– Куда? – спрашиваю я, смотря на незнакомую дверь. – Что ты делаешь? Рисса приподнимает светлую бровь и с ухмылкой глядит на меня. – Я пришла проведать Мист. Мист. Да, речь идет о наложнице, которая не раз пыталась выцарапать мне глаза. О женщине, которая у всех на виду словами выражала ко мне ненависть. Женщина, которая носит в своем чреве незаконное дитя Мидаса. С круглыми, как блюдца, глазами я отступаю назад. – Что? Ты знаешь, что я не могу туда войти! – шикаю я. – Как жаль. Если ты не пойдешь со мной, то мы не сможем поболтать, а у меня, поверь, есть очень пикантные сплетни, – недвусмысленно заявляет Рисса. Я оглядываюсь в коридоре, словно надеясь, что появится люк, в который я смогу провалиться, но под сплетней Рисса сообщает, что у нее есть известия. Еще мне нужно сбагрить этот золотой слиток, который сейчас прожигает в моем кармане дыру. У меня вырывается вздох. – Ты уверена, что больше не испытываешь ко мне ненависти? Потому что кажется, что как раз напротив. Рисса улыбается еще ярче, словно моя реакция знатно ее позабавила. – Аурен, тебе будет интересна моя сплетня. Проклятье, она меня заинтриговала. Рисса меня заинтриговала, и ей это известно. – Знаешь, у меня вдруг возникло непреодолимое желание кинуть в тебя книгу. С ее губ срывается мелодичный смешок, и внезапно с плеч Риссы словно падает груз, а в глазах появляется блеск. – Не нужно делать из этого трагедию. Я пришла совсем ненадолго. Каждый день к Мист приходит кто-то из наложниц, а сегодня моя очередь. На мгновение я задумываюсь, но все же сдаюсь. – Ладно. Но, кажется, мне понадобится кодовое слово. Лукаво улыбаясь, Рисса стучит в дверь, и, услышав приглашение войти, мы заходим, а стражники остаются в коридоре. Дверь прочно за нами закрывается. Я оглядываю сиренево-голубую комнату, заметив типично женскую кровать, зону для отдыха возле камина, дополненную миниатюрным столиком, уже накрытым для чаепития. Там и сидит сейчас Мист, ее черные волосы уложены в аккуратную прическу. Рисса обходит тахту и плюхается на одноместное кресло, утонув в бархатных фиолетовых подушках. – А, это ты, – поглядев на нее, бросает Мист. Вот черт. Если так приветствуют саму Риссу, то меня, безусловно, ждет что-то прелестное. – Я тоже рада тебя видеть, Мист, – улыбаясь, отвечает Рисса. Взяв со стола чашку, она наливает себе чай. Я считала, что они подруги, потому подобный разговор меня удивляет. Однако обычно я виделась с наложницами, когда они… приходили к Мидасу. Тогда они всегда казались дружелюбными, но их работа заключалась в притворстве. Я сконфуженно пячусь назад. – Симпатичная комната. Мист так резко поворачивает голову, что я удивлена, как она не сломала себе шею. – А ты как тут оказалась? – Если честно, понятия не имею, – бурчу я, прислонившись к двери. Не хочу подходить ближе. У Мист есть когти, а я не доверяю этому пернатому существу, что прочно обосновалось у меня в груди. Мист переводит недовольный взгляд на Риссу. – Это ты ее привела? Рисса изящно попивает чай, словно ее совсем не волнует натянутая обстановка. – Ты сама просила, чтобы каждый день тебе кто-нибудь составлял компанию. А теперь к тебе пришли сразу два человека. Мист тычет в мою сторону пальцем. – Эту вообще нельзя считать человеком. От такого оскорбления меня берет оторопь, а гнев вспыхивает, но Рисса вмешивается, прежде чем я успеваю ответить. – Безусловно, Мист, твое положение воспитанности тебе не прибавило. – А к чему мне быть воспитанной в ее присутствии? С нее и так пылинки сдувают. Рисса смотрит на нее холодными голубыми глазами. – Да, а теперь пылинки сдувают с тебя. У тебя есть отдельные покои, слуги в твоем полном распоряжении, девять месяцев перерыва от тяжкой работы. Надлежит ли остальным наложницам тоже стервозничать по отношению к тебе? Щеки у Мист становятся пунцовыми, и на миг я думаю, что сейчас она нас выгонит, но вместо того наложница пронзает меня взглядом и говорит: – Ну, не стой тут как статуя, – огрызается она. – Садись. Как мило. Я обхожу ее стороной и сажусь в кресло рядом с Риссой. Но чай себе не наливаю и печенье тоже не беру. Я вижу, что терпения Мист хватает только на то, чтобы я занимала тут подушку. Мы смотрим друг на друга, а рядом с нами оживленно горит огонь, словно пытающийся прожечь нелюбезность. Так мы и сидим, напряженно молча, а годы наблюдения друг за другом по разные стороны моей клетки объединяются в это мгновение… Мист кладет руку на слегка выпирающий живот, и я опускаю взгляд. Когда я только узнала о ее беременности, это меня уничтожило. Но теперь… Что я теперь чувствую? Я ждала, что во мне появится ревность. Но этого не произошло. Сейчас под ее облегающим платьем видна небольшая выпуклость. Забавно, что Мидас оставил свой след у нее в животе, а в моем случае он проявляется в синяке на щеке. И мое настроение меняется в один миг. Мист завидует моему положению в жизни Мидаса. Теперь я это понимаю, да и раньше знала, но, увидев ее живот, задумываюсь о главном. Потому что… как бы я себя чувствовала, окажись на ее месте? Это не обычная беременность. Мист родит ребенка царю. Царю, который держит ее только в качестве своей наложницы, а в действительности ни капли о ней не волнуется. Наверное, она боится. Беременности в целом, родов, что с ней станется после. У нее не будет власти, а я больше остальных понимаю, каково это. Мист родит Мидасу дитя. Мужчине, который ударил меня, причинил боль, оставил на моем теле синяки. Сочувствие грузной дождевой тучей омрачает мое настроение, пронизывая жалостью к сидящей напротив женщине. На ее месте могла оказаться я. Я могла стать той, кто носит в своей утробе его ребенка, и как бы я тогда поступила? Я бы никогда не смогла от него сбежать. Жизнь Мист изменилась безвозвратно и навеки. Отныне она повязана с господином-манипулятором и самовлюбленным правителем, мужчиной, который только что показал мне, что ему не претит кого-нибудь покалечить. Мист считает, что интерес Мидаса, – это приятно. Отнюдь. Он более ядовит, чем та ревность, в которой она варится. Я не хочу пялиться на ее живот, пока в голове кружат эти мысли, но настолько погружена в размышления, что не замечаю ее взгляда, пока Мист не ставит со стуком чашку. Я тут же опускаю взгляд на колени. – Когда ко мне придет Полли? – спрашивает Мист, явно находясь не в восторге от своей нынешней компании. – Тебе повезло, что она приходила пару дней назад. Чаще всего Полли даже не в состоянии встать с постели. Я обращаю внимание на внезапное молчание и замечаю, как между ними что-то происходит: прежнее раздражение словно ослабло. – Она должна перестать употреблять росу. – Почему бы тебе ей об этом не сказать? – парирует Рисса. Мист сжимает зубы, а потом хватает клубок пряжи, которого я не заметила. Мист кладет его на колени и начинает вертеть в руках, покачивая головой. – Я знаю, что здесь, в Пятом королевстве, роса – это лакомство, но мне она не нравится. От нее Полли становится… Рисса заканчивает за нее: – Неосмотрительной. Безучастной. Увлеченной сексом да и только, а из головы у нее вылетают все мысли. Мист поджимает губы, а пальцами еще сильнее стискивает пряжу.