– При одном условии. Он с любопытством наклонил голову. – Я пойду с тобой, – сказала я, – если ты меня поцелуешь. Он моргнул. Широко улыбнулся, хмыкнув. – Я готов целовать тебя, сколько угодно. Но прямо сейчас этим детям нужна наша… – Я пойду, – повторила я, осторожно выбирая слова, – если ты поцелуешь меня. Сейчас же. Зури сделал резкий вдох… и кивнул, уверенно подойдя ко мне. Меня снова накрыло его ароматом. – Будь по-твоему, Идаджо. Когда он наклонился, я затрепетала. Я почти ощущала его мягкие губы. – Попроси меня, – прошептал он. – Попроси, чтобы я поцеловал тебя. – Я готова. – Знаю. – Его прекрасные темные глаза вгляделись в мои. В них плескались тепло и мольба. – Но я хочу, чтобы ты попросила, Идаджо. Потому что… – Потому что ты не Зури, – прошептала я в ответ. – Ты – абику. И в Подземном мире ты не можешь коснуться меня, если я не попрошу об этом. Он озадаченно замер. А потом улыбнулся: рот неестественно широко растянулся, показывая ряды острых зубов. Образ Зури растаял. Теперь передо мной стоял серокожий ребенок. – Очень жаль, Вураола, – вздохнул абику. Голос его был похож на скрежет по ржавому железу. Дух уставился на меня своими красными глазами. – Если бы ты согласилась пойти с нами сейчас, твой путь был бы куда короче. Но не волнуйся. – Создание облизнуло тонкие губы узким белым языком. – Ты и твой друг очень скоро к нам присоединитесь. – Все мои друзья в безопасности и далеко от вас! – отрезала я. – Сгинь! Абику со смешком подчинился, превратившись в рой мух, и исчез в конце противоположного коридора. Я прислонилась спиной к влажной стене пещеры, дрожа от злости и облегчения. Может, именно об этом предупреждала меня Монгве? Прежде чем исчезнуть, она велела не доверять чему-то или кому-то. Возможно, фальшивый Зури и был тем препятствием, которого она опасалась. Я решительно двинулась по верному туннелю, ободренная своей победой над духом Подземного мира. На этот раз я не останавливалась совсем, даже слыша далекий голос, странно похожий на голос Е Юн, и крик водяного феникса, эхом отдающийся в пещерах за мной. Спустя еще какое-то время я вышла из туннелей и обнаружила, что стою на краю обширного каньона. К моему удивлению, здесь даже имелось что-то вроде неба: над головой во все стороны простирался мерцающий изумрудный купол. Запах серы остался, но теперь к нему примешивалось и что-то органическое – запах гноя и разложения, как гниющие на земле листья. Каньон был таким глубоким, что я не видела дна. Через пропасть тянулся каменный мост. Широкий – в несколько сотен ярдов, – но не законченный: в центре зиял провал. Я сжала кулаки. Е Юн готовила меня к этому. Мне требовалось только перейти: чтобы заполнить провал, я должна была ответить лишь на один вопрос. Мои сандалии коснулись гладких белых камней моста. Я сглотнула. Каждый шаг эхом раздавался по всему каньону. Я торопливо дошла до провала в центре, повторяя про себя имена моих Помазанников как заклинание. – Цзи Хуань. Беатрис. Минь Цзя. Кваси. Данаи… Я заглянула через край, и из глубины взревели голоса. Хриплые, древние, сотрясшие весь каменный мост. Словно бой барабанов. – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ВУРАОЛА. Я едва не обделалась. Десятки зверей, каждый размером с небольшой дом, появились из темноты в облаке из крыльев, меха и когтей. Они приземлились с глухим рокотом, встав передо мной полукругом. Ву Ин был прав. Смертей было больше тринадцати. – Что ж, девочка, – прогрохотали они хором, – чего ты просишь у зверей Полководца? Один их вид пробудил во мне что-то первобытное: чистое, неконтролируемое отторжение, которое испытывает каждое живое существо перед смертью. Все инстинкты требовали бежать, и я почти их послушалась. Но все же осталась на месте, вспоминая свои тренировки с Е Юн. «Помни: тебе не нужно умирать». – С-спасибо, – проблеяла я наконец, вернув себе контроль над голосом. – Я… мне нужно пройти. П-прошу вас, добрые создания. Звери взревели снова, затрясшись, и я вдруг поняла: они смеются. – Это дитя называет нас добрыми, – проскрипел зверь с шерстью, похожей на щетину кабана. Его чешуйчатый язык тлел, как уголь, и время от времени быстро облизывал глаза создания. – Она льстит нам, но это правда. Смерть часто добра к тем, кого безмерно утомило бремя жизни. Утомлена ли ты, Вураола? – Н-нет, – запнулась я, упрямо вздернув подбородок. – Я хочу жить. – Неужели? Другое создание подползло ближе. Оно походило на угря со своей полупрозрачной кожей с крупными прожилками и немигающими рыбьими глазами. Низким, гортанным голосом зверь, который мог быть только Утоплением, задал вопрос, которого я ожидала: – Из всех душ в мире, из всех смертных, кто умер и умирает прямо сейчас, почему же именно тебе мы должны позволить жить? Сделав глубокий вдох, я выпалила ответ, который репетировала с Кирой: – Потому что я спасаю жизни. Я хорошая императрица. И хороший человек. Мост снова затрясся от их смеха. К горлу подкатила желчь. – Какое высокомерие! – зашипел Яд – зверь с плохо пахнущим зеленым дыханием, покрытый нарывами. – Всего год назад твои руки были испачканы в крови невинного принца. – А с рождения, – прорычал Отказ Органов – клыкастый кабан с крупными пульсирующими под кожей венами, – ты росла, окруженная богатством и привилегиями. Все, чем ты владеешь – твоя корона, твой дворец, даже друзья, которых ты зовешь Помазанниками, – все куплено ценой жизней детей. Я покачала головой. Сердце бешено стучало: его слова ударили меня, как плети. Отказ Органов говорил правду. Без Искупителей Эноба Кунлео никогда бы не добился мира в Аритсаре. А без мира его не короновали бы императором. Все это время один зверь наблюдал за мной молча: лев с острыми когтями, пустыми молочно-белыми глазами и невесомой полупрозрачной гривой. Тошнотворный металлический запах ударил в нос, когда я взглянула на это создание. Я инстинктивно поняла: это одна из Безымянных Смертей, ужас, который не описать словами. – Я пытаюсь восстановить справедливость, – выдавила я наконец. – Но как я смогу изменить Аритсар, будучи мертвой? Я заслуживаю жить, потому что мне не все равно. Потому что я могу все исправить! – Все, чего ты могла достигнуть, – просипел Удушение – волосатый зверь с курносым носом, – было исполнено, когда ты вошла в Подземный мир. Новое Перемирие вступило в силу. Ты – последняя Искупительница в истории. В смерти ты достигла гораздо большего, чем за всю свою жизнь. – А что до тысяч душ, которые уже потеряны, – прорычала белоснежная волчица, приготовившись к прыжку, – что до Искупителей, которых принесли в жертву до тебя… их ты уже не спасешь. Возможно, единственное, что ты можешь им предложить, – это справедливость: око за око. В ее мутных желтых глазах плескался голод. Я знала: это Старость – один из зверей, который наряду с Безымянными Смертями все еще мог меня убить. – Твоя жизнь, – сказала Старость, – в обмен на те, что отняли твои предки. Я уже слышала эти слова: в пульсирующей мелодии моих головных болей, в песне моих кошмаров. «Заплати за наши жизни». Я сгорбила плечи: храбрость покидала меня. Наверное, именно поэтому Зури позволил крестьянам убить его. Неужели он был прав? Неужели после победы над полководцами ему оставалась только смерть? Я сжала зубы. Да, Зури из Джибанти умер за справедливость. Но таким образом он избавился еще и от чувства вины, которое преследовало его всю жизнь. Он с презрением относился к комфорту, да и остальное считал слабостью. Зури умер, потому что легче быть легендой, чем человеком. – Моя смерть ничего не решит, – сказала я. – И, возможно, моя жизнь тоже. Но… Я подняла руку к уху: в ладонь упала лилия, подаренная мне Е Юн. В разум проникло воспоминание: обрывки ее прежней невинности и отчаянная надежда, постоянно сражающиеся у нее внутри. Я подумала о Таддасе, который умирал у меня на глазах, и об Адуке, которая лучилась гордостью в своем коралловом ожерелье акорина. Я подумала о том, как паниковала в ванне на вилле у Зури, вся покрытая кровью, и о том, как в горячих источниках, где летали радужные спрайты, Санджит покрывал мое тело поцелуями. Я подумала о Да Сео, чьи слова так жестоко украли, и о том, как на моем дне рождения в саду, окрашенном золотыми лучами заходящего солнца, Да Сео снова обрела голос благодаря своему мужеству. И тогда я улыбнулась Смертям Полководца. Они удивленно и растерянно наклонили головы. – Я хочу жить, – сказала я, возвращая цветок Е Юн себе за ухо, – потому что жизнь… стоит того. – Я пожала плечами. – Вот что я думаю: пока мы можем представить себе мир, который стоит того, чтобы выжить в нем… Даже если этот мир еще не существует, даже если нам придется создать его с нуля – мы должны за него цепляться. Несмотря ни на что. Древние звери вглядывались в меня в поисках малейших сомнений, малейшего признака неуверенности. Я закрыла глаза, ожидая своей судьбы. Но когда я открыла их, Смерти исчезли. Нет. Они заполнили провал на мосту своими широкими телами, позволяя мне пройти. Они приняли мой ответ. Я… победила. Я попыталась заставить ноги сдвинуться, но они будто примерзли к месту. Я должна была наступить на Смертей – Е Юн рассказывала об этом, – но от одной мысли коснуться их меня мутило. Они снова рассмеялись.