– Вопрос? – Который ты обещал мне на Вечере Мира. – Я повернулась, чтобы заглянуть в его темные расчетливые глаза. – Ты говорил, я могу спросить у тебя что угодно. Его лицо приняло настороженное выражение. – Верно. – Кто убил Таддаса из Мью? И откуда ты знаешь принца Ву Ина? – Первый вопрос, – заметил он, – я задавал тебе. – Знаю. Но мне показалось, что ты меня проверял. Он задумчиво моргнул. Сердце забилось еще быстрее. Мог ли Зури знать ответ на мучившую меня загадку? Знал ли он, откуда приходят эти мертвые дети? Что они такое, на кого они работают? – Понятия не имею, кто убил твоего бывшего наставника, – сказал он, и по его уверенному взгляду я поняла: он говорит правду. Но, видя мое разочарование, Зури добавил: – Вообще-то я надеялся, что его убила ты. Тогда я все-таки вырвалась из его рук, яростно развернувшись: – С чего вдруг ты на это надеялся?! – Потому что безжалостная императрица – это сильная императрица, – сказал он. – А силу можно обуздать. Одним быстрым движением он вдруг схватил что-то у меня с шеи. Я отшатнулась, но слишком поздно: он уже отскочил с добычей в руке. С моей маской обабирин. Пока он не снял цепочку через мою голову, маска была скрыта под рубашкой. – Отдай! – прорычала я. – Сейчас же! Он покрутил цепочку на пальце. – Заставь меня. – Ты что, ребенок? – Я недоверчиво приоткрыла рот. – Это имперский артефакт. Я могу отправить тебя в тюрьму за… – Интересно, как наша императрица может умереть? – протянул он, пересчитывая полосы на гриве маски и не позволяя мне ее выхватить. – Осталось помазать одного правителя: всего одна полоса пустая. А значит, кроме как от старости, моя маленькая Идаджо все еще может умереть от… – он прищурился, изучая маску, – отказа органов. Ах, но мне придется мыслить творчески, чтобы убить тебя. Ты неуязвима к кровотечению и избиению, так что простой удар ножом не сработает. Похоже, придется вырезать твое сердце целиком… Кровь застыла у меня в жилах. Он наблюдал за моей реакцией, кружа по площадке, как кот. Но его глаза лучились весельем, и я вдруг поняла: это не угроза. Он пытался меня разозлить… и это работало. На глаза словно опустилась алая пелена. – Я сказала: отдай сейчас же, – велела я сипло. – Нет. – Не смей со мной спорить! Я взревела. Мои руки, словно сами по себе, наставили на него копье. Жар прошелся по древку, и выгравированная надпись «ВУРАОЛА» задымилась. Ухмылка Зури растаяла. Он задрожал, словно каждую мышцу в его теле свело судорогой. Кожа его засветилась синим. Его копье и дубинка упали на землю, и он медленно подошел ко мне с протянутой рукой. С пальца его свисала цепочка с маской. Когда я выхватила ее, Зури упал на колени, тяжело дыша. Синий свет померк. – Зури? – Мое зрение прояснилось. Гнев прошел. – Что случилось? Он схватился за грудь, все еще хватая ртом воздух. Но, когда он поднял голову, я увидела: он улыбается. – Отличная работа. Я начала что-то подозревать. – Что за игру ты ведешь? – потребовала ответа я. – Что ты сейчас сделал? – Моя дорогая Императрица Идаджо! – Он рассмеялся, показав на копье, которое я до сих пор направляла на него. – Я не сделал ничегошеньки. Я медленно опустила оружие. – Я… что-то произошло, – пробормотала я. – Я была сама не своя. Стало жарко. Я так разозлилась, а потом… – А потом я исполнил твое приказание, – закончил Зури, сияя довольством. – У меня не было выбора из-за оканоба в моей крови. Твоя злость пробудила полный потенциал Луча. – Я не понимаю, – выдохнула я. – Ты правда никогда не пользовалась этим раньше? – Он сузил глаза. – Никогда не командовала благородными, чтобы они подчинялись твоему приказу без вопросов? Я хотела сказать «нет»… но перед мысленным взором всплыло послушное, услужливое лицо Адебимпе. Тот момент на Пробуждении, когда я приказала ей быть добрее. Изменить свое поведение при дворе и защищать слабых. Она до сих пор так и не нарушила слова. Я видела ее в коридорах, окруженную стайкой застенчивых и бедно одетых девушек – она суетилась вокруг них, как орлица, защищающая птенцов. Я ожидала, что Адебимпе изменится всего на день или два. Но с тех самых пор она словно стала совершенно другим человеком. И еще тот день, когда я приказала благородным на Пробуждении замолчать. И когда я заставила правителей сесть на место на моем Вечере Мира. А теперь… Зури упал на колени, протягивая мне маску, стоило мне лишь пожелать. – Это… это невозможно, – не могла поверить я. – Луч ведь не для этого. – С чего ты взяла? – Сказитель Ам поведал! – огрызнулась я. – Или Его воспоминание. В пещере на горе Сагимсан. Я видела, откуда Луч взялся, для чего он и все остальное. Мелу даровал Луч Энобе Совершенному, чтобы император мог объединить Совет и получить неуязвимость к смерти. Вот и все. – Нет, – возразил Зури тихо. – Это только одно из предназначений Луча. Мелу даровал Энобе три желания, помнишь? Первое – объединить землю, создать один континент из двенадцати островов. Третье – объединить души. А второе? – Он наблюдал, как на меня снисходит понимание, затем процитировал вслух: – «Силу, чтобы править империей вечно». А что есть сила, как не возможность повелевать сильными? – Откуда ты это знаешь? – прошептала я. – И почему я раньше об этом не слышала? – Кунлео любят свои секреты, – ответил он расплывчато. – Полагаю, Олугбаде рассказал бы об этом Экундайо, если бы не почил преждевременно. – Ты не ответил на мой вопрос! – прошипела я. – Откуда ты знаешь секреты Кунлео? Это как-то связано с Ву Ином? Он посмотрел на меня безо всякого выражения. – Я должен был тебе только один ответ. Ты потратила свой вопрос на Таддаса. – Он сверкнул белозубой усмешкой. – Потанцуй со мной еще на каком-нибудь торжестве, и я отвечу на другие вопросы. – Или, – сказала я, – ответь на них сейчас, и я не воткну это копье тебе в задницу. Он шагнул ближе. Взгляд у него был холодный и ясный. – Зачем опускаться до насилия, когда ты можешь подчинить меня одним усилием воли? Я отступила, стушевавшись. – Не понимаю, о чем ты. – Хватит отпираться! – рявкнул он неожиданно серьезно. – Ты заставила меня отдать эту маску. Так что… – Он наклонился, щекоча дыханием мою щеку. – Заставь меня рассказать то, что ты хочешь знать. У меня вспотели ладони. Что бы я ни сделала с Зури, это напугало меня больше всего остального за последние месяцы. Я не чувствовала себя такой злой и такой беспомощной с тех самых пор, как… С тех самых пор, как стояла над Дайо под Колчаном Энитавы, а в животе у Дайо торчал мой кинжал. Увидев мое выражение лица, Зури вздохнул и поднял руки ладонями вверх. – Ладно. Давай так, – сказал он. – Я расскажу тебе все, что знаю, если ты не будешь допытываться, откуда я это знаю. Идет? Я закусила губу, смахнув пот со лба. – Идет, – фыркнула я наконец. Зури поднял свои копье и дубинку и вновь принял боевую стойку. Я хотела было отказаться продолжать тренировку, но в теле все еще кипела эта странная чужеродная энергия, и я не могла стоять смирно. Так что я зеркально отразила его стойку, и наши оружия снова скрестились. Чем больше усилий он вкладывал в сражение, тем отчетливее его гладкая черная кожа светилась изнутри едва заметным полуночно-синим цветом. Если бы наемный убийца попробовал на него напасть, Зури из Джибанти явно сумел бы дать отпор. – Эноба Совершенный, первый император Аритсара, преподнес дар дворянству империи, – выдохнул он. – Оканоба: благословение их семейных династий, гарантирующее им физическую силу и долголетие. Это позволило им подчинить свои родные провинции, чтобы платить дань императору. Некоторые благородные знают об оканоба, хотя и не говорят о ней вслух. И они знают, что раз Лучезарные могут дать оканоба… то так же легко могут ее отнять. Я недоверчиво нахмурилась. Потом вспомнила, как Адебимпе буднично переломила пополам деревянную щетку для волос одной тонкой рукой. Оканоба также объясняла, почему моя сила не повлияла на сонгландцев. Они никогда не присягали на верность Энобе. От открывшихся возможностей у меня закружилась голова. Неужели я и правда могу превратить кого угодно в голубокровного? Одарить их силой, здоровьем и долголетием? – За дар нужно платить, – продолжал Зури. – Тот, кто получает оканоба, не может противиться воле Лучезарного. Чем сильнее благородная кровь, тем сильнее Лучезарный может контролировать человека. Так что прошлые поколения Кунлео заключили негласное перемирие: они оставят голубокровным их свободу, пока те помнят свое место. Благородные в Ан-Илайобе, должно быть, догадались, что вы с Дайо еще не знаете о своей силе, иначе они ни за что не попытались бы вас убить. На последних словах он сжал зубы, и глаза его опасно сверкнули. Спустя мгновение я поняла: он злится не на меня. Он презирал благородных: ненавидел их за покушение на мою жизнь. Но почему? Почему королю Джибанти вообще есть дело до того, жива я или мертва? Гнев заставил его потерять бдительность. Мне удалось пробиться через его блок и ударить под колени древком. Он упал, выронив дубинку. Я отшвырнула ее ногой и встала над ним, направив копье ему в лицо.