– Что ты делаешь? – шепчет она, и я наконец-то возвращаю себе способность шевелиться. – Забочусь о твоей безопасности, – отвечаю так же тихо, как и она говорит, и наконец-то щелкаю ремнем. Карина шумно выдыхает. Возвращаюсь на место, чувствуя, как по телу все еще волной идет ток от нашего касания. Что же, черт побери, со мной творится?! Завожу двигатель и дергаю машину с места, потому что все еще не могу с собой совладать. Отмотать бы время назад… На десять лет. Чтобы только не познакомиться с Кариной… Глава 9 Наверное, я умерла и попала в какой-то персональный ад, где моим единственным мучителем был, есть и будет Антон. Потому что как иначе объяснить то, что сейчас происходит?! А происходит то, что мы сидим в ресторане, за лучшим столиком и играем в гляделки. Кто кого, черт побери, переглядит! – И что мы тут делаем? – шепотом интересуюсь, стараясь не привлекать к нам внимания. Но как это сделать, если то и дело в нашу сторону косятся наши же официанты! Если об этом узнает кто-то из компании, быть беде. Какой же сегодня ужасный день… – Ужин перемирия, – спокойно сообщает Антон и наконец-то перестает смотреть мне в глаза. Я даже выдыхаю и робко касаюсь карточки меню, которое и так знаю наизусть. – Ужин? Он кивает и с упоением листает меню. – Перемирия? И вновь кивок, за которым следует лишь шелест страниц. С ума сойти! Нет, я определенно рехнулась! Или померла от сердечного приступа! – А мы воевали? – робко интересуюсь, застыв с меню в руках. Антон наконец-то отрывает взгляд от картинок и вновь пялится на меня. Да чтоб его! – Возможно. Я шумно сглатываю комок, который подступает к горлу каждый раз, когда Антон так смотрит на меня. Будто мне не хватило сцены в машине?! Я блин вся на нервах, на чертовых иголках! С трудом дергаю себя, чтобы не крутиться на стуле. Но еще сложнее заставлять себя не думать, что именно произошло в машине. Как он едва не коснулся меня, как мое сердце тарабанило буквально у него под ухом. Надеюсь, Антон ничего не слышал, потому что я пропала… – Не помню, чтобы мы враждовали, – вру ведь. Еще как! За десять лет у нас было столько стычек, что впору снимать сериал. Антон усмехается. Вот только улыбка, которая касается его губ, мне совершенно не нравится. Будто он что-то задумал, а меня в известность поставить забыл. Не владеть всей информацией – это как перед толпой голой стоять. Сейчас я чувствую себя именно так. Полностью обезоружена перед Воронцовым. – Ужин так ужин, – стараясь придать голосу спокойных ноток, быстро листаю меню и выбираю легкое блюдо, которое мой желудок сможет усвоить в условиях повышенной нагрузки. Антон тоже делает выбор, и когда от нашего столика отходит официант, мы вновь смотрим друг на друга. В общем, если взглядом можно было бы убивать, то сейчас здесь бы лежало два трупа. – А дальше что? Антон удивляется моему вопросу или просто умело имитирует эмоции. Я прикусываю губу. – Дальше? Киваю. Напряжение вырастает в геометрической прогрессии. Еще чуть-чуть и рванет к чертовой матери. – Да, что дальше? Мы поужинаем, поговорим, а потом? – А что ты хотела бы? – произносит он и подается вперед, а я по инерции двигаюсь назад, и лопатки больно впиваются в спинку стула. Пожалуй, стоит поговорить с Сашей о замене стульев. Они чертовски неудобны. – Я? Ничего. Антон хмыкает и выпрямляется. Подловил же, чертяка! – А ты? Ухмылка вмиг тает на его лице. Ха-ха, я тоже так умею, Воронцов! – Что я? – Что хотел бы ты? Секундное замешательство проходит, возвращая Антону прежнее выражение. Он опять на коне. – Поужинать, поговорить. Всё же давно мы с тобой не беседовали просто так. – Как и не ели за одним столом. Антон кивает, а я на секунду придаюсь воспоминаниям. И ведь действительно, мы так давно не были рядом вот так, за одним столом. Помнится, когда я только пришла работать в компанию, будучи студенткой, и Антон взял меня под свое крыло, обучая всему, что знал тогда еще сам молодой руководитель, мы в перерывах между работой забегали в какое-нибудь кафе, чтобы быстро перекусить. Иногда брали еду навынос, чтобы съесть все вместе в офисе, задержавшись допоздна, или ели на ходу прямо в машине. Так я заляпала свой первый дорогущий костюм жирным соусом. Эх, сколько же было обиды тогда на гамбургер, и сколько было смеха Антона. – Я сказал что-то смешное? Часто моргаю. Черт! Задумалась и позволила себе маленькую слабость. – Нет. – Но ты улыбалась. – Я умею улыбаться, в отличие от некоторых. Хочу поддеть его, но не получается. Антон пожимает плечами. – Поводов для улыбок просто не так много. Теперь пожимаю плечами я. – Возможно, ты многого хочешь, поэтому ничего не получаешь? – предполагаю, тщательно гоня прочь воспоминания. Они делают меня слабой и беззащитной перед Воронцовым. – И чего же, по твоему мнению, я хочу? Он играет со мной. Однозначно играет, потому что иначе зачем задавать подобные провокационные вопросы? Я теряюсь, хотя раньше со мной подобное происходило редкое. Не знаю, как ответить на вопрос Антона, не выдав истинных чувств. – Так чего? Пожимаю плечами, и в этот момент меня выручает официант, который подает первые блюда. Короткая передышка перед новым раундом длится недолго, потому что Антон ждет ответа и ясно дает мне понять, что разговор не закончен. Зато я успеваю придумать ответ, которые точно его позлит, и я буду собой, если продолжу кусаться и скалиться, а не превращаться в пугливого щенка, забивающего в угол при виде Антона. – У тебя все есть, – произношу спокойно, разделываясь с блюдом. – А не улыбаешься ты потому, что делать этого просто не умеешь. Антон хмыкает, хотя я жду иной реакции. И улыбается. Я замираю с поднесенной ко рту вилкой. – Умею, Карин. Поверь. – Верю, – шепчу, медленно опуская вилку. Любуюсь Антоном, напрочь теряя голову, чего нельзя, конечно же, делать. Но я делаю это, потому что так хочу. Потому что всегда так хотела, но не позволяла себе расслабиться. Ведь иначе будет больно. – Зачем мы здесь на самом деле? Улыбка на его губах меркнет. Антон выпрямляется и опускает бокал, который секундой ранее собирался поднести к губам. – Не ради ужина. – Ради чего же? – Антон, перестанет, – выдыхаю я, едва сдерживаясь. Все слишком неправильно. Нет, между нами не может быть все вот так просто и легко. Улыбки обсуждаем! Конечно же, что нам еще обсуждать?! Он хмурится, молчит. Я сжимаю вилку. Днем ранее я бы эту вилку желала засадить ему в глаз, чтобы так не пялился, а сейчас дрожу, потому что теряю контроль рядом с ним. Но уже иначе. Становлюсь слабой, размазней. Вон на глазах слезы собираются.