Синяка уже почти не видно. Моя золотая кожа всегда становится темнее, покрываясь синяками бронзово-ржавого оттенков, а потом они сходят, благодаря чему возвращается привычный блеск. Но хотя бы сошел отек. Если сильно не вглядываться, темное пятно можно по ошибке принять за тень. Но очевидно, что Слейд вглядывался. Под его прикосновением я трепещу, а сердце распирает от чувств, как распирало от боли щеку. – Пустяки, – с трудом проглотив ком в горле, говорю я и резко отворачиваюсь под его внимательным взглядом. – Это не пустяки. Кто-то поднял на тебя руку? Я лишь опасливо на него посматриваю, и, думаю, такого ответа достаточно. – Кто? – Слейд… – Кто, Аурен? – допытывается он, и его мрачный чарующий голос противоречит таящемуся в нем ожесточению. Потому что Слейд знает ответ. Я вижу это по его лицу. – Мидас, – рычит он, напоминая хищника, следящего за вторгнувшимся в лес охотником. Слейд смотрит на меня, ждет, что я подтвержу его слова, но я не отвечаю, даже не киваю. Но вместе с тем и не отрицаю. Услышав мое безмолвное заверение, Слейд теряет самообладание. Его глаза резко вспыхивают, из невероятно зеленых становясь чисто черными. Из его рук вырастают шипы, разрывая рукава рубахи, и я громко охаю. Я смотрю, как он сопротивляется, меняя свой облик, клацая челюстями, как сводит от гнева его мышцы. Заклеймившая его плоть сила скручивается линиями под щетиной, тянется вверх, растет. Меня прошибает холодный пот, когда я чувствую его силу, довлеющую в воздухе. Она сгущается как сироп, и из его тела вырывается волна тошнотворной смерти. – Слейд… – срывается с губ робкая мольба, и я пытаюсь отойти назад, но вспоминаю, что не могу. Загораживая телом проход, Слейд по-прежнему прижимает меня к книжной полке. Я потрясена, увидев его таким. Увидев, как его тело сражается с самим собой. Но когда сменяются его облики, меняется и его сущность – я ощущаю то гнилую магию, то умиротворяющую ауру. Обе отбивают такт, как барабаны с небывалым откликом. Гнев. И так же быстро, как меня захлестнул страх, он рассеивается, как сгоревший туман. Потому что гнев Слейда кажется знакомым. Пернатое существо у меня в груди – то, что нахохливается, требуя расплаты, садится и наклоняет голову. Внимает. Схватка воплощений Слейда исходит из чего-то темного и искореженного. Того, что расщепило его на две половины, вынуждая сражаться с самим собой. Но это… он испускает безмолвный зов, создавая в воздухе осязаемый ритм. Надрывную песнь разлада, которую может услышать лишь мой распустившийся гнев. Мое шумное дыхание напоминает созвучный рев. Я смотрю на него не со страхом, а со знакомым чувством, когда мой зверь взвивается и отвечает зверю в Слейде. Все мои двадцать четыре ленты с интересом накреняются. Они преисполняются сил, словно почувствовали хаотичный всплеск его магии и ответили тем же. И все же, вместо того чтобы наброситься на Слейда, как случилось с Мидасом, ленты образуют кокон, словно создавая еще один слой поверх его ауры, которая уже нас окружает. Эти части нас самих кажутся такими живыми. Такими до неприличия прекрасными. – Взгляни на меня, – мой голос решительный, бесстрашный, даже когда его тело всячески пытается сохранить свою форму. Слейд впивается в меня зелено-черными сверкающими глазами, завораживая несдерживаемой изменчивостью. Не знаю, что произойдет, если Слейда прорвет, но из него исходит сила, пульсирующая в воздухе. И сейчас она не вызывает у меня тошноту. Наоборот, эта сила словно поющая сирена, и я хочу только лишь, чтобы она меня завлекла. – Ты это чувствуешь? – шепчу я, положив ему на грудь руку, моя непокрытая ладонь лежит на рельефных мускулах поверх гулко бьющегося сердца. Стоит мне прикоснуться к Слейду, как его глаза снова становятся зелеными, как сосновые иглы, появляющиеся из темноты. У меня перехватывает дыхание, а его сердце бьется под моей ладонью так, будто вторит звучащему в моих венах ритму. Его прикосновения, которыми я наслаждалась, вылились в то, что теперь я прикасаюсь к нему. И какими бы непорочными они ни казались, есть в них что-то интимное. – Твое сердце… – Что с ним? – Голос у Слейда хриплый, а дыхание поверхностное. – Бьется, как мое. Звучат два одинаковых удара, а по моим щекам от мучительной боли в то же самое время стекают две слезы. Потому что я слышу ее, эту совершенную гармонию, похожую на гул солнца и почвы, силы и восхода. Но это мгновение осквернено, обесценено, поскольку я прижимала голову к груди другого мужчины, слушая песню, которая играла не для меня. Так с чего мне верить тому, что я сейчас слышу? – Аурен. Я поднимаю сияющий взгляд и вскользь подмечаю, как шипы снова погружаются под кожу, а чешуя исчезает на его щеках. Хочу было отдернуть руку, потому как внезапно чувствую себя недостойной этого прикосновения. Но не успеваю – Слейд поднимает руку и, перехватив мою, прижимает к себе. Смотрит с пылом, которого я не могу постичь. – Ты теплая, – шепчет он. Я киваю, ощутив, как от моей ладони исходит тепло и, проникая в его мягкую рубашку, оседает под скрывающейся под тканью твердой грудью. Медленное движение его мозолистого большого пальца по тыльной поверхности моей руки не должно казаться таким чувственным, но именно таким оно и ощущается. С живота стекает тепло, оседая между бедер, и мои мускулы становятся напряженными. Слейд проводит ногтем по моему пальцу в истертой близости, содержащей намек на желание вонзиться глубже. И в это мгновение я хочу ему позволить. Позволить снять мои слои, чтобы он добрался до того, что под ними скрывается. – Он тебя ударил, – выдавливает из себя Слейд, каждое слово сопровождается клацаньем острых зубов. Мидас делал и похуже, но эмоциональное насилие не оставляет на коже следов. Линии силы цепляются за подбородок Слейда как миниатюрные гадюки, и я провожу взглядом вдоль этого вялого оживления. – И давно он это делает? – Это было впервые. Мой ответ его совсем не убеждает. – А за столом? – А что там было? – осторожно спрашиваю я. – Было мгновение, когда ты в лице переменилась. Тогда он тоже причинил тебе боль? – Просто ущипнул. – Я не смею намекнуть, что этот «просто щипок» был не один, и от них на коже остались темные синяки, к которым до сих пор больно прикоснуться. Единственный плюс в рукоприкладстве Мидаса – с тех пор он оставил меня в покое. – Больше он ко мне не притронется, – заявляю я, потому что уже дала себе такую клятву. В Слейде что-то бурлит, обжигает так горячо, что его ладонь опаляет мою руку. – Ты спрашивала, почему я просто его не убью, – говорит он, испепеляя меня жестким беспощадным взглядом. – Но почему не убьешь ты? Я удивленно моргаю, когда он бросает мне в лицо мой же вопрос, и мои ленты поникают, упав на пол как сорванные лепестки. Слейд ведет пальцем по моей щеке, и, хотя больше не теряет самообладания, злости в нем не убавляется. – С самого прибытия в Пятое королевство я думал только о том, чтобы голыми руками разорвать его в клочья. Но знаешь, что меня останавливает? – спрашивает он, продолжая водить большим пальцем по моей руке, а наши сердца звучат в унисон. – Больше политики и возможной войны, захватившей весь мир. Спрашивать не хочу, но все равно произношу: – Что? – Ты. Меня охватывает ужас от того, как выплевывает это слово Слейд, от горечи, вытравленной в его выдохе, и я отдергиваю руку так, словно ошпарилась, прикасаясь к его груди. – Я? – Да. Ты за это меня возненавидишь, потому что по непонятной мне причине до сих пор питаешь к нему нежные чувства. – Нет, – возражаю я и повторяю, когда он недоверчиво фыркает. – О, неужто? – бросает он вызов. – Тогда попроси меня. Мысли в голове резко замирают, словно я слишком быстро спускалась по склону и потеряла равновесие. – Попросить тебя?.. – Попроси убить его ради тебя. Я холодею, чувствуя, как от лица отливает кровь. Вот уж не думала, что Слейд произнесет эти слова. Слейд сейчас свирепый, необузданный и полностью похож на фейри, несмотря на те его составляющие, что скрыты от глаз. – Скажи одно слово – и все будет кончено. Слышишь? – Он поднимает руку и щелкает пальцами так громко, что я вздрагиваю. – Вот настолько быстро, Аурен. Я прикончу его, не переводя дыхания, в комнате, полной людей, которые убегут с криками, и позабуду про монархов, которые против меня объединятся. Но если ты хочешь, чтобы я это сделал, я выполню твою просьбу. Так попроси. – Дело не только во мне, – пытаюсь я объяснить, но он меня как будто не слышит.