– Думаешь, обдурил нас своим притворством? – выплюнул Гакуру, вынимая нож из-за пояса. – Твои дни в качестве короля сочтены. Мы знали, что ты что-то задумал, только не знали подробностей. Но теперь игра закончилась, мой король… – Он оскалил свои золотые зубы, крепко сжимая нож. Другие полководцы тоже обнажили оружие. – И в наших армиях тысячи солдат. Они порежут твоих крестьян на кусочки, и когда мы закончим с тобой… – Когда вы покинете этот двор, – перебил его Зури, – у вас не останется ни единой золотой монеты на счету. Ваши воины будут сражаться, но проиграют. Ваши земли захватят и передадут в управление народа: шахты и рудники перестанут вам принадлежать. – Его глаза сверкали. – Считайте это подарком от моих родителей и братьев. Гакуру зарычал: – Ты скоро к ним присоединишься! Он поднял нож, готовый метнуть его в Зури… но застыл, со звоном выронив оружие. С другими полководцами случилось то же самое. Они открывали рты, как выброшенная на берег рыба, и щурились от яркого света, вспыхнувшего из моей маски через одежду. – Стойте! – прошипела я. Но мне даже не требовалось говорить вслух: я инстинктивно ухватилась Лучом за их оканоба, как гадюка хватает добычу, подчиняя их своей воле. – Ведьма! – выдохнул Гакуру. – Ведьма! – Бежим! – сказала я Зури и своей свите, которые все еще нервно топтались на помосте. – Здесь опасно. Уходите, все вы! Забаррикадируйтесь где-нибудь в крепости. Мои слуги тут же бросились прочь со двора. Гвардейцы заколебались, но побежали за ними, когда я повторила приказ. – Я тебя не оставлю, – сказал Зури, взяв меня за руку. Он улыбнулся мне. Засветился силой своего ибадже – и мы исчезли вместе. Справляясь с тошнотой, я появилась рядом с Зури на вершине самой высокой башни крепости. Отсюда открывался мрачный вид на битву внизу. – Ты планировал это с самого начала, – сказала я, тяжело дыша. – Ты не верил, что я смогу убедить благородных, и воспользовался Собранием, чтобы отвлечь полководцев. – Я уставилась на него, озадаченная внезапным осознанием. – На самом деле я даже не нужна тебе, чтобы управлять их оканоба. Сейчас, я использовала эту силу случайно. – Нет, ты нужна мне. Теперь еще сильнее, чем прежде, – возразил он убежденно. Ветер трепал его волосы: Зури указал на бойню внизу. – Ты – единственный шанс этих крестьян выжить в битве. Проследив за его взглядом, я в ужасе застыла: битва была неравной. Вооруженные воины в боевой раскраске своих полководцев давили крестьян, как муравьев. Простолюдинов было больше, но даже с оружием, которое смог достать для них Зури, они были совершенно неопытны в бою и быстро падали под безжалостными дубинками воинов. – Как, по-твоему, я должна это остановить?! – огрызнулась я на Зури. – Ты послал невинных, необученных людей прямо в бой! Они все могут умереть! – Или нет. – Несмотря ни на что, Зури продолжал улыбаться. Он мягко взял меня за плечи. – Мы почти победили, Идаджо. Воины будут сражаться только до тех пор, пока живы полководцы. Он показал в центр сражения, где Гакуру и другие полководцы резали крестьян направо и налево. Их было легко различить по светящейся синим коже – безжалостная, зловещая оканоба. – Убей их, – сказал Зури. – Прикажи их сердцам остановиться, и битва тут же закончится. Ты спасешь тысячи жизней… и поможешь родиться новому Джибанти. – Зури, да что ты такое говоришь?! – Я вырвалась у него из рук с бешено стучащим сердцем. – Я не могу просто взять и хладнокровно убить семерых человек! Он моргнул. – Если ты этого не сделаешь, – ответил он спокойно, – тысячи крестьян умрут. – Крестьян, которых ты подбил на бунт! – Да. Подбил на то, чтобы они перестали кланяться таким, как эти полководцы. Таким, как я. Королевским семьям, которые десятилетиями получают прибыль от страданий бедняков. – Ты использовал меня, – прошептала я. – Естественно. – В его взгляде не было ни капли стыда. – Чтобы спасти тысячи людей. Как и ты используешь меня, чтобы собрать свой Совет и спасти тысячи Искупителей. – Это не одно и то же! – огрызнулась я. – Я никогда не манипулировала тобой и не обманывала. Откуда мне вообще знать, что я могу тебе доверять? Если я убью этих полководцев, ты можешь и не отказаться от трона Джибанти. Может, ты хочешь захватить их земли для себя! Получить абсолютную власть. Он медленно выдохнул. – У тебя нет причин доверять мне, – признал он. – Хотел бы я доказать, что не лгу, но сейчас на это нет времени. И все же, Идаджо… если ты прямо сейчас не вынесешь смертный приговор Гакуру и его собратьям, кровь невинных будет на твоих руках. – Не смей! – закричала я. – Не смей винить меня в этой бойне, которую ты сам устроил! – Ты можешь убить меня, – сказал он, внезапно воодушевившись. – Если я не откажусь от трона. Ты можешь остановить мое сердце с помощью оканоба. Поэтому ты можешь доверять мне, видишь? Если я нарушу обещание, ты можешь остановить мое сердце, не сходя с места. Он был прав: я обладала такой силой. Но даже если бы не обладала… в глубине души я знала, что Зури говорит правду. Возможно, я знала его хуже, чем мне казалось, но было очевидно: Зури – необычный человек. Я не могла представить, чтобы он цеплялся за жизнь в богатстве и комфорте. Это было бы слишком просто. Каждая мышца в его теле жаждала великой цели. Если я сделаю, что он хочет, Зури без малейших колебаний откажется от короны. И эти люди внизу… Мой взгляд устремился на крестьян. Чем дольше я ждала, тем больше людей умирало. Сколько еще за мою трусость будут расплачиваться другие? – Ты уже воспользовалась оканоба, чтобы спасти меня, – продолжал убеждать он, притянув меня ближе. Его руки легли мне на талию, и я задышала чаще. – В глубине души мы с тобой одинаковые, Идаджо. Ты освоилась с силой так быстро, что теперь она для тебя, как вторая кожа. И это было прекрасно! Ты готова была воспользоваться этой силой для спасения всего одной жизни. Так почему не сейчас, для спасения многих? Это и правда звучало логично. Мысли мои затуманились. Я уже чувствовала поднимающийся в груди жар. Мне даже не придется говорить вслух – стоит только представить жестокое лицо Гакуру и ослабить поводок своего гнева. Полководцы мгновенно умрут. И все же… Я сжала кулаки. – Когда я спасла тебя, мне не требовалось никого убивать. Я не играла в бога. Он вгляделся в мое лицо: я видела, что он разочарован. Потом он вдруг расслабился. Умиротворенный. Отрешенный. Смирившийся. – Что ж, Идаджо, – пробормотал он, все еще обнимая меня, – тогда тебе лучше помазать меня прямо сейчас. Мое сердце пропустило удар. – Почему? – Потому что я пойду туда, – сказал он. – Как ты и сказала, эта битва – моих рук дело. Я не могу позволить крестьянам сражаться в одиночку. Так что, на случай, если мы больше не увидимся… – Прекрати, – просипела я, испуганно на него посмотрев. – Не говори ерунду! И я не могу помазать тебя: ты меня еще не любишь. Он улыбнулся спокойно, как безумец. – Нет, люблю. Меня охватила смесь горя и злости. Я бросила в него Луч, совершенно уверенная, что он не выдержит. Я знала: Луч причинит ему боль. «Ты не любишь меня», – повторила я мысленно. Но он не упал, не закричал, не схватился за голову. Вместо этого его голос прозвучал в моем сознании, отчего вспыхнул каждый нерв в моем теле: «И снова неверно, Идаджо». Лишившись дара речи, я смотрела, как он достает из кармана нож и делает небольшой порез на своей ладони, а затем берет меня за руку. – Это ведь так делается? – спросил он. – Клятва на крови. Я деревянно кивнула, гадая про себя, откуда он знает – обычно помазание проводилось в тесном кругу доверенных лиц. И все же я позволила ему сделать порез на моей руке, и мы соединили ладони. Я резко вдохнула, чувствуя, как мой Луч наполняет его: между нами протянулась нерушимая, пульсирующая связь. «Так-то лучше», – сказал он через Луч. Подцепив пальцами цепочку, на которой висела маска, он вынул ее из-под моего платья. Двенадцать ярких полос поблескивали на гриве львицы: неуязвимость к каждому виду смерти, кроме старости. По коже у меня побежали мурашки: я стала полноценной Лучезарной. Я исполнила требование абику. Моя маска была завершена. – Как? – спросила я, пока он отрывал кусок от своей туники, чтобы перевязать наши руки. – Как это возможно? Зури, ты же едва меня знаешь! Он покачал головой. На его лице снова возникло то странное выражение, которое я видела у него уже дважды: как будто он вспоминал что-то, что очень ему дорого. А потом он обхватил мое лицо ладонями и притянул меня в поцелуй – более глубокий, чем тогда, на корабле. Воздух выбило из легких. Словно завороженная, я поцеловала его в ответ. «Я уже любил тебя прежде, – сказал он через Луч. – Другую версию тебя. Поэтому я знал, что ты будешь идеальна». Леденящее подозрение обожгло меня изнутри. Теперь он был уязвим: я чувствовала, как он дрожит. И когда я зарылась Даром в его разум, его обычные барьеры исчезли. Он замер, пока я копалась в его воспоминаниях, так и не разорвав поцелуй, но не остановил меня. Застыв на мгновение, я оттолкнула его прочь: в глазах у меня стояли слезы. В его памяти я нашла лицо, которое искала. Он целовал и ее тоже. Он принадлежал ей, как один из ее Помазанников. – Матушка, – выдохнула я. – Ты… был ее советником. Он продолжал улыбаться. – Да, моя Идаджо. И, в каком-то смысле… теперь я снова принадлежу ей. В висках у меня застучало от ужаса. Теперь все стало понятно. Его влюбленность. То, сколько он знал о Луче. То, как он настаивал на ментальных барьерах, – он знал, что если мне откроется правда о его связи с моей матерью, я ни за что не подпущу его близко. – Она понимала меня, моя Леди, – сказал Зури мечтательно. – Понимала, что нужно сперва разрушить старый режим, прежде чем создавать новый. Когда-то я думал, что построю вместе с ней новый мир. Как создаю его сейчас с тобой.