– Ваш супруг разговаривал с Сандро? – спросил Брунетти, которому не хотелось обсуждать возможности полиции. Этот вопрос удивил профессорессу, и комиссар получил возможность понаблюдать за тем, как она размышляет, что ему ответить. – Этого я вам сказать не могу, – наконец проговорила женщина, и у Брунетти снова осталось как минимум два варианта трактовки этой фразы. – Что бы мы ни предприняли в отношении дилера, вашего сына это под угрозу не поставит, – не сдавался Гвидо. – Даже если вы арестуете его на следующий день после нападения на моего мужа? – Нет, если дилер будет арестован за распространение наркотиков. Я уверен, что ваш сын не единственный, кто покупает у него товар. Синьора Кросера переплела пальцы и сказала: – Мне нужно подумать. И посоветоваться с мужем. Сохраняя нейтральное выражение лица, Брунетти ответил: – Он, возможно, не вспомнит, что произошло. При сильных травмах головы такое бывает – комиссар прекрасно это знал. – Нет, – произнесла синьора Кросера и уже уверенно повторила: – Я хочу посоветоваться с мужем. Брунетти понял, что настаивать бесполезно. Как и ей думать, что она может посоветоваться с мужем о чем бы то ни было. Испытывая замешательство, комиссар встал со стула. – Простите, но я не знаю имени вашего супруга… Женщина изумленно глянула на него, потом на дверь, куда увезли ее мужа, и в этом взгляде было столько сострадания и нежности, что Брунетти быстро отвел глаза. – Как странно, – медленно проговорила профессоресса Кросера, и комиссар снова сосредоточил внимание на ней. – Простите? – переспросил он. – Боюсь, я не уловил вашу мысль. Она улыбнулась – первая искренняя улыбка за сегодняшний день, которая сразу сделала ее лицо гораздо моложе. – Обычно это женщина – бессловесный придаток к мужу. Ее лицо внезапно напряглось, губы сжались. Брунетти испугался, что она снова заплачет. Вместо этого синьора Кросера набрала в грудь побольше воздуха и сказала: – Туллио Гаспарини. Сердечные секреты… Суждено ли ему их разгадать? Наверное, в тысячный раз задаваясь этим вопросом, комиссар поблагодарил профессорессу и удалился. 10 По пути в квестуру Брунетти решил, что первым делом нужно выяснить, кто продает наркотики ученикам школы Альбертини, включая Сандро Гаспарини. На данный момент это был самый перспективный подозреваемый. Простейший путь – поговорить с мальчиком, но на это потребуется согласие его матери, которая, разумеется, настоит на том, чтобы во время беседы присутствовал адвокат. В случае категорического отказа со стороны профессорессы можно, конечно, установить за Сандро слежку, но где найти для этого людей? И судью, который это санкционирует? Зачем кому-то выходить из дома в полночь без пальто, имея при себе только связку ключей? И так, чтобы никто из домашних этого не заметил? Брунетти остановился как вкопанный. А где прошлым вечером и сегодня утром, собственно, был Сандро? Комиссар вернулся к их с синьорой Кросерой разговору, но так и не вспомнил, спрашивал ее об этом или нет. Когда он позвонил, она была дома. Если бы Сандро отсутствовал, это был бы первый вопрос, который она задала бы полицейскому. И возможно ли, что, уходя из дома среди ночи, она не объяснила детям, куда направляется? Но были ли дома оба, сын и дочь? Брунетти вынул из кармана новенький телефон, который раздобыла для него синьорина Элеттра, не без затруднений открыл вкладку интернет-браузера. Нашел номер школы Альбертини и набрал его. После четвертого гудка ответил женский голос: – Здравствуйте. Школа Альбертини. Чем могу помочь? – Доброе утро, синьора! Это комиссарио Гвидо Брунетти. Звоню по поводу вашего ученика. После небольшой паузы она уточнила: «Комиссар полиции?», словно в школы звонят и другие комиссары. – Да. Могу я поговорить с директором? На этот раз женщина молчала дольше, то ли в замешательстве, то ли не желая что-либо предпринимать. – Минутку, пожалуйста! – наконец произнесли в трубке. – Я переключу вас на синьору диреттриче Ралло. Директриса ответила после второго гудка. – Бьянка Ралло, – сказала она. – Синьора диреттриче, это комиссарио Гвидо Брунетти. Мне нужна информация об одном из ваших учеников. – Не хочу показаться грубой, синьоре, но какие гарантии, что вы тот, за кого себя выдаете? Судя по тону и лексике, директриса была высокообразованной дамой. Ее ответ получился одновременно нейтральным, вежливым и… почти ироничным. – Синьора диреттриче, – столь же вежливо ответил Брунетти, – есть способ развеять ваши сомнения. Могу я его озвучить? – Я вся внимание. – Разрешите мне задать вопрос, а затем позвоните в квестуру, и пусть вас соединят с комиссарио Гриффони. Ответ вы дадите уже ей. – Гвидо дал директрисе время переварить услышанное и добавил: – Мне понадобится всего минута, чтобы перезвонить и попросить, чтобы вас переключили на нее немедленно. – После короткой паузы он спросил: – Синьора диреттриче, вас устраивает такой вариант? – Зависит от того, что за вопрос, – приятным голосом ответила дама. – Мы склонны полагать, что на отца одного из ваших учеников, синьора Туллио Гаспарини, этой ночью было совершено нападение. И я хотел бы знать, явился ли Сандро сегодня утром в школу. – Это все? – Да. Какое-то время из мобильного не доносилось ни звука. Брунетти, стоя у самого канала, смотрел на воду. Надо же, как высоко она поднялась… – Хорошо, – ответила директриса. – Я позвоню в квестуру минут через пять. Не теряя времени, Брунетти нажал «отбой», тут же перезвонил в квестуру и спросил, на месте ли Клаудиа. Ему ответили, что да, на месте. Тогда он сказал оператору, что скоро с комиссарио Гриффони должна связаться синьора Ралло и нужно немедленно попросить Клаудиа, чтобы она дождалась этого звонка. Брунетти сунул телефонино обратно в карман и направился в квестуру. Минут через десять, уже на месте, он спросил, где Вианелло. Оказалось, что инспектора отправили в Маргеру[30] – присутствовать при допросе подозреваемого в домашнем насилии – и сегодня он вряд ли вернется в квестуру. Войдя в кабинет Гриффони, Брунетти сразу заметил, что теперь на ней черная юбка и жакет, и туфли, разумеется, уже не коричневые. – Что случилось? – спросила Клаудиа, едва его увидев. Брунетти ответил вопросом на вопрос: – Она уже звонила? – Кто? – Пресиде школы Альбертини. Она должна была сообщить, явился ли сын синьоры Кросеры сегодня на занятия. – Нет, не звонила. Не дождавшись от Брунетти иной реакции, кроме кивка, Гриффони встала и перегнулась через стол, чтобы пододвинуть второй стул. – Гвидо! Бога ради, присядь и расскажи, что нового. Брунетти послушно пересказал ей свою беседу с профессорессой Кросерой и сообщил, что случилось в больнице, после того как Клаудиа ушла. Кабинет у нее был до того маленький, что они почти соприкасались под столом коленками, хотя стул Брунетти стоял чуть ли не в дверном проеме. – Она была ошарашена. Очень расстроилась, увидев мужа. – Расстроилась искренне или напоказ? – уточнила Клаудиа. – Думаю, искренне. – Она знала, что он вышел из дома? – Говорит, что нет, но я ей не верю. Гриффони, которой ложь тоже не была в новинку, лишь кивнула. – А что с их сыном? Он был дома, когда ты позвонил?