Я провожу влажными ладонями по своему хлопковому платью. — О. Мило. Нью-Йорк, — Ты можешь заболтать любого человека до смерти, но, когда это действительно важно, ты теряешь способность говорить. Он усмехается. — Да. Вы пришли сюда выпить кофе? — Ну, вообще-то, я хотела узнать, не нанимаете ли вы бариста, — хорошо, мой подход был гладким, как наждачная бумага. Он оглядел почти пустую кофейню, его глаза перебегали с единственного клиента в углу на меня. — Поскольку у нас здесь не так много клиентов, я сам выполняю все заказы. Меня отчитывает мой собственный отец. Я мысленно упираюсь ногами и поднимаю подбородок. Я не для того прошла через весь ад, чтобы оказаться здесь, а затем сдаться при первых признаках проблем. — Я могу помочь со всем, что вам нужно. Бухгалтерия, заказ товаров, проверка запасов, — я перечислила все, в чем у меня нет опыта. Если я научилась взламывать замок на YouTube, то мир — весь мир в моих руках. Он поднимает брови. — Ну, мне бы не помешала помощь в одном деле, но зарплата не очень большая. Я пытаюсь удержать свой кивок на адекватном уровне энтузиазма. На данный момент я согласна работать бесплатно, потому что готова на все, лишь бы проводить больше времени рядом с ним. — Конечно. Что это? Он объясняет, сколько будет платить и, как ему нужна ежедневная помощь по уборке магазина, потому что он повредил спину несколько лет назад. Мое волнение не ослабевает, когда он передает мне тряпку и средство для мытья окон. Провести время с Маттео — это то, ради чего я проделала весь этот путь. Какая разница, подметаю ли я полы или готовлю ужасный кофе для неудачливых посетителей? Пока я могу быть с ним, меня не волнует моя работа. Я планирую воспользоваться каждой секундой, даже если это означает жить в фантазиях Золушки. Кому нужна крестная фея, когда у меня есть я сама? * * * Прошло два дня протирания окон, уборки грязной ванной и мытья липкой плитки в тишине, прежде чем Маттео нарушил неловкость. — Из какой ты части Америки? — он задает самый простой вопрос, но, тем не менее, он заставляет мое сердце бешено колотиться в груди. — Я родилась в Нью-Йорке, — может быть, если я буду сыпать фактами тут и там, он поймет намек. — Ах, как и моя мама. Я ездил туда каждое лето с братом, чтобы навещать ее, — он прочищает горло, снова сосредоточившись на чистке кофеварки. Я едва слышу свой собственный голос из-за стука крови в ушах. — Итак, чем вы занимались в Нью-Йорке? — я поморщилась от отчаяния в своем голосе. Гладко, Хлоя, гладко. Маттео смеется. — Да практически всем. Моя мама переехала обратно в Штаты после развода с отцом, поэтому, когда мы с братом приезжали, мы старались использовать это время с максимальной пользой. Помнит ли он, как спал с моей мамой? Будет ли он шокирован, узнав, что у него есть ребенок? Я заставляю свои мысли замедлиться. Маттео продолжает заниматься своими делами, не обращая внимания на то, что я застыла на месте, уставившись на него. Мой мозг кричит, чтобы я набросилась на него с новыми вопросами. Но что-то подсказывает мне, что нужно воздержаться, потому что я не хочу, чтобы он заподозрил меня. — А здесь вы жили в другие времена года? — Да. Мой отец родился и вырос здесь. Он сам основал эту лавку, — Маттео оглядывает магазин, улыбаясь. — Вау. Это невероятно, — я оцениваю магазин в новом свете, зная, что он передавался из поколения в поколение. — Ну, я знаю, что этот город меньше, чем один квартал Нью-Йорка, но мне нравятся люди и тишина. — Вы совершенно правы. Я все еще привыкаю к тому, что каждое утро прохожу мимо одних и тех же людей, а они мне улыбаются. В Нью-Йорке, если бы я улыбнулась незнакомцу, они могли бы вызвать полицию за подозрительное поведение. Маттео смеется. Это чистый и искренний звук, его глаза прищуриваются. У меня отпадает челюсть, и меня охватывает внезапное желание признаться, кто я. Я могла бы сбросить эту маскировку и узнать его по-настоящему, как дочь и отец. Но я рассуждаю так: наши отношения должны развиваться медленно, я не должна с головой окунаться в них. Я оправляюсь от своего временного помутнения в рассуждениях и укрепляю потребность сдерживаться. Он берет себя в руки. — Тебе здесь нравится? Я думаю о том, что прошедшая неделя была самой дикой из всего, что я себе представляла. В моей жизни не было ничего типичного, начиная с вторжения в чужую жизнь и заканчивая работой на моего отца без его ведома. Даже комплект родословной, полученный самим собой, заставил меня задуматься о том, откуда взялась вся эта удача на протяжении всей моей жизни. Как будто празднование двадцати четырех лет означает, что все сферы моей жизни выровняются после многих лет одиночества и разочарований. Я останавливаюсь на чем-то более сдержанном. — Возможно, я покажусь сумасшедшей, но этот город словно обладает какой-то магией, — он. Люди. Сантьяго. Маттео кивает головой. — Магия есть везде и во всем. Людям нужно только верить в нее, чтобы она работала. Если ты замечаешь, то прими ее, потому что это то, что делает нас мечтателями. Когда отец говорит о нас как о дуэте, мои легкие начинают гореть от резкого вдоха. Я так чертовски сильно хочу, чтобы были мы, что готова собрать в бутылку все волшебство в этом чертовом городе и сохранить его. Но не все должно быть осязаемым, и магия — не исключение из правил. Глава 11 Сантьяго Целую неделю мне приходится развлекать Марко в стенах своего дома. Честно говоря, моя сестра не предупредила меня о том, что этот ребенок хоть и милый, но настоящий человек-разрушитель. Я никогда не проводил так много времени, нянчась с ним, и я начинаю понимать, почему. К восьмому дню своего пребывания он уже разрисовал мои стены всеми имеющимися в его арсенале мелками и помочился вне туалета больше раз, чем внутри. Я круглосуточно стираю белье, чтобы успеть за всей едой, которая попадает на его одежду и тело, а мой диван стал ярким примером того, что происходит, когда детям дают взрослые стаканы вместо питьевых чашек-непроливаек. Отчаянно желая помочь Марко выплеснуть энергию после ужина, я беру его с собой в столь необходимый визит в парк на берегу озера. Мне бы тоже не помешало успокоиться, потому что в последнее время я постоянно на нервах. Если я не думаю о проверке электронной почты с предложением Ноа, то вспоминаю о Хлое и гадаю, чем она занимается во время нашей разлуки. Как будто они вдвоем работали вместе, чтобы посеять хаос в моей голове в последние несколько дней. Марко развлекает меня, когда я думаю о том, что сказал Ноа, не позволяя моим мыслям забраться в глубокие, темные ямы ненависти к себе. Мой племянник показывает мне, что в мире все еще есть что-то хорошее, к чему я могу стремиться, даже если я не так часто чувствую себя достойным. — Смотри, кто это! Принцесса Хлоя! — рука Марко выскальзывает из моей, когда он бежит вниз по траве. Я останавливаюсь и смотрю на нее через лужайку. Она сидит на траве, скрестив ноги, и держится за какой-то круглый предмет. По старой дурной привычке, я натягиваю кепку пониже на лицо, чтобы спрятаться от всех, кто проходит мимо нас. Я не слишком беспокоюсь о том, что меня найдут фанаты, судя по тому, как пуст парк в это время дня. — Эй, ты! — Хлоя смеется, бросая все, что она делала, на траву. Она раскидывает руки, и Марко бросается к ней. Он обхватывает ее руками и ногами, доказывая, почему его с самого начала прозвали Обезьянкой. Я с любопытством смотрю на предмет, над которым она работала. Это полузаконченный круг для вышивания. Дизайн впечатляющий и чрезвычайно детализирован, яркая смесь случайных цветов выделяется на фоне белого льняного материала. Я указываю на ее работу. — Я вижу здесь тенденцию. Тебе нравятся полевые цветы? — Есть что-то прекрасное в хаосе. — Они напоминают мне о тебе, — слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их остановить. Откуда, черт возьми, это взялось? Ее щеки раскраснелись. — Некоторые люди обиделись бы, если бы их сравнили с кучей сорняков. — У меня такое чувство, что ты не относишься к этой категории людей. — Почему? — намек на улыбку мелькнул на ее губах. — Потому что те, кто видит красоту в хаосе, также видят цветы вместо сорняков, а это дар в таком мире, как наш. — Это довольно поэтично с твоей стороны, — розовый цвет ее щек усиливается. Я улыбаюсь ее реакции. Она делает это слишком легким, и я не стану отрицать, что мне не терпится заставить ее покраснеть. Флирт с Хлоей бодрит меня так, как я не чувствовал уже давно. Марко небрежно целует Хлою в щеку, возвращая ее внимание себе. — Я скучал по тебе, — он сползает с ее коленей и садится рядом. Его маленькая рука поглаживает траву, пока он смотрит на меня. Ну же, Марко. Ты должен быть моим напарником. Я смотрю на траву с такой ненавистью, что удивляюсь, как она не загорелась. Подниматься и вставать с пола всегда было одним из моих самых нелюбимых занятий на физиотерапии. Не потому, что это было трудно, а потому, что это делало чертовски очевидным, что у меня есть нарушения.