– Действительно понравилось. – Я же говорила, – расплылась в улыбке Эсме. – Спасибо. Кай улыбнулся в ответ – своей настоящей улыбкой, c морщинками в уголках глаз и ямочками на щеках, открывшей белоснежные зубы. Святые небеса! Как ей хотелось ощутить вкус этой улыбки! И этих ямочек. Накатило желание, мощное, словно удар током, и все до единого волоски на теле встали дыбом. Эсме показалось даже, что она качнулась к нему. Сможет ли он меня полюбить? – Что с тобой? – насторожился Кай. – Я хочу тебя поцеловать, – не соображая, что делает, сказала вдруг Эсме. Услышав сорвавшиеся с собственных губ слова, она залилась краской, развернулась и высыпала содержимое корзины в мусор. Зачем я это сказала? Зачем? Кай подошел к ней. – Эсме… Она обошла его и с преувеличенным тщанием стала сметать остатки волос. – Извини. Я нечаянно. Закончив подметать, она отнесла веник в кладовку. – Когда поедем в Беркли? – Думаю, надо перекусить, и я приму душ, – потерев шею, сказал Кай. – Тогда я пошла собираться. Она похромала в коридор. – А ты что, есть не хочешь? Я тебя хочу. – Спасибо, нет. – Я тебя позову, когда буду готов, – сказал Кай, проведя рукой по непривычно коротким волосам. – Ага. А Эсме посидит в своей комнате, стараясь не думать о нем. Глава 13 По дороге в Беркли Кай никак не мог выкинуть из головы признание девушки. Она хотела его поцеловать. Он тоже хотел. Но не мог. Мужчина целует женщину, если намерен встречаться с ней, приглашать на свидания, любить и быть любимым, если он способен любить. Человек, который целует женщину, не будучи в состоянии дать ей все остальное, подонок. Лучше уж дрочить в душе. Правда, теперь у него не было и этой возможности. С тех пор как в доме стала жить Эсме, Кай постоянно находился в состоянии возбуждения. Разрядки не наступало, не считая случайных конфузов во сне. За эти дни ему уже четыре раза приходилось вставать среди ночи и менять трусы. Чудовищный позор – словно тебе опять двенадцать. Эсме снилась ему каждую ночь. Чаще всего – в цветастых шароварах, в которых выкорчевывала дерево. В реальной жизни он их давненько не видел. Сегодня она надела голубые джинсы, точно нарисованные на ногах. Сами джинсы Кая не интересовали, зато его так и тянуло провести рукой по соблазнительному изгибу ее бедер. Даже странно. Для человека, который не выносит прикосновений, он слишком много о них фантазировал. Проехав через кампус, Кай припарковался как можно ближе к административному зданию, но им все равно надо было пройти несколько десятков метров. Эсме хромала. – Лучше бы этот доктор дал тебе костыли, – вспомнил Кай, – а не свой номер. Сволочь, решил воспользоваться случаем… Ты как? Тебе помочь? – Могло быть и хуже. Эсме одарила его солнечной улыбкой, затмившей даже ярко-желтую футболку с длинными рукавами, на одном из которых красовалась оранжевая надпись на вьетнамском: «Em yкu anh yкu em». Несмотря на безбожно поверхностное знакомство с вьетнамской письменностью, Кай примерно понял, что это значит: «Девочка любит мальчика, мальчик любит девочку». «Круг любви и все такое, – подумал он. – Жаль, что я никогда не смогу стать частью этого круга». – Скажи, если захочешь отдохнуть. Или давай я тебя понесу. Эсме заправила волосы за уши. – Тогда все будут думать, что ты мой бойфренд. Кай скользнул взглядом по фигурам студентов, снующих по кампусу. – Какое нам дело? Пусть думают. – В таком случае мне очень больно, – фыркнула Эсме и захромала с удвоенной силой. Он уже научился понимать шутки Эсме и с радостью поднял ее на руки. Она засмеялась и обняла его за шею, улыбаясь и сверкая глазами. Именно в этот момент Кай решил, что его любимый цвет – зеленый. Не просто зеленый, а именно этот светлый оттенок морской пены. Внезапно девушка словно испугалась чего-то и отпустила его шею. – Я могу идти. – Мы уже на месте. Кай кивнул на высокое белое здание с четырьмя массивными колоннами и надписью на двойных дверях: «Спраул-холл». – Канцелярия. У них должны быть списки всех студентов, которые здесь учились. Правда, неизвестно, предоставят ли они нужную тебе информацию. – Подумать только, мой отец ходил по этим самым ступеням, – задумчиво произнесла Эсме. Кай опустил ее на землю. Ковыляя по ступенькам ко входу, Эсме отстраненно улыбалась. Войдя в здание, она стала озираться по сторонам, приоткрыв рот, словно ожидала прямо сейчас увидеть своего отца. Кай засунул руки в карманы и предоставил девушке полную свободу. Он не разделял ее восхищения. Обычное здание. В холле никого не было, и они подошли прямо к стойке. – Здравствуйте, чем могу помочь? – спросил юноша с пышной ярко-рыжей бородой. Прижав сумочку к груди, Эсме облизала губы, бросила взгляд на Кая и произнесла по-английски отрепетированную фразу: – Много лет назад здесь учился мой отец. Его звали Фил. Вы не поможете мне его найти? «Значит, она говорит по-английски, – отметил про себя Кай. – Со мной просто не хочет». Парень посмотрел на них поверх фиолетовых очков в пластмассовой оправе. – Вы серьезно? Эсме кивнула. – Вы хотите сказать, что не знаете его фамилии? Она покачала головой и ответила, вновь на английском: – Нет. Я только знаю, что его звали Фил. Кай удивленно повернулся к ней. Только имя? Печально. Шансы сводятся почти к нулю. – Здесь учились сотни, если не тысячи Филов. Я тоже Фил, – сказал юноша, постучав пальцем по бейджику у себя на груди. Там было написано: «Филип Филипсон». Кай поднял брови. Этот рыжий – на двести процентов Фил, но по возрасту и цвету волос явно не подходит. – У нее есть фотография. Эсме поспешила достать снимок. – Сделана больше двадцати лет назад. Она пыталась улыбнуться, но губы не слушались.