В холле на небольшом диванчике сидела полная женщина лет пятидесяти. На ней красовалась норковая шуба. Сколько бы ни старались гуру моды вывести на российский рынок манто из чебурашки, как бы активно ни писали в интернете о жалости к животным, но для основной массы дам нашей страны шуба – это норка. Кто побогаче – замахивается на соболя, кто победнее – на нутрию. Меховое пальто – это показатель достатка и успеха. Шкура чебурашки – удел отъявленных модниц, а их не так уж много. Но, знаете ли, доха из хищного млекопитающего семейства куньих может выглядеть элегантно, а может – чудовищно. Передо мной сейчас был второй вариант. В пару к нему прилагалась шапка из той же зверушки. Такой головой убор моя няня, а потом домработница Николетты именовала малахаем. Нянюшка считала, что шапки бывают двух разновидностей. Одна уже упомянутый малахай, а вторая тымак! Не спрашивайте меня, как они выглядят, я не знаю ответа на сей вопрос. – Здрасте, – расцвела при виде меня незнакомка, – вот, приехала. – Рад встрече, – машинально ответил я, – с кем имею честь беседовать? – Сюзанна, – кокетливо поведя плечами, представилась гостья. – Вы мой жених. Я замерзла, пока от метро дошла. – Да, к сожалению, подземка далеко, – поддержал я светскую беседу. – Еле-еле сумку дотащила, – пожаловалась дама. Я огляделся. – А где багаж? – На лестнице, – пролепетала Сюзанна, – она на колесах, я не решилась вам, Ванюшенька, пол пачкать. Я очень аккуратная. Боря открыл входную дверь и… Мне показалось, что помощник вкатил гроб на колесиках. – Я очень устала, – жаловалась тем временем Сюзанна, – ноги просто подкашиваются, руки онемели, я замерзла, мечтаю о чашечке горячего чая! Ну и как вы отреагируете на подобный спич? Хорошее воспитание весьма невыгодная вещь для того, кто им обладает. – Разрешите, я помогу вам снять манто, – произнес я, – Боря заварит чай, и мы обсудим проблему. Сюзанна не стала отказываться, она обрадовалась и не скрывала этого. – О! Как здорово. Где можно руки помыть? – Я провожу вас, – галантно предложил Боря и повел незваную гостью по коридору. Спустя минут пятнадцать, перестав рассыпаться в похвалах чаю и кексу, который испек Боря, Сюзанна решила схватить быка за рога. – Ванечка, а когда у нас свадьба? Боря, который в этот момент стоял у мойки, уронил в нее чашку. Я же решил, что лучше сразу расставить все точки над «i», и заявил: – Дорогая Сюзанна, я решительно не помню момента, когда делал вам предложение. Глаза тетушки наполнились слезами. – Но… как же так? Было много свидетелей. – Какого события? – спросил Боря, вынимая из мойки осколки. – Ванечка встал на одно колено, подарил мне колечко, – затараторила гостья, – нас видели, ну… наверное, человек… много. Все кричали: «Горько!» – Так мы уже и свадьбу сыграли?! – воскликнул я. – Нет, помолвку отметили, – уточнила гостья. Услышав слово «помолвка», я насторожился, а Сюзанна опустила глаза. – У меня есть документ. – Какой? – спросил мой помощник. Незваная гостья порылась в дамской сумке, которую не выпускала из рук, извлекла из ее недр сложенный несколько раз лист формата А4, разгладила его и продемонстрировала мне: – Вот. Вам тоже такой дали. – Верно, – согласился я, – но в шоу не было участницы по имени Сюзанна. Раиса. Надежда. Ирина. Вроде все. – Ванечка, у вас уникальная память, – решила польстить мне «невеста». – Я та, кого звали Ирой. – А Сюзанна тогда кто? – спросил Боря. – Я, – смутилась тетушка. – Ирина-Сюзанна, – протянул Боря, – оригинально, не избито. – Просто Сюзанна, – прервала моего помощника гостья. – Устроители шоу сказали, что Сюзанна не русское имя. А мы не во Франции. Лучше Ирой назваться. – Борис, – попросил я, – налейте гостье еще чаю. – Можно кофейку? – попросила та. – Заварка у вас жидкая, веником пахнет. Батлер на секунду замер, но тут же взял фарфоровый чайник. – Ира… – начал я. – Сюзанна, – поправила меня обладательница шубы. – Простите, – вздохнул я, – в именах запутался. Это было шоу, просто шоу. Правды в нем нет. Спектакль это. – Нет, – возразила красавица, – посмотрите, какое имя невесты у вас в документ вписано. – Он безымянный, – ответил я. – Нет, – повторила дама, потом показала пальцем с неровно опиленным ногтем на строчку, – здесь мое имя. И у вас оно указано. Боря быстро покинул столовую, я не стал возражать. – Наверное, вам дали такое, но в бумаге, которую получил я… В столовую вернулся Боря, он положил передо мной лист. – Прочитайте, Ванечка, – промурлыкала Сюзанна. – Давайте помогу, – предложил Боря и начал читать: – «Телеканал «Шоу года» и программа «Три невесты и я» поздравляет Ивана Павловича Подушкина, паспорт, серия, номер, выдан, адрес по прописке, с обретением невесты. И в честь радостного события выдает ему Свидетельство о помолвке». Боря замолчал. – Ну вот, – обрадовался я, – никаких имен больше. Ирина-Сюзанна кашлянула. – Данное свидетельство состоит из двух частей, посмотрите на его обратной стороне. Батлер перевернул лист. – «Свидетельство о помолвке. Ивана Павловича Подушкина, паспортные данные указаны на странице номер один, с Ириной-Сюзанной Феценбергенратц фон Руникален, баронессой Органской…» Я чуть не упал со стула, и тут раздался голос маменьки: – Вава! Почему открыта дверь и что за ужасное животное висит на крючке? Почему в холле стоит гроб на колесах? Глава двадцать восьмая Маменька мастерица появляться в моем доме в самый неподходящий момент, но сегодня она превзошла себя, вошла в столовую в то время, когда Боря произнес: «…баронессой Органской», а я, изумленный наличием в свидетельстве текста на обратной стороне листа, повторил: – Ирина-Сюзанна Феценбергенратц фон Руникален, баронесса Органская – это все вы? – Да, Ванечка, – пропела гостья. – И мы помолвлены, о чем оба имеем документы с печатями. – Помолвлены! – закричала Николетта. – Почему я ничего не знаю? Где баронесса? – Это я, – скромно потупилась Сюзанна, – а на вешалке не животное, а моя шубка. Ее сшили из куска мантии шлейфа Жозефины, жены Наполеона. Моя прапрапрабабушка находилась среди гостей торжественного события. У императрицы была невероятно длинная мантия. Ее потом разрезали на куски и раздали молодым женщинам, которые ее держали. Понимаете, о чем я говорю? – Картина художника Жака Луи Давида, – пробормотал я, – «Коронация». Сюзанна улыбнулась Боре.