Застрочили пулеметы, в ответ раздалась интенсивная стрельба. – Густо стелют, – сказал Джига, закладывая очередную мину. – Их там целый батальон. У нас все готово. Мины на месте. – Он поднялся на ноги и вооружился винтовкой. – Уходим, бегом! – крикнул Донцов. – Фонарями не размахивать, светить только под ноги. Отряд перебежками двинулся вдоль узкой просеки. Через несколько минут раздался взрыв, потом второй, третий. – Застопорятся они, а как очухаются, пойдут в обход через заросли. Оторвемся, – сказал Солейко. Бойцы оторвались. Вскоре вокруг повисла тишина, разбавленная лишь хрустом веток под ногами. До переправы они добрались, когда совсем рассвело. Отряд обошел высотку и направился к реке. Внезапно со стороны переправы раздалась пулеметная очередь, и несколько бойцов упали на землю. – Это засада! – крикнул Донцов. – Всем на высотку, занять круговую оборону! Два пулемета на фланги, два в сторону переправы. Фраучи, расставь снайперов. Вскоре появится погоня, но с тыла через обрыв они не попрут, будут обходить. – Донцов обернулся к Джиге, бегущему рядом, и спросил: – У тебя мины остались? – Мин нет, – ответил тот. – Но есть взрывчатка. Я им на флангах и со стороны реки устрою фейерверк, если полезут. Заняв высотку и отдав еще несколько распоряжений, Донцов подозвал к себе радиста и приказал: – Свяжись с командованием, с полковником Силосом. Радист забросил антенну на ближайшее дерево, включил рацию, получил ответ на вызов и передал гарнитуру Донцову. – Кто на связи? – спросил Алексей. – Полковник Силос. Что там у тебя, Донцов? – Один мост мы взорвали, но попали в засаду. – Потери? – Шестеро. – Дай координаты и обрисуй обстановку. Алексей сделал это и услышал: – Пару часов продержитесь? – Продержимся. – Ждите подкрепление. Конец связи. Донцов передал радисту гарнитуру и сказал: – Рацию не выключай. – О каком подкреплении идет речь? – спросил Солейко, вникнув в содержание радиообмена. – Какое еще подкрепление, кто сюда доберется за два часа? – Не знаю. – Донцов пожал плечами. – Раз нам приказали держаться, то так мы и будем делать. Ударил пулемет со стороны обрыва. Его поддержали несколько винтовочных выстрелов. – А вот и погоня пожаловала. Начнут нас охватывать с флангов, но я им сюрпризы подготовил, – проговорил Джига с радостью ребенка, которому родители купили велосипед. – Что-то собак не слышно. – Видать, взорвались собачки твоими пехотными молитвами, – сказал Солейко, закуривая папиросу. – Командир, я пойду, сам постреляю и бойцов взбодрю. Нечего тут без толку сидеть. – В зарослях со стороны реки раздался взрыв, сработала растяжка. – Ну вот, и оттуда гости пожаловали. Надо их достойно встретить. Фраучи уже приступил. Противник, видимо, опасался сюрпризов Джиги, перестал наступать и перешел к планомерной осаде, периодически обстреливал высотку со всех сторон. Это решение было верным. Ресурсы отряда не бесконечны. Донцов понимал, что фалангисты обложили их плотно. Попытка прорыва обернется гибелью большей части личного состава. Но надо было что-то делать. «Сколько мы тут просидим? Сутки, двое? Дождемся ночи, а там посмотрим», – подумал он. Вялая пальба продолжалась чуть более двух часов, а потом в небе раздалось гудение. Солейко, минуту назад вернувшийся к командиру, чтобы доложить ему сложившуюся обстановку, задрал голову. – Опять итальянцы? – спросил Донцов, разглядывая переправу в бинокль. Сан Саныч некоторое время молчал, а потом начал безудержно хохотать, тыкая пальцем в небо. – Ты чему так радуешься, Саша? – Донцов оторвался от бинокля и с удивлением посмотрел на своего товарища. – Там!.. – воскликнул Солейко, едва сдерживая смех. – Командир, это же тупорылые, «ишаки», «И‐16»! Наши истребители прилетели! Алексей поднялся на ноги, поднял глаза к небу, прижал к ним бинокль. – И правда «ишаки». – Он аж вздрогнул от неожиданности, а потом его обуяло злое веселье. – Это обещанное подкрепление. Хорош ржать, Саныч, давай смотреть. Сейчас такое веселье начнется! Пятерка истребителей шла на низкой высоте и вскоре разделилась. Два самолета устремились к переправе, остальные начали кружить вокруг высотки. Пилоты оценивали обстановку. А потом начался сущий ад, бешеная круговерть. Застрочили пулеметы, накрыли огнем переправу и ее окрестности. Очереди косили заросли вокруг высотки и были точными, судя по истошным воплям, прорывающимся сквозь грохот. В ответ раздавались лишь редкие ружейные выстрелы. Какое уж тут сопротивление, если головы не поднять, пока она еще цела. Донцов понял, что настала пора решительных действий. «В стане противника сейчас разброд и шатания, потери сумасшедшие, боевой дух на нуле. Им в данный момент не до атаки, не до жиру, быть бы живу», – подумал он. – Солейко, всех ко мне! – приказал командир отряда и заявил радисту: – Упаковывай свое хозяйство. Самолеты закончили обстрел и скрылись за горизонтом. Последний из них нарочито помахал крыльями, как бы передавая привет пехоте. «Пора. Пока не очухались», – решил Донцов и прокричал: – Отряд, слушай мою команду! Идем на прорыв, примкнуть штыки! Цепью на переправу бегом марш! Пока бойцы ломились через кусты, обнаружили несколько убитых и раненых фалангистов. Добивать они никого не стали, не до этого было, выскочили на свободное пространство, покрытое травой и редкими кустами. Со стороны противника не прозвучало ни одного выстрела. Переправу было не узнать. Вместо густых зарослей тут теперь громоздилась какая-то мешанина из сломанных деревьев и кустов. Отряд ворвался на позиции противника и ударил в штыки. Это был не бой, а избиение. Фалангисты, вооруженные карабинами, ничего не могли противопоставить такому напору, разбегались во все стороны, как тараканы на кухне. Когда бойцы завернули за ближайший холм, вслед им ударили несколько выстрелов, но было поздно. После драки кулаками не машут. Переходя с бега на шаг, петляя между холмами, они одолели еще километров пять. Никто их не преследовал. – Стоп! – скомандовал Донцов. – Перестроиться в походную колонну. Солейко, обеспечь разведгруппу, Фраучи, прикрывай со своими. Раненым оказать помощь. Пулеметы нести по очереди. Выполнять! Отряд потерял семерых бойцов. «Это в таких условиях допустимо. Земля им пухом», – подумал командир. Линию фронта они пересекли по темноте, вскоре устроили привал, оправились и перекусили. Ночь стояла прохладная, но костров не зажигали, через час возобновили движение, к Андухару подошли на рассвете. Донцов шел по улице. Город был неузнаваем. От множества зданий древней постройки остались одни развалины. На дороге и тротуарах высились груды кирпичей и камней, зияли воронки от бомб и снарядов. Раздавались крики боли и отчаяния. Из уличного ретранслятора, включенного с неясной целью, вылетали бравурные марши. Посреди улицы, рядом с убитым крестьянином лежал тяжело раненный осел. Он пытался встать, но не мог и опять падал в лужу крови. Возле одного из полуразрушенных домов люди орудовали ломами, лопатами и самодельными вагами. Из-под развалин доносились крики обезумевших женщин и плач ребенка. Донцов помог пожилому мужчине в добротной, но разорванной одежде отвалить кусок стены, загораживавший полуподвальное окно. Оттуда высунулась грязная ручонка, и Алексей вытащил наружу мальчишку лет десяти. – Благодарю вас, кабальеро, – сказал мужчина и низко поклонился. – Не стоит благодарности, – отмахнулся Донцов. – Солдат ребенка не обидит. – Это смотря чей солдат, – возразил мужчина. – На самолетах сюда прилетели итальянские солдаты, два раза бомбили, а в третий раз их отогнали советские истребители. Пару штук даже сбили. – Это хорошо, – сказал Донцов и двинулся дальше, осмысливая то, что сейчас услышал. «Итальянцы и немцы открыто помогают фалангистам. Мы сопли жевали, а теперь неожиданно проснулись. Давно пора было». Донцову очень хотелось оставить радиостанцию в отряде, но она была выделена временно, под расписку. На военный склад командир отряда снарядил Мигеля. Тот умел уговаривать снабженцев. Кладовщик был толст, морщинист, напоминал сильно пьющего гиппопотама, но, несмотря на свою комплекцию, передвигался довольно шустро. Мигель его застал стоящим на стремянке и перекладывающим какие-то тюки. Увидев посетителя, кладовщик спрыгнул с лестницы и подошел к нему. – Говорят, что ты приторговываешь амуницией и шанцевым инструментом, – с места в карьер, не представившись, начал разговор Мигель. Кладовщик напрягся и заявил: – Это поклеп. А ты кто? – Был бы никто, меня сюда не пропустила бы охрана. Я офицер из отряда Донцова. А ведь ты приторговываешь! – Мигель игриво погрозил кладовщику пальцем. Тот осознал, что пришел не проверяющий, намечается какая-то сделка, несколько отмяк и осведомился: