– Потому что вы не соответствуете моим отборочным требованиям. У вас слишком широкие плечи, слишком длинные ноги, вы не очаровательны и уж точно не дружелюбны. – Это отборочные требования для собаки, а не для ублажателя. Хэтти вздрогнула, но не попалась на крючок. – Но главное, это ваше лицо. Проклятье! Что не так с его лицом? За тридцать один год его жизни на его лицо никто не жаловался. И что может не устраивать эту женщину? – Мое лицо? – Да! – Ее речь напоминала набирающий скорость экипаж. – Я просила, чтобы лицо не было таким… Уит терпеливо ждал. Когда эта женщина прекратит тарахтеть и доберется до сути? Она потрясла головой, и Уит подавил желание выругаться. – Не важно. Суть в том, что я просила не вас, и я не нападала на вас. Я понятия не имею, каким образом вы оказались без сознания в моем экипаже. Хотя, откровенно говоря, вы начинаете казаться мне человеком, который вполне заслуживает хорошего удара по голове. – Я и не думаю, что это вы на меня напали. – Правильно, потому что я не нападала. – А кто? Пауза. – Я не знаю. «Лжет». Она кого-то защищает. Экипаж принадлежит человеку, которому она доверяет. Иначе она не стала бы его использовать, чтобы приехать сюда. Отец? Нет, невозможно. Даже эта безумная девица не стала бы требовать от кучера своего отца, чтобы он отвез ее в бордель. Кучера болтливы. Любовник? Какое-то время Уит всерьез обдумывал идею, что она не только работает на его врага, но и спит с ним. И ему не понравилось отвращение, которое он невольно испытал, прежде чем сумел призвать на помощь разум. Нет, не любовник. Будь у нее любовник, она не явилась бы в бордель. И не стала бы целовать Уита, если бы имела любовника. А она поцеловала его, продемонстрировав нежность и отсутствие всякого опыта. Нет у нее любовника. И все же она предана его врагу. – Я думаю, вам известно, кто связал меня и оставил в экипаже, Хэтти, – сказал он, подходя к женщине. Только приблизившись к ней, он осознал, что она довольно высокая, почти такого же роста, как он. Она часто и шумно дышала. – И я думаю, вы понимаете, что я не уйду, не узнав имени. Хэтти прищурилась. – Это угроза? – Уит не ответил, и она через несколько мгновений успокоилась. Дыхание стало ровным, плечи распрямились. – Не люблю угроз. И прошу заметить, сэр, что вы сегодня уже второй раз нарушаете мои планы. И позвольте вам напомнить, что именно я нашла вас и спасла вашу жизнь. Перемена в ней была удивительной. – Вы едва меня не убили. Хэтти возмущенно фыркнула. – Да ладно вам. Вы человек быстрый и подвижный. Я видела, как вы ловко откатились от экипажа и сразу вскочили. Создается впечатление, что вас не впервые выбрасывают на ходу. – Но это вовсе не значит, что я намерен сделать это занятие своим хобби. – Суть в том, что без моей помощи вы, возможно, были бы уже мертвы. Разумный джентльмен тепло поблагодарил бы меня и ушел. – Тогда вам не повезло. Я не такой. – Не разумный? – Не джентльмен. Хэтти негромко рассмеялась. – Ну, поскольку мы сейчас оба в борделе, полагаю, никто из нас не может претендовать на особый аристократизм. – Он был в списке ваших требований? – О да, – ответствовала Хэтти. – Но я ожидала скорее приближенного соответствия аристократизму, чем его максимального воплощения. Но вот в чем проблема: у меня есть планы, и к черту все остальное. Я не позволю вам их нарушить. – Планы, о которых вы говорили до того, как выбросили меня из экипажа? – Я не выбрасывала вас. Ну ладно, будь по-вашему, выбросила. Но с вами все в полном порядке. – Нет, благодаря вам. Хэтти вздохнула. – Я не располагаю нужной вам информацией. – Я вам не верю. Она открыла рот. Закрыла. Снова открыла. – Как это грубо. – Снимите маску, – неожиданно для самого себя потребовал Уит. Его губы чуть дернулись. Решительная девица. – Что такое «год Хэтти»? Хэтти гордо вздернула подбородок, демонстрируя неповиновение. И промолчала. Уит недовольно поморщился, подошел к столику, взял бутылку и наполнил бокал шампанским. После этого он вернул бутылку на место, присел на подоконник и стал наблюдать, как она беспокойно суетится. Она все время была в движении – то разглаживала юбки, то одергивала рукава, то поправляла прическу. Уит неторопливо рассматривал ее. Платье облегало изгибы великолепного тела, которое обещало мужчине райское наслаждение. Свет горящей свечи окрашивал ее кожу в золотистый цвет. Эта женщина не могла пить обычный чай. Она могла пить только солнце. У нее, определенно, есть деньги. И влияние. У женщины должно быть в избытке и того и другого, чтобы она могла попасть на Шелтон-стрит, 72. Даже если она каким-то образом узнала о существовании этого места, ей надо было преодолеть немало препятствий. Существовало множество причин, которые могли привести ее сюда. Уит знал их все. Скука, неудовлетворенность, наглость… Но он не видел ничего этого в Хэтти. Она была не импульсивной девушкой, а достаточно взрослой женщиной, знающей себя и способной делать правильный выбор. Не была она и простушкой или дилетанткой. Он направился к ней. Медленно. Решительно. Хэтти замерла и еще выше вздернула подбородок. – Я не позволю себя запугать. – Он украл мое имущество, и я намерен вернуть его. Но это еще не все. Уит подошел достаточно близко, чтобы коснуться ее. Чтобы увидеть ее глаза в прорезях маски, ощутить аромат миндаля. – Что бы это ни было, – она посмотрела ему прямо в глаза, – я позабочусь, чтобы вам все вернули. Четыре партии товаров. Трое верховых с пулевыми ранениями. Да еще и метательные ножи Уита, которые он ценил больше всего остального и очень берег. Можно ли это возместить? Он покачал головой. – Невозможно. Мне нужно имя. Хэтти нахмурилась. – Извините. Но я не отступлю. Другого ее слова могли бы позабавить. Но Уит услышал в ее голосе искренность. Как она во всем этом замешана? Он не сумел противостоять искушению и снова задал вопрос: – Что такое «год Хэтти»? – Если я объясню, вы оставите меня в покое? «Нет». Вслух он этого не сказал. Не дождавшись ответа, Хэтти неуверенно заговорила: – Эти слова можно понимать совершенно буквально. «Год Хэтти» – это мой год. В этом году моя жизнь изменится. – Как?