается перед дверью, возле которой на табурете сидит второй стражник, а изо рта у него торчит зубочистка.