Боря молча положил передо мной две тетрадки: синюю и красную. Я открыл ту, что лежала сверху, и мигом потерял желание наслаждаться горячим ароматным чаем, о котором думал всю дорогу домой. – Алиса Крысина? – Именно, – кивнул Борис, – жена Алексея Войкова. Вторую тетрадь посмотрите. Я выполнил его просьбу и испытал очередной шок. – Алексей Войков! Минуточку! Ничего не понимаю. Это… – Муж и жена, родители Кати, – пояснил Боря. – Они оба являлись пациентами Дегуниной? – пробормотал я. – Знакомы с детства? Ничего не понимаю. – Сам в недоумении, – признался Борис, – только Алексей попал к Марине Афанасьевне на три года раньше Алисы, и он и она никогда не жили в клинике. Они частные пациенты. Я встал, сходил в кабинет, взял бумагу, ручку и вернулся в столовую. – Лучше начертить схему. Нина, которая стала Нинелью Николаевной, дочь отца-садиста и матери, которая, возможно, провоцировала девочку на убийства, вышла замуж за Эдуарда Михайловича Войкова. По словам Германа Феликсовича, жениха для будущей оперной певицы нашла Дегунина. – У пары родился сын Алексей. Я прочитал тетрадь, которая ему посвящена. У мальчика с раннего детства были психологические проблемы, – заметил Боря. – С генетикой не поспоришь, – сказал я, – родной дед парня – садист, мать, пусть ее и подтолкнули к преступлениям, – убийца. И какой у них мог быть продолжатель рода? Что у Алексея со стороны отца? – Официальная биография Эдуарда без единого темного пятнышка, – отрапортовал помощник, – его родители тоже ни в чем плохом не замечены. Но давайте вспомним жизнеописание Нинели, которое может прочитать в интернете любой человек, в нем нет ни словечка об убитых ею маленьких сестрах. Помните рассказ Константина Фомина? – Конечно, – подтвердил я, – он одно время обучался с Алексеем в интернате, куда паренька отправили из-за постоянных разъездов родителей. Если верить Фомину, учащегося Войкова выгнали за интимную связь с педагогом. – В пятнадцать лет Леша становится пациентом Дегуниной, – подхватил Боря, – возможно, мать отправила проблемного мальчика к своему доктору. Уж наверное, Нинель понимала: если сейчас не обратить внимания на задвиги сына, дело может плохо закончиться. Но Алиса! Она-то как попала к Марине Афанасьевне? – Она тоже не состояла на учете, как и Войков, являлась «левой» пациенткой, – объяснил батлер, – у нее проблемы по линии полового поведения. Если вкратце, то девочку привела мать, Зинаида. Как она нашла Марину Афанасьевну, не знаю. Зинаида сообщила, что ее дочь-школьница полная развратница. Она готова лечь спать с любым хоть на Красной площади. Ни стыда ни совести у девочки нет. Дегунина пообщалась с Алисой наедине и поняла, что никаких сексуальных отношений у нее нет. Наоборот: Алиса была запугана матерью до такой степени, что обходила всех представителей мужского пола по кривой дуге. Увы, если сейчас не скорректировать проблему, то у девушки могут возникнуть проблемы в семейной жизни. А вот Зинаиде требовалось серьезное лечение. Дегунина предложила ей пройти специальный курс, но женщина отказалась. Ни ее, ни Алису Марина более не видела. – Отлично! – воскликнул я. – Просто прекрасно, – поморщился Борис. – Спустя некоторое время к Дегуниной явился Прохор, отец Алисы. Марина Афанасьевна записала свою беседу с ним. Судя по тому, как велась запись, главврач была педантичным, ответственным человеком. Муж Зины начал разговор с просьбы ничего не сообщать о его визите жене. Потом он пояснил, что его Зина просто помешалась на теме: дочь – проститутка. Алиса сбежала из дома. Отец стал ее искать и нашел в команде Вольдемара Штиха. – Владельца журнала «Мэн и остальные», основателя премии «Голая красота»? – уточнил я. – Он самый, – подтвердил Борис, – расцвет бизнеса Вольдемара пришелся на подростковые годы Алисы. Прохор честно сообщил, что дочери лучше дома не показываться, мать ей житья не давала. Затем стал просить: «Дайте мне таблеток, буду бабе их в кефир подсыпать, совсем она с ума сходит». Естественно, Дегунина ему отказала, но посоветовала: «Убедите жену прийти ко мне. Ей можно помочь. Я готова это сделать». Боря повернул ко мне свой ноутбук. – Смотрите, это фото Крысиной. Она девушка года по версии издания Штиха. Понятно, что снимок обработан, но надо признать: Алиса редкая красавица. – Вы правы, – согласился я, – с точки зрения лица и фигуры изъянов нет. Но каков возраст Крысиной в минуту славы? Борис нажал на мышку, на экране появился текст, я начал читать его вслух: – Девушка года. Элис. Девяносто – шестьдесят – девяносто. Восемнадцать лет. Свободно владеет тремя иностранными языками, студентка, умница и просто красавица… – Все вранье, – остановил меня батлер, – имя на самом деле – Алиса. На фото ей пятнадцать. Школу она не окончила, двоечница, оставалась на второй год. Вот объемы тела и что она красавица правда. – И как он не побоялся выставить почти обнаженной несовершеннолетнюю, – удивился я. – Ну, в те годы еще и не такое делали, – хмыкнул мой помощник, – это было время вседозволенности и искаженного понимания слова «свобода». Думаю, у Вольдемара был паспорт на имя Алисы, в котором указали измененный год рождения. Дмитрий Соколов приедет к нам через полчаса, я с ним договорился. – Соколов? – переспросил я. Боря встал. – Это настоящее имя владельца журнала. Вольдемар Штих – псевдоним владельца откровенного издания, которое давно умерло. Штих-Соколов нынче примерный семьянин, владелец радиостанции, в эфире которой никогда не звучало слово «секс». – Интересный поворот, – протянул я. – Думаете, он помнит Алису? Боря повернул ноутбук экраном к себе. – Он оживился, когда я назвал ее имя, сказал: «Эх, Бориска, как молоды мы были!» – Вы знакомы, – догадался я. – Дмитрий жил в одном доме с Казаковым, у которого я работал. Михаил Петрович приятельствовал с ним, – объяснил батлер. – Соколов частенько у нас ужинал, ему нравилась моя готовка. Потом Казаков умер, я покинул его дом. Мои отношения с Дмитрием оборвались. Сегодня, поняв, что он знал Алису, я рискнул ему позвонить по тому номеру, который он мне много лет назад дал. Честно говоря, я ни на что не надеялся. И вдруг из трубки: – Боря? Я удивился. – Дмитрий Вадимович, это вы? Он в ответ: – Бориска! А это ты? У меня на экране появилось твое имя. – Я не менял номер, – объяснил я. – Я тоже не хочу заводить другой контакт для тех, с кем в близких отношениях, – сказал собеседник. – Что случилось? Я спросил у него про Алису, Дмитрий рассмеялся. – Моя Галатея. Конечно, я ее помню. Ну и согласился приехать, предупредил, что у него только два свободных часа, завтра он куда-то улетает. Я встал. – Лучше нам направиться в кабинет. Как вы думаете, Ирэн знает правду о семье Войковых? – Есть тайны, которые никогда никому не сообщают, – ответил Боря. Я направился в коридор. – Возможно, господин Соколов, он же Штих, расскажет нам нечто интересное. А то у меня создалось впечатление, что я бреду в тумане, натыкаясь на стены. Глава двадцать пятая – Годы летят, я превратился в старого полкового коня, а марципановый пирог Бориса стал только вкуснее, – произнес импозантный стройный мужчина, которого я бы мог посчитать ну лет на пять-семь старше себя. – Дмитрий Вадимович, вы мне льстите, – смутился мой помощник. Гость отодвинул тарелку. – Бориска, ты прекрасно знаешь, что я способен на многое. Но лесть не входит в число талантов Соколова. Вы меня покормили, чаем напоили. О погоде ля-ля не станем, обмусоливать театральные премьеры тоже недосуг. Перейдем к делу. Зачем вам я понадобился? По телефону Боря интересовался Элис. Она объект вашего внимания, Иван Павлович? Или можно просто Ваня? – Последнее обращение нравится мне намного больше, – сказал я, – вы правы. Меня интересует эта девушка. – Красоты неописуемой была фемина, – вымолвил Дмитрий, – я нашел ее на помойке. Я заявил: – Дмитрий, нам нужны подробности о жизни Алисы. Если нетрудно, вспомните, как и где вы с ней познакомились? Соколов хмыкнул: – Так я уже сказал: на помойке. Дура-домработница почистила селедку, бросила потроха в ведро и ушла. Я вернулся домой… мать моя женщина! Вонь невозможная! Пришлось самому к бакам тащиться. Подвалил я к контейнеру, вижу: из него торчит задница в лосинах. Ничего так попка, симпатичная. Ну, я и шлепнул ее. Девушка обернулась, зашипела: – Еще раз пристанешь, плюну в тебя, и ты быстро подохнешь! У меня туберкулез. Ну, это она зря. Мой папаша от палочки Коха убрался, я знаю, как эти больные выглядят, ничего общего у них с той, что сейчас в дерьме ковыряется. Гляжу я на бомжиху и охреневаю. Красавица. Если ее помыть, одеть, причесать – любого с ума сведет. Даже сейчас, грязная, хороша невероятно, глаз не оторвать! Привел я ее к себе, отправил в ванную, когда она оттуда вышла, я опять обалдел. Побирушка волосы помыла, и у них феноменальный цвет оказался. Начал я ее расспрашивать, услышал выдуманную историю про погибших родителей, конечно, не поверил. Велел: – Говори честно, получишь билет в новую жизнь.