Глаз Майи расширяются. — Нет, Сантьяго! Он все перенимает. Марко смотрит на меня с широкой улыбкой, показывая свои крошечные зубы. Он пытается помахать мне указательным пальцем. Я списываю это на совпадение. — Тогда ты должна защитить его от своего мужа. — Пришлось потрудиться, но я защитила детей от рта Ноа, — Майя улыбается. — Это невероятно трудно, но я стараюсь для тебя изо всех сил, — Ноа ухмыляется и нежно целует Майю в макушку. Я сажусь на диван и кладу Марко на колено. Мои треники скрывают мою ногу, но это не мешает ему поднять подол и рассмотреть матовый металл. Мое тело напрягается. Я изо всех сил стараюсь прикрывать ногу, когда нахожусь рядом с другими. Визуальное напоминание портит настроение, поэтому, если нет необходимости, я прячу эту мерзость. Потребовались годы, чтобы довести походку до совершенства и скрыть любую хромоту. Я не стыжусь своей ноги. Я стыжусь своей жизни. — Tio — дядя Санти — Железный человек, — он постукивает по ноге и смотрит на меня с самой милой улыбкой на свете. Чувство сдавливания в моей груди ослабевает от его невинности. Видишь, жидкий солнечный свет. Марко — единственный, кому я позволяю называть себя Железным человеком. С моим племянником я как будто его герой, а не истрепанный человек, каким меня выставляют СМИ. Приятно быть героем чужой истории, даже если это всего лишь на несколько часов. И благодаря этому маленький ребенок обвел меня вокруг пальца. Майя убирает руку Марко с моей ноги и опускает ткань моих треников. — Марко, что я говорила о том, что нельзя трогать других людей без разрешения? Он упирается подбородком в грудь. — Не трогать. Майя бросает мне колеблющуюся улыбку. — Мне жаль. Я сказала ему больше не называть тебя Железным Человеком, но он, видимо, забыл… — Пусть делает, что хочет. И перестань относиться ко мне по-детски, Майя. Мне нравится, что ты заботишься обо мне, но, по-моему, тебе достаточно растить одного ребенка, не так ли? Не нужно нянчиться и со мной, — огрызаюсь я. Майя напряглась. Ноа поднялся с сиденья, расположенного параллельно моему. — На улицу. Сейчас же. От смертоносности его тона мой позвоночник выпрямляется. Он не оглядывается, чтобы проверить, следую ли я за ним. Раскаяние мгновенно охватывает меня, и я поворачиваюсь лицом к сестре. — Я сожалею о том, что сказал. Мне нужно лучше контролировать себя, — я снимаю Марко со своих коленей и ставлю его ноги на пол. Майя кивает, отворачиваясь от меня. Она вытирает лицо рукавом свитера. — Майя, не плачь. Мне очень жаль, — я притягиваю ее в объятия. Через несколько секунд она отталкивает меня, все еще не глядя мне в глаза. — Все в порядке. У меня просто гормоны. Иди, поговори с Ноа. Я заслуживаю того, чтобы она от меня отмахивалась. Моя сестра — последняя, кого я хочу доводить до слез, но я не могу избежать вспышки гнева, вырывающегося из меня каждый раз, когда я чувствую себя слабым и опекаемым. Нелегко превратиться из кормильца в того, кого все опекают. Это заставляет меня чувствовать себя неполноценным. И самое главное, это напоминает мне обо всем, что я потерял. Выйдя из дома, я застаю Ноа, стоящего на берегу озера. — Поторопись, мать твою! Мое терпение на исходе, — кричит Ноа и поворачивается ко мне спиной. Гнев Ноа заставляет меня мгновенно пожалеть о том, что я потерял спокойствие с Майей. Никто не смеет шутить с его женой. Даже я. — Я иду, придурок, — я с легкостью иду к нему. После моего мучительного путешествия через физиотерапию я могу ходить как нормальный человек. Настолько нормальный, что, если бы я не носил брюки, люди бы не узнали, что у меня отсутствует ключевой компонент. Это одна из причин, по которой я предпочитаю носить треники в палящую жару. Я предпочитаю притворяться. Это отвлекает от темноты настолько, что я могу функционировать в кругу своей семьи. Я останавливаюсь рядом с ним, но молчу. Его гнев накатывает на меня как волна, когда он сосредотачивается на озере перед нами. — Еще раз так себя поведешь рядом с Майей, и я оторву тебе яйца по самую ногу, — он не смотрит в мою сторону. Я вздрогнул. — Мне жаль. Я не хотел вот так срываться и заставлять ее плакать. Его плечи опускаются. Это незаметно, но перемена в его поведении заставляет меня насторожиться. Ноа не из тех, кто выглядит побежденным. — Что случилось? Он молчит. — Почему вы оба решили заглянуть ко мне без предупреждения? Это не похоже на вас двоих, — слова вылетают у меня изо рта. — У нас трудные времена. — Неприятности в раю? — я пихаю его локтем под ребра, пытаясь разрядить обстановку. Эти двое без ума друг от друга. Ноа ухаживает за Майей при каждом удобном случае, и она делает его счастливым в ответ. Я не могу представить, чтобы у них были проблемы в браке. — Нет. Ничего подобного, — Ноа вздыхает. Он смотрит на меня. Его глаза затуманиваются так, как я никогда раньше за ним не замечал. — Что происходит, старик? Ты меня пугаешь, — я остаюсь прикованным к земле, уставившись широко раскрытыми глазами, пока он прикрывает фырканье ворчанием. — Майя и я… — он ругается себе под нос. — Нам с Майей нужно, чтобы ты позаботился о Марко на пару недель, пока у меня летние каникулы в Чемпионате. Кислота перекатывается в моем желудке. — Почему? Ты всегда проводишь летние каникулы, готовясь к второй половине сезона. — Появилось кое-что более важное. Так что нам с Майей нужно время, чтобы побыть вдвоем и отдохнуть от всего. Отключиться от всего. — И ты хочешь, чтобы я позаботился о Марко? Почему не мои родители? — Они были нашим первым вариантом, но сегодня они уезжают в двухнедельный круиз по Карибам, и Майя не хочет их останавливать. Ай. Я не знаю, что хуже — не знать, что мои родители уезжают в отпуск, или быть вторым вариантом. — Хорошо… — Майя была беременна, — его голос ломается. Он, должно быть, издевается надо мной. Нет… Ноа не сводит взгляда с озера. — Ребенок… Я кладу руку на плечо Ноа и успокаивающе сжимаю его. — Тебе не нужно больше ничего говорить. Он смахивает слезу тыльной стороной ладони. Черт. Моя бедная сестра. Она не переставала говорить о том, что хочет еще одного ребенка с прошлого года. Знать, что она страдает от потери ребенка… это заставляет меня чувствовать боль так, как я и не подозревал. В конце концов, она была права. Есть вещи, от которых я не могу ее спасти, и это одна из них. Должно быть, Ноа тоже страдает от беспомощности. Он откашливается. — Нам нужно взять небольшой отпуск. Ей это необходимо. Я сомневаюсь, что смогу убедить Майю держаться подальше от Марко целых две недели, но я хочу попробовать. Ей просто нужно время, чтобы… — Я понял. Не нужно объяснять, — я приподнимаю подбородок. Ноа смотрит на меня красными глазами. — В некотором роде да. Если ты и дальше будешь вести себя как придурок, она в конце концов отменит эту идею. Она думает, что ты не сможешь справиться с Марко самостоятельно.