— Не надо завидовать моему огромному успеху, — с гордо поднятой головой говорит Терренс. — Я-то завидую? — Ракель ехидно усмехается. — Да я буду в сто раз популярнее тебя! Я — одна из самых сексуальных девушек на планете! Пример для подражания! Любимица девчонок! Мечта любого мужчины! Я — звезда! Всемирно известная модель! — Перестань мнить себя суперзвездой, которой все обязаны, и которую якобы знают и любят абсолютно все. Никто не обязан прислуживать тебе и исполнять все твои капризы. И знает тебя от силы процентов двадцать всего населения планеты. — Пф, куда уж сравнится с твоими пятью… — со скрещенными на груди руками фыркает Ракель. — Ты уже так сильно задрала нос, что не только ставишь свою карьеру на первое место и плюешь на своих близких людей, но еще и начала вести себя, как дива. — Ах, значит, я веду себя как дива? — Да, как дива! Которая слишком уверена в себе и думает, что ее все любят. — А меня и так все любят! И все знают! — И которая вбила себе в голову, что ее лучшая подруга якобы мстит ей из-за успешной карьеры и злится, что она типа ничего не добилась в жизни. — А разве это не так? Эта стерва только и делает, что шляется по всяким клубам и флиртует со всеми мужиками подряд! Хочет поскорее найти богатенького молоденького паренька и выскочить замуж, чтобы тратить уже его денежки. — Тебе-то что? Ходит и ходит! Это ее дело! Она — свободная девушка и имеет право знакомиться с парнями и общаться с ними. — Ну может быть, в перерыве от поисков богатенького красавчика она помогает моему злейшему врагу разрушить мою чертову жизнь. — Наталия никогда бы не предала нас так, как сделала это ты! Ты предала ее. Предала меня, друзей и всех тех, кто любил и ценил тебя! Она до сих пор не может прийти в себя после того, что ты ей устроила. После того, как она столкнулась с агрессией одной психованной дуры. — Ах, бедненькая, несчастная девчонка… — с закатанными глазами презрительно усмехается Ракель. — Да, бедная! Она в шоке от того, что ты посмела заявиться к ней домой, орала на нее, как истеричка, набросилась на нее с кулаками и едва не избила ее. — Ей крупно повезло, что я не изуродовала ее прекрасное личико. А иначе бы она никогда не нашла бы себе мужика. — Ты больная, Кэмерон, — слабо качает головой Терренс. — Больная! Без причины набросилась на бедную девушку, чуть не избила ее и довела ее до шокового состояния. — Да конечно, шокового… — Я сам видел, в каком она была состоянии! И сам утешал ее, когда эта девушка не могла перестать горько рыдать. — Ах, какая жалость… — закатывает глаза Ракель. — Ах, бедная девушка… Горько рыдала… — Никому не пожелаешь иметь такую подругу, как ты. Никому. — Слушай, МакКлайф, а что это ты стал так яростно защищать эту дрянь? — интересуется Ракель, расставив руки в бока. — Раз ты встал на ее сторону, значит, тебя устраивает то, что они издеваются надо мной и пытаются уничтожить меня. — Да, я на ее стороне! — Ах да, прости, я забыла! Ты же с ними заодно. Имел дела с Рингером намного раньше, чем эта дрянь познакомилась с ним. — По-твоему, я должен был послать ее к черту в тот момент, когда она обратилась ко мне за помощью и поддержкой? Хотела, чтобы кто-то утешил ее после того, как ее психованная подруга чуть не убила ее. — А ты и рад побежать к этой дуре! — Саймон был абсолютно прав, когда говорил, что ты больная на голову. Теперь мы все убедились в том, что тебе надо лечиться в клинике и держаться подальше от тех, кому жизнь намного дороже. — Что, МакКлайф, не уж-то ты влюбился в нее? — ехидно усмехается Ракель, скрестив руки на груди. — Неужели в последнее время ты так часто пропадал у нее? Не хочешь объяснить, где тебя носит целыми днями с момента нашей первой ссоры? — Надо же, неужели ты заметила, что меня не было дома? — Да ладно, МакКлайф, признайся, что ты втюрился в эту белобрысую швабру. Что она все-таки получила желаемое и обратила твое внимание на себя. — Ты хоть думаешь о том, что несешь? — Думаешь, я не видела, как она постоянно строила тебе глазки и мило улыбалась? Я все видела! И уже окончательно убедилась в том, что она мечтала быть с тобой. — У тебя не все дома… — ехидно усмехается Терренс. — Ну же, расскажи, что ты уже влюбился в Наталию! — сухо требует Ракель, где-то в глубине души чувствуя укол ревности и понимая, что внутри у нее все кипит от одной только мысли, что Терренс проводит время с другой. — Расскажи мне о своем новом романе с этой предательницей! Я хоть «порадуюсь» за ваше счастье! За счастье двух предателей, которые бросили меня после того, как с пеной у рта клялись мне, что никогда не бросят меня и будут рядом, несмотря ни на что. — Я не влюблен в Наталию! — уверенно возражает Терренс. — Она — мой хороший друг! Друг, которого я поддерживаю после того, что ты с ней сделала! — Да конечно, друг… — Ракель скрещивает руки на груди. — Наверное, уже давно мечтаешь переспать с ней. — Даже если бы я и был влюблен в нее, то не сомневаюсь в том, что был бы НАМНОГО счастливее, — уверенно заявляет Терренс. — Она бы уж точно любила меня всем сердцем и была бы готова на ВСЕ. На все, чтобы сделать меня счастливым. — Эту стерву волнуют только чьи-то деньги. Она ни за что не обратила бы внимание на нищеброда, потому что он не сможет исполнять все ее хотелки. А вот ты — идеальная для нее кандидатура. Молодой, при деньгах, да еще и знаменитый… Рочестер не упустила бы такой потрясающий шанс. — Если бы я встретил ее на своем пути раньше, чем встретил тебя, то был бы с ней. Женился бы на ней и был бы ОЧЕНЬ счастлив. ГОРАЗДО счастливее, чем с той, которая любит только лишь себя и беспокоится только лишь о своей чертовой заднице. — НУ И ВСТРЕЧАЙСЯ С НЕЙ! Раз ты стал одним из тех, кто клюнул на ее красивое личико! Которое мне надо было хорошенько подпортить, чтобы больше никто не взглянул на нее. Чтобы даже огромные денежки ее родителей не заставили парня терпеть уродину. — О, твою мать… — раздраженно рычит Терренс, проведя руками по лицу. — Как же ты меня бесишь… — И да, неужели ты уже не так сильно переживаешь за свою карьеру, как раньше? — Я переживаю! Но не одержим ею так же сильно, как ты! И ставлю на первое место СЕМЬЮ! Я хочу иметь хорошую ЖЕНУ и своих собственных ДЕТЕЙ! А у меня нет НИ ТОГО, НИ ДРУГОГО! — А как же твоя музыкальная карьера? Не уж-то решил сдаться и забить на нее? Да? — А ты так этого хочешь? — Было бы неплохо. — Ракель громко усмехается с долей презрения и злости. — Хотя ты и сам понимаешь, что твоя звезда уже давно погасла. Ты был популярен только лишь в подростковом возрасте. В начале двухтысячных. И то лишь благодаря одной единственной роли. И все! Народ не помнит про другие твои роли! Тебя знают только лишь как того парня из фильма про первого красавца школы. Помнят как Мэйсона Хьюстона. И ты никогда не станешь кем-то другим. — Спешу тебя разочаровать и сообщить, что я не сдамся и добьюсь известности как музыкант, — скрестив руки на груди, с гордо поднятой головой заявляет Терренс. — Да! — Ракель издает громкую издевательскую усмешку. — Что-то этого не видно, дорогой мой! Если бы в твоей карьере певца были какие-то продвижения, это было бы заметно. Пока что ты только ждешь, когда тебя самому что-то предложат. Когда к тебе, твою мать, приедут домой и предложат контракт на запись альбома или хотя бы одной единственной песенки. — Да, а что насчет тебя? — удивляется Терренс. — Что ты сидишь дома и ничем не занимаешься? Уже несколько недель ты не снимаешься для журналов, не даешь интервью, не встречаешься с менеджерами… Где все это? Где же папарацци, которые раньше бегали за тобой по пятам и без остановки фотографировали тебя? Где все те предложения о работе, которые раньше поступали тебе каждый день? — Моя работа сейчас отошла на второй план, — грубо отвечает Ракель. — Черт… Неужели ты уже больше не востребованная звездочка? Неужели люди начинают забывать тебя и больше не желают видеть твое лицо на обложках журналов, в рекламе и на показах мод? — Уж кого они точно не хотят видеть, так это тебя. Твоя наглая рожа всем уже надоела! — Нет, это ТВОЯ всем надоела! — Это ТЫ так думаешь! — Ты отчаянно пытаешься спасти свою карьеру и хочешь засветиться где только можно, но это только больше раздражает народ и заставляет ненавидеть тебя. Тебе на пятки наступают более молодые девушки. Более новые. Более талантливые модели. И ты нервничаешь. Нервничаешь, потому что не можешь с ними тягаться. Людям нравятся свежие лица куда больше, чем те, которые стараются засветиться где только можно. — Это ты сейчас про себя? — Про ТЕБЯ! — Вот как только я разберусь с Саймоном, так сразу же займусь своей карьерой. — Ракель гордо приподнимает голову. — И сделаю все, чтобы стать еще известнее. Уеду работать куда-нибудь за границу. — Да? — Терренс ехидно усмехается. — А как ты это собираешься сделать? Неужели ты веришь в сказки, в которых добро побеждает зло? — Да, верю! — громко бросает Ракель. — А зря! Жизнь — это не сказка или кино. — Я и так это знаю! — Нет, дорогуша… Ты думала, что все это игра. Или твой кошмарный сон, который закончится сразу же после того, как ты откроешь глаза и поймешь, что лежишь в кровати. Однако это не кино, Ракель Эллисон Кэмерон! Это реальная жизнь. И ты уже никак не сможешь изменить это. И самое ужасное — это то, что в этом ночном кошмаре участвуешь не только ты. Мы все — тоже его часть. Все те, кто ни в чем не виновен друг перед другом и всегда был предан тем, кого искренне любит. — Я не виновата в том, что так случилось! — И тебе все равно! Все равно, что мы все находимся в опасности. Ты не спешишь что-то делать. Делать хоть что-то, чтобы доказать, что ты реально любишь нас. — Хочешь сказать, что я не люблю? — Не любишь! Ты любишь только себя и плюешь на всех, кто тебя окружает. Ты ни разу не пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти нас от угроз Саймона. — А что я могу сделать? ЧТО? Скажи мне! — Не знаю! — Если бы у меня был шанс не дать Рингеру причинить кому-то вред, я бы воспользовалась им. Но я НИЧЕГО не могу сделать. НИЧЕГО!