Надо сказать, что этот человек не был подвержен сексуальным извращениям. Хотя любимым чтением у него и была «Камасутра» (потом следователи изымут в его доме потрепанную самиздатовскую книжицу, которая служила ему, видимо, для возбуждения), но в жизни миссионерская поза это чудовище вполне устраивала, редкий раз он приказывал встать задом или удовлетворить его орально. Хотя это, конечно, не делает ему никакой скидки. После каждого акта насилия хотелось отмыться от его липкого тела, сальных взглядов, гадких слов и звуков, которые он производил, когда наступала разрядка… Анализируя всю эту ситуацию, я пришла к выводу, почему он решил завести себе сексуальных рабынь – «подопытных кроликов» в хозяйстве. Во-первых, его инстинктивное, физическое желание секса – оно было слишком велико. Не в последнюю очередь это было связано то, что он был обрезанным. Многие мужчины, пережившие данную процедуру, признаются, что обрезание качественным образом меняет сексуальную жизнь мужчины. Но при этом обрезание оказывает влияние и на социальную жизнь: «Как свидетельствуют подобранные австралийцами публикации, обрезанные мужчины чаще других становятся наркоманами и алкоголиками. Нарушения в половой сфере приводят к тому, что они реже женятся. Кроме того, такие люди склонны к насилию, воровству и самоубийствам». (по материалам интернет-публикаций, (Http://medportal.ru/enc/sexology/sexuallife/18/) Подобные выкладки в полной мере мы могли наблюдать у Мохова. У него не было постоянной партнерши – не получалось. У него не было долгих отношений, он не был привлекательным самцом с точки зрения женского пола для брачной жизни – позже уже я узнала, что в молодости Мохов пытался создать семью, но молодая жена сбежала от него и подала на развод через несколько месяцев после свадьбы. Может быть, поэтому в голову Мохова и пришла идея создания подземного бункера с минимальными условиями для жизни, чтобы силком поместить туда женщину и пользоваться ею когда и сколько будет угодно. Это было место, где он мог быть тем, кем не являлся в реальной жизни. В реальной жизни он был тихим забитым слесарем, непривлекательным для противоположного пола. А хотел быть… Ну, не знаю уж кем он хотел быть по своей социальной роли, но то, что хотел быть альфа-самцом – это точно, хотел восхищения, поклонения, восторженных глаз влюбленной женщины. Не имея возможностей получить таких женщин на добровольных началах, он завел себе рабынь, избивая и насилуя которых мог доказать себе свою собственную значимость. Раскольниковское «тварь я дрожащая или право имею» – главная движущая сила любого одержимого маньяка. Мохов совершенно точно не считал себя «тварью дрожащей». У него была идея – абсолютное господство и абсолютное обладание женщинами – нами, его сексуальными рабынями. Все остальное, например, рождение детей Мохов воспринимал как неизбежные издержки запущенного им механизма, и относился к этому с большой долей безразличия, так как основная задача, ради который он все это затеял, выполнялась. Конечно, если рассуждать дальше, можно сказать, что Мохов и сам был рабом и заложником. Самого себя, своей сексуальной энергии, которая подчинила себе весь его организм. Художники, поэты, писатели, режиссеры, актеры – любые представители искусства – это люди, напрямую работающие с сексуальной энергией, самой мощной энергией и движущей силой. Но они научились направлять эту энергию на созидание. Посмотрите только на картину или скульптуры эпохи Возрождения – чистейшее сексуальное начало, воплощенное в мраморе или на холсте. Сексуальная энергия может быть направлена на движение – и тогда человек добивается высочайших достижений в спорте. Представьте себе пару фигуристов, или фигуриста-одиночника, или теннисистку (кто хоть раз видевший матчи Марии Шараповой, может их забыть?) – разве перед нами не воплощение красоты, созданной сексуальной энергией? Но эти примеры – светлая сторона этой Силы. Если же человек не может управлять этой энергией, заключенной в сосуде своего тела, то он будет погибать, разрушая себя этой энергией, и разрушать всё вокруг себя. Красота, созданная сексуальной энергией Творца, может сделать лучше и возвышеннее миллионы зрителей. Но если однажды придет один, не умеющий управлять своей собственной сексуальной энергией, то мы получим Бронюса Майгиса, едва не лишившего человечество «Данаи». Абсолютно одинокий житель Каунаса жил серой, ничем не примечательной жизнью, служил в Советской армии, работал на заводе (вспомните жизнь Мохова – такой же путь!) и… был одиноким, никому не нужным и абсолютно ненавидящим женщин человеком! Конечно, красной тряпкой для следствия были крики Майгиса националистического толка. Но мне кажется, что все-таки главной движущей силой преступления было именно то, что Майгис, не имевший женщин в доступности, решил уничтожить некую абстрактную женщину в своей голове. И женщина эта оказалась на холсте Рембрандта. Прекрасная, обнажённая, ждущая своего возлюбленного Женщина, воплощение Красоты и Сексуальности. И её поливал кислотой и резал человек, который был признан психически больным… Разве не похоже то, что делал Майгюс с Данаей на то, что делал Мохов с нами? Фактически и фабульно действия разные, но природа поступков – одна и та же. Люди не могли управлять своей сексуальной энергией и, неуправляемая, она стала разрушительной силой. Относительно нас с Леной и Мохова скажу так. Да, Мохов не был подвержен сексуальным извращениям, он просто являлся (по моему глубочайшему убеждению) психически ненормальным человеком, хотя и не был признан таковым – в НИИ имени Сербского В. Мохова признали вменяемым. На следующий после родов день наш мучитель принес кучу старых простыней на пеленки для Владика. Потом появилась половина от потертого старомодного чемодана. Мы, поставив ее на табуретку, настелили внутрь тряпок. Получилось что-то вроде детской колыбельки. Из обрезков ткани, принесенных Моховым, я сшила для Владика распашонки и чепчики, и вскоре у малыша образовался свой небольшой гардероб. У Лены постоянно пропадало молоко, и от того, что малыш постоянно недоедал, он много плакал и плохо спал. Мы с подругой по очереди качали его на руках, пытаясь успокоить. Устав смотреть, как мучается ребенок, Лена попросила Мохова принести смесь, но получила отказ. – Ты сама не хочешь его кормить, – припечатал он. – У каждой бабы молоко есть. Подруга плакала и силой выдавливала из груди прозрачные капли в маленький ротик сына. С моей точки зрения малыш не был похож ни на одного из родителей, скорее всего, он был слишком крошечным, чтобы оценивать его черты посторонним взглядом. Мне он напоминал маленького невинного ангела спустившегося с небес в наш подземный ад. Солнце, достаточное питание, хороший сон, свежий воздух – этот несчастный ребенок был лишен всего, что в достатке доставалось детям, живущим в нормальной ситуации. То, что он не умер спустя несколько дней в том подвале – это просто чудо… От того, что мы постоянно готовили, мылись, стирали и сушили пеленки, в подвале стояла сырость. На стенах и потолке начала расти плесень, и в неимоверном количестве развелись страшные черные жуки. Они по большей части обитали над кроватью и часто срывались вниз. Ложась спать, я старалась накрыться одеялом с головой, чтобы эти твари не ползали по моему лицу и волосам. С рождением Владика мое внутреннее состояние стало намного хуже. Я еще больше уверилась в том, что наш мучитель психически ненормален, раз допустил, чтобы его родной сын родился в таких нечеловеческих условиях, и продолжал там жить. Чем был виноват этот малыш, которого его собственный отец готов был обречь на такое существование? Что будет с ребенком и нами дальше я не понимала. Спустя две недели после появления на свет малыша, Мохов потребовал, чтобы Лена отдала ему сына. – Только через мой труп ты заберешь его у меня, сволочь, – сопротивлялась подруга. – Я не дам тебе убить его. – Я подкину его к дому ребенка, – убеждал ее Мохов. – Не собираюсь его убивать. Влезть в подвал и силой забрать ребенка наш мучитель трусил. Он вообще рискнет влезть в наше «жилище» лишь однажды: когда в его безумную голову пришла идея привести в наше подземное жилище еще одну узницу, он для осуществления своего мерзкого плана надстроил второй ярус над кроватью. Но об этом я расскажу позже. Владик прожил с нами чуть меньше двух месяцев. Однажды утром мы проснулись и поняли, что малыш исчез. Я в панике начала обыскивать нашу маленькую комнатку. Заглянула под кровать, посмотрела в полках стола, перевернула постель, но, конечно, его нигде не было. Лена рыдала. Несмотря на то, что помимо своей воли она была вынуждена родить от нашего ненавистного мучителя, моя подруга очень привязалась к сыну и полюбила его. Мохов вновь переиграл нас. Способ был уже опробованным: в воду, принесенную им накануне, как и в тот страшный вечер было подмешано снотворное. И он, пока мы крепко спали, беспрепятственно проник в бункер и выкрал младенца. Вечером, когда наш мучитель спустился к нам передать продукты и получить очередную порцию секса, Лена накинулась на него с кулаками, требуя вернуть сына назад, но в ответ услышала что Владик должно быть уже в больнице, так как сумка с младенцем ночью была подкинута им в подъезд жилого дома неподалеку. Мы не поверили. Да и как можно было поверить человеку, который с такой лёгкостью обрек нас на жалкое существование под землей. Я с нежностью к тебе и светлой грустью, Прими на сердце строки непростые. Мне в этот день так холодно и пусто. Прошу: не настроение прости мне. Пусть солнце ему светит золотое И ангел за спиной хранит от горя. Отчаиваться, милая, не стоит И избегать о сыне разговоров. Я всей душой желаю, чтобы вместе Вас странная судьба свела для счастья. И так и не одетый тобой крестик Берег его от боли и ненастья. Прими на сердце строки, дорогая, И помни: я бы жизнь не пожалела, Чтобы мечта – твоя лишь! – голубая Несбыточной остаться не посмела. 2002 год: кошмар продолжается 31декабря Мохов принес нам немного мандаринов и сладостей. От вида этих подарков у меня защипало в носу. Я вспомнила, как встречала дома со своей семьей этот сказочный праздник. Наряжала елку, помогала маме резать салаты, накрывала на стол и радовалась гостям. «Как они там без меня? Ждут ли? Или уже потеряли надежду увидеть меня живой?» – от этих горьких мыслей мне хотелось разбить экран телевизора, чтобы все веселые картинки телевизионных передач не напоминали мне о доме, а мандарины – размазать по омерзительной физиономии нашего мучителя. Все воспоминания о прежней жизни я хранила глубоко в себе, меня раздирала злость, когда в этом жутком месте я видела хоть какое-то напоминания о своих беззаботных и счастливых годах. Но иногда становилось страшно, если я вдруг не могла отчетливо воспроизвести в памяти какое-то лицо… – будь то одноклассник, соседка или учительница. Казалось, что Мохов добирается до самого дорогого, что у меня осталось, – моей памяти. Практически каждую ночь мне снилось, будто я вернулась домой. Я разговаривала с родными людьми, ходила по квартире, где так счастливо жила долгие годы, играла со своей пуделихой Керри. Это были прекрасные видения. Сны мне снились нечасто, но один – я запомнила: бегу я навстречу своей маме, достигаю ее, тяну к ней руки и попадаю в ее объятия, ощущение маминого тепла было настолько отчетливым, что когда я проснулась, на секунды мне показалось что, то что окружает меня сейчас жуткий вымысел, а то что я видела во сне, – реальность. В то утро я написала маме стихотворение: Мама, забери меня отсюда! Мама, я устала от бессилия. Мама, я разочаровалась в людях И в стране, где место есть насилию. Мама, мое сердце не живое, Но рукою нахожу пульс на запястье, Мама, объясни мне, что со мною, Ведь семнадцать месяцев не ясно. Мама, я боюсь ума лишиться, В четырех стенах ходя по кругу, Тяжкий груз ложится на ресницы, Каплями стекая с них на губы. Мама, докричись срывая голос, До меня, не выдержав разлуки, Я не видела почти два года звезды И не слышала привычные вам звуки. Мама, одиноко мне сегодня, Опустели полные глубины. Мама, разделяют нас дороги, Расстелившиеся лентой длинной, Не пугает меня старый дьявол, Но он запер на замок свободу,