– Не знаю. – И с легким замешательством Брунетти добавил: – Я не додумался спросить у нее об этом. Клаудиа улыбнулась. – Отсюда и звонок пресиде. – После короткой паузы она продолжила: – Умная женщина! Ведь ей мог позвонить кто угодно. Даже киднеппер. – Клаудиа! – Брунетти наклонился вперед и постучал указательным пальцем по тыльной стороне ее руки. – Мы в Венеции. А не в каком-нибудь… – Он запнулся, подумал немного и закончил: – Представляешь, не могу вспомнить город, в котором за последние годы похищали ребенка. Гриффони взглянула на него и быстро отвела глаза. После недолгого раздумья она сказала с явным удивлением: – Я тоже. Наверное, киднеппинг просто вышел из моды. В этом Брунетти сомневался. – Скорее люди перестали обращаться по этому поводу в полицию. Просто платят похитителям в надежде, что это сработает. – Но мы бы услышали об этом, разве нет? – спросила Клаудиа. – Рано или поздно. – Думаю, да, – согласился Брунетти и добавил, сам удивляясь ожесточению, которое вложил в свои слова: – Ненавижу это! Больше, чем любые другие преступления. Хотя и их ненавижу тоже. – Даже больше, чем убийство? – спросила Гриффони. – Можно и так сказать. – Почему? – Потому что жизнь в данном случае подменяется деньгами, а может, потому, что киднепперы пытаются продать чью-то жизнь за деньги. Брунетти не совладал с голосом, и он прозвучал очень жестко. – Никогда не слышала, чтобы ты говорил таким тоном, – заметила Клаудиа. – Знаю. Хуже этого нет ничего. Киднепперов я бы сажал пожизненно, всех без исключения. И каждого, кто им помогал, тоже. Каждого, кто знал, что они задумали, и все равно помогал. Даже если все, что человек сделал, – это дал киднепперу почтовую марку, чтобы тот наклеил ее на письмо с требованием выкупа. Я бы держал их за решеткой, пока не сдохнут! Огромным усилием воли Брунетти заставил себя успокоиться, хотя мог бы сказать и больше. – Личный опыт? – спросила Гриффони. – Да, одно из моих первых дел, двадцать с лишним лет назад. – Все было так плохо? – Похитили девочку у одного неаполитанского семейства. – Где это случилось? – На Сардинии. Я в то время работал в Неаполе, и меня и еще двух парней отправили туда разбираться. – Похитителей нашли? – Да, – резко ответил Брунетти. – Как? Он отмахнулся. – Они оказались идиотами. – Но? – Клаудиа решила прояснить то, что осталось недосказанным. – Но девочка умерла. – Ее убили еще до получения выкупа? – Иногда я думаю, что лучше бы ее убили, – сказал Брунетти и, хотя его собеседница не настаивала, пояснил: – Они посадили ее в ящик и закопали. Когда полиция их арестовала, всех четверых, они сказали, где искать ящик. Но к тому времени, когда его откопали, девочка была уже мертва. Гриффони молчала. – Может, поговорим о чем-нибудь другом, Клаудиа? Ответить ей помешал телефонный звонок. – Гриффони! – сказала она в трубку. Кивнула, жестом приглашая Брунетти тоже послушать. – Да, синьора, он поставил меня в известность. – И после паузы произнесла: – Нет, по рангу мы более-менее равны, но здесь он работает дольше. Да, венецианец. Если я ничего не путаю, вырос в Кастелло. Она глянула на Брунетти, откинула голову назад и прикрыла глаза, чуть помахивая правой рукой в такт разговору. – Да, он сообщил об инциденте. Он с раннего утра был в больнице у пострадавшего. Гриффони прикрыла глаза рукой – жест, который обычно выдавал ее нетерпение. – Конечно, я понимаю, синьора диреттриче! На этот раз Клаудиа довольно долго молчала, слушая собеседницу. Не открывая глаз, она переместила руку на макушку, словно удерживая на сосуде невидимую крышку. Слушала, не перебивая, и только время от времени одобрительно хмыкала. Потом убрала руку от макушки и сказала: – Значит, он на занятиях? Клаудиа открыла глаза и посмотрела на Брунетти, издала нейтральное «м-м-м» и наконец произнесла: «Спасибо, синьора диреттриче!» Понижая тон, как обычно в конце разговора, она сказала: – Не сомневаюсь, что мой коллега будет очень благодарен вам за информацию. Еще пара вежливых реплик, и Клаудиа повесила трубку. – Как ты уже понял, Сандро Гаспарини на занятиях. По школьным правилам родителей ставят в известность сразу же, если ученик не пришел в класс. – И уже иным, более пытливым тоном Гриффони добавила: – Что тебе известно об этом парне? – Только то, что я тебе рассказал: ему пятнадцать, он учится во втором классе личео. У него случаются перепады настроения, он забросил учебу… – И принимает наркотики, – подсказала Гриффони. – Его мать настолько в этом уверена, что пришла ко мне поговорить. Клаудиа, в чьем кабинете не было окна, встала, прислонилась спиной к стене и скрестила руки на груди. – Думаешь, из-за этого и напали на его отца? – спросила она. Брунетти почувствовал облегчение, отметив про себя, что его коллега не сомневается в том, что это все же было нападение. – Эти два события сопряжены во времени, – сказал Гвидо. – И мне бы очень хотелось обнаружить между ними хоть какую-то связь. Гриффони, мысленно проследив связь между этими двумя событиями, сказала: – Если Гаспарини-старший узнал, кто дилер, но не захотел впутывать в это полицию, он мог назначить ему встречу и чем-то пригрозить… Брунетти кивнул: такая версия у него уже была. – Нам известны имена нескольких распространителей наркоты в школах, – сказал он. – Я знаю как минимум двоих. Гриффони кивнула, подтверждая, что и она тоже в теме. – Одному из них я когда-то оказал услугу, – продолжил Брунетти. – Пора ему об этом напомнить. Клаудиа не сдвинулась с места, ничем не выказала любопытства или нетерпения. Просто стояла и спокойно смотрела на Гвидо. И правда, что тут такого? Ну сидит человек, что называется, в дверях (две ножки стула упираются в порог!), а ей самой приходится подпирать стену… Брунетти услышал, как кто-то идет по коридору, у него за спиной, но поворачиваться не стал. Когда шаги стихли, комиссар подытожил: – Спрошу у него, кто курирует Альбертини. Гвидо сам изумился тому, как буднично это прозвучало: словно у дилера была лицензия на то, чтобы распространять наркотики среди школьников. – И он скажет? – спросила Гриффони. Брунетти кивнул. – Много лет назад мой брат написал рекомендацию его сыну, когда тот поступал в медицинскую школу в Англии. – В медицинскую школу? – Да, на рентгенолога. Мой брат – старший рентгенотехник больницы в Местре. Парень проработал с ним два года, и брат говорил, что лучшего ассистента у него не было. Почему бы ему не написать рекомендацию?