Она сделала несколько шагов, направляясь на запад. Я шел с ней в ногу, примерно в метре позади нее. – А куда вы возвращаетесь? – спросил я. Она сказала, что снимает номер неподалеку, в гостинице в Трастевере. – Это не там, где Кампо-деи-Фьори, – уточнила она. Я замедлил шаг. Она сделала еще шаг или два, потом повернулась ко мне, продолжая идти задом наперед в том же направлении. – Если хотите, мы можем встретиться позже, – проговорила она. – Мне бы очень этого хотелось, – отозвался я. – Например, в девять часов. На площади Сант-Эджидио. – Площадь Сант-Эджидио, – повторил я тихо, глядя ей вслед. IX Вернувшись в отель “Соле Рома”, я не сразу поднялся в номер, а отправился в малую гостиную и сел за компьютер, находившийся в свободном доступе. Я стал искать в интернете информацию о Джордано Бруно. Читал все подряд, без разбора, но поначалу у меня перед глазами стояло только лицо Марии. Запах ее духов еще долго обволакивал меня, хотя от него сохранилось лишь воспоминание. Когда я спустя всего лишь час поднимался к себе на третий этаж по лестнице с красным ковровым покрытием, моими мыслями полностью завладел Бруно. Его доминиканское воспитание, его энтузиазм, его неутолимое любопытство. Его увлечение магией и герметизмом. Его искусство памяти[3]. Его представления о космологии. Множественность его миров, его знания. Его поэзия. Недоверие к догмам, из-за которого ему пришлось покинуть орден. Бесконечные скитания по Европе, где ему не позволяли преподавать ни в одном университете. Его смелость. Все это. Процесс над ним длился восемь лет и закончился казнью на костре. И его произведения, конечно. Начиная с их названий. “О бесконечности, вселенной и мирах”. “Изгнание торжествующего зверя”. “О героическом энтузиазме”. Я развернул клочок бумаги, который сжимал в ладони, и стал читать записанные строки: Когда свободно крылья я расправил, Тем выше понесло меня волной, Чем шире веял ветер надо мной; Так, дол презрев, я ввысь полет направил. Дедалов сын себя не обесславил Паденьем; мчусь я той же вышиной! Пускай паду, как он…[4] На последней ступеньке перед своим этажом я споткнулся. Горничная, стоявшая у тележки со стопками чистого белья и хозяйственными принадлежностями, негромко охнула, поднеся ладонь ко рту. Я еле-еле удержался на ногах. Посмотрел на нее, смущенно улыбаясь. Но все равно дочитал: …конец иной Не нужен мне, – не я ль отвагу славил? Я включил телефон и обнаружил, что Амандина оставила мне несколько голосовых сообщений. Не прослушивая их, я ей позвонил. Она была так рада слышать мой голос. Я ей напомнил, что мы разговаривали только вчера. Вот если бы прошло два месяца, тогда другое дело. – Гаспар, понимаешь, накопилось столько новостей! Центр искусств в Берлине, именитый меценат из люксембургской страховой компании, предложение из Японии о предоставлении арт-резиденции на острове Наосима, цикл лекций на трансатлантическом круизном лайнере. – Какой успех! – прокомментировал я. Амандина обозвала меня привередой. – Честно говоря, тебе бы порадоваться такой удаче. – Я и радуюсь, не сомневайся. – Неужели? Что-то не похоже. Как тебе в Риме? – Хорошо, – сказал я. – И все? Я решил проявить великодушие и пустился в рассуждения о мягкости климата, об охристых оттенках фасадов, о палаццо Фарнезе и сверкающих водах Тибра. – А Даргер? – Я над ним работаю, – ответил я. – Не покладая рук. – Врешь. – Тебе не о чем беспокоиться, – сказал я. Мы помолчали. – Представь себе, – вновь заговорила Амандина, – вчера вечером я ужинала с Соней. Мы говорили в том числе и о тебе, что неудивительно. Расставаясь, мы не сдержались и поцеловали друг друга. Я имею в виду, как влюбленные. – Да? – Она классная. – Это точно, – подтвердил я. Опять наступила пауза. – Мне хотелось бы кое о чем тебя попросить, – сказал я. – Я слушаю. – Не могла бы ты к моему приезду собрать для меня материалы о Джордано Бруно? – А кто это? – Джордано Бруно. Итальянский ученый шестнадцатого века. – Это имеет отношение к твоей работе? – Вполне возможно. Пока не знаю. Там посмотрим. – Бруно? Пишется, как имя? – Все верно. – Поищу, – пообещала Амандина. – Ты уже знаешь, когда вернешься? – Эээ… Пока нет. – Хорошо бы ты поскорее вернулся.