– Во-первых, нет. Во-вторых… – Что нет? – резко спрашивает Джексон. – Нет, я не извиню тебя. Это очевидно. А во-вторых, я никогда не повторяю того, что сказал. – Он качает головой и угрожающе бормочет: – Ох, уж эти мне вампиры. Они смехотворно хрупки. Джексон выглядит так, будто его вот-вот хватит удар, если бы у вампиров они бывали. Хадсон же, судя по всему, одновременно позабавлен и восхищен вызывающим поведением Джикана. Впрочем, когда речь идет о Хадсоне, никогда нельзя точно сказать, что именно происходит в его голове. – Кто этот малый? – спрашивает Джексон. – Этого я не знаю, но думаю, он мог бы стать моим героем, – говорит Хадсон. – Несчастный гот. Джексон поворачивается к нему, как бы говоря: «какого черта?» – но прежде чем он успевает что-то сказать, Джикан продолжает: – Итак, мальчики и девочки, вы уже закончили задавать вопросы? Потому что каким бы увлекательным ни было ваше невежество, через час у меня намечена гавайская вечеринка, а мое любимое блюдо – это пои, которое готовят из корня таро. Так что давайте займемся делом. – Каким делом? – спрашиваю я. Он опускает свои солнцезащитные очки, и я вижу его горящие глаза цвета красного дерева. – Таким, в котором я исправлю то, что наворотили Кассия и ты. Не понимаю, почему тебе, Кассия, надо обязательно вставлять свой нос в мои дела, но я бы хотел, чтобы ты перестала это делать. – Совать. Может, вы запи… – вворачивает Флинт. – 3,14159 и так далее до конца, э-э, меня, – рассеянно отвечает он. – Почему? – Я хочу сказать, правильно будет «совать свой нос в мои дела»… У Джикана делается оскорбленный вид. – Уверяю тебя, юный дракон, у меня нет никакого желания совать мой нос в твои дела или куда-то еще. – Это просто такое выражение… – начинает Флинт. – Все вы так говорите. – Он прочищает горло. – Теперь приступим. К тому, чтобы исправить последнюю аварийную ситуацию, созданную Грейс. – Последнюю? – спрашиваю я, решив не обращать внимания на то, что мой голос сейчас больше похож на писк. – И сколько же всего было таких аварийных ситуаций? – Ты хочешь сказать помимо той катастрофы, которую ты устроила в конце ноября? – насмешливо спрашивает он. – А что случилось в конце ноября… – Я замолкаю, когда до меня доходит, что он имеет в виду. – Погодите. Кто вы? – Бог времени. – Хадсон произносит это скучающим тоном. – И полагаю, он зол, потому что Кассия… – Я не разрешаю тебе называть меня так, – говорит Кровопускательница сквозь зубы. Хадсон не удостаивает ее вниманием и спокойно продолжает: – Она просто остановила время, а затем оно рвануло. – Да, вот именно. – Джикан качает головой. – Но, к счастью для тебя, я всегда начеку, чтобы исправить дело. Однако в такие большие временные трещины сюда могут проникнуть всякие ужасные твари. Тут есть о чем подумать, но с чего начать? Что это значит – временные трещины, возникшие из-за меня? Фантастика. У меня все сжимается внутри, и я говорю себе: дышать. Просто дышать. Потому что Джикан говорит, что он может исправить то, что я повредила – что бы это ни было, – и мне надо просто принять его слова на веру, иначе мне снесет крышу. Я никогда не прощу себе, если случайно разморозила Армию горгулий и теперь они умрут. Разумеется, если я поверю ему, было бы неплохо знать наверняка, что он на самом деле есть тот, кем его считает Хадсон. Надеюсь, что это правда, очень, очень надеюсь, потому что я не знаю, кому еще можно доверить исправление всего того, что наворотили Кровопускательница и я. Как странно – еще в прошлом году я бы посмеялась, скажи мне кто-то, что существует бог времени, а сейчас я молюсь не только о том, чтобы он и правда существовал, но и о том, чтобы он сейчас находился здесь, передо мной. Разумеется, в те времена я считала, что вампиры и человековолки встречаются только в романах и кино. – Вы действительно Бог времени? – опередив меня, спрашивает Мэйси, заговорив впервые с тех пор, как сюда явился Джикан. Он вздыхает. – Сам я предпочитаю, чтобы меня называли Историком, но да, это мое официальное звание. Флинт смеется. – Вы говорите так, будто это работа. – Я же сказал, что это мой первый отпуск за пятьсот лет. Что тут непонятного? – Он опять потрясает своей маской для подводного плавания. – Если то, что я делаю – тружусь без перерыва с начала времен – это, по-твоему, не работа, то я не знаю, что вообще можно называть работой. – Да, кстати… – Джикан кладет свою маску на журнальный столик Кровопускательницы и жестом указывает на диван. – Сделай милость, сядь и не путайся у меня под ногами. Это тонкая работа. – Что именно вы собираетесь делать? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам в попытке понять, о чем он говорит. Все кажется мне нормальным, но ясно, что это не так, раз Бог времени – то есть, извините, Историк – решил прервать свое подводное плавание, чтобы явиться в пещеру на Аляске. Мгновение кажется, что сейчас он скажет какую-то колкость, но в конце концов он только вздыхает и делает нам знак подойти. Джексон вскидывает руку, останавливая нас, и идет первым, что кажется мне одновременно и смелым, и безрассудным. Но не успевает он сделать и пары шагов, как Историк закатывает глаза и говорит: – Не ты. Она. Часть меня надеется, что он говорит о Кровопускательнице. Но даже до того, как он снова опускает свои очки и вперивает в меня лазерный взгляд своих карих глаз, я понимаю – он имеет в виду меня. Ведь это я могла бы добавить «повреждение времени» к арсеналу своих трюков. Я нехотя выступаю вперед и нисколько не удивляюсь, обнаружив, что Хадсон оказался прямо за мной. – Я сказал… – Я знаю, что вы сказали, – спокойно отвечает Хадсон. – Но если вам нужна она, то вместе с ней вы получите и меня. Мы двое – это что-то вроде комплексного предложения. На сей раз Историк срывает с себя очки и устремляет на Хадсона свирепый взгляд, пытаясь заставить его опустить глаза. Хадсон, разумеется, тоже уставляется на Историка и сверлит его глазами, эта дуэль тянется, кажется, целую вечность. Затем ни с того ни с сего Хадсон спрашивает: – Вы не чувствуете запах тоста? – Тоста? – изумленно повторяет Историк. Моя пара пожимает плечами. – Я никак не могу понять, хватил ли вас удар или вы просто впали в транс, вот и решил проверить. В глазах Историка отражается удивление, которое быстро сменяется досадой. Он щелкает пальцами. И Хадсон исчезает. Глава 51. Строчка на ткани времени спасает мою задницу Мы все потрясенно застываем. Затем Кровопускательница говорит: – Почему до этого не додумалась я сама? – Что вы сделали? – резко спрашиваю я. – Куда он подевался? – Где мой брат, вашу мать? – Джексон бросается к Историку. – Что вы сделали с ним? – Ничего особенного по сравнению с тем, что с ним сделал ты сам, – спокойно отвечает Историк. – Или ты бы хотел, чтобы мы об этом просто забыли? – Вы настоящий говнюк, вы это знаете? – рычит Джексон. В ответ Историк поднимает руку и сводит вместе большой и средний пальцы, как будто собирается щелкнуть ими опять. Джексон замирает, его руки сжаты в кулаки, на челюсти ходят желваки. – Перестаньте! – говорю я им – не только Джексону и Историку, но и нашим друзьям, которые тоже придвигаются ближе. Потому что попытаться атаковать Историка вполне в их стиле. Я встаю перед ним и спрашиваю: – А вы не могли бы вернуть его? Он склоняет голову набок, будто обдумывая мою просьбу, затем отвечает: – Не знаю. Мне вроде как нравится, когда его нет. Он играет со мной, как кот с мышью, и это бесит меня. Правда, в этой ситуации меня бесит вообще все. Но я прикусываю внутреннюю поверхность щеки и говорю как можно вежливее, хотя это все равно звучит как приказ: