– Мы не маленькие, – добавил Женя, – учимся во втором классе. – Вы ходите в школу? – изумился я. – Что тогда в саду делали? – У нас папа сошел с ума, – вздохнул Женя, – исчез. А бабушка врет, что он умер. – Почему ты считаешь, что она лжет? – спросил я. – У нее всегда, когда она что-то придумывает, глаза честные-пречестные, – ответила Саша. – Если отец умер, то почему не устроили похороны? Наверное, он в сумасшедшем доме! – Допился до психушки, – подвел черту Женя, – глюки у него начались. Мама тоже бухать стала. Одна бабушка не пьет. Домработница и шофер уволились. Мы раньше ходили в гимназию в поселке, где жили. Бабушка нас в город привезла. Школы рядом ей не нравятся. – Бабушка не понимает, что с нами делать, вот и записала пока в садик, – добавила Саша, – там знают, что мы школьники. Вы нам купите мороженое? – Да, да, – спохватился я, – пошли, попросим самые большие рожки. Глава десятая Дом, в котором жили дети, показался мне почему-то знакомым. Вроде я когда-то уже заходил в просторный подъезд, поднимался по мраморной, некогда белой, а сейчас серо-желтой лестнице. В центре Москвы, в районе Старого Арбата и Хамовников, сохранились исторические здания, они часто похожи, и лифты в них постоянно ломаются. Мы поднялись на третий этаж, я позвонил, дверь открылась, на пороге появилась дама в шерстяном платье. Она ахнула: – Саша! Женя! Вы откуда? – Из детского сада, – ответили внуки. – Добрый вечер, – произнес я. – Ваня! – попятилась хозяйка. – А ты как здесь оказался? Я начал всматриваться в старушку. – Не узнаешь, – поняла та. – Ребята, идите в свою комнату. – Руки не мыть? – осведомился Женя. Бабушка села на пуфик, который стоял в холле. – Это само собой разумеется. Вы не годовалые младенцы, чтобы я про элементарную гигиену вам напоминала. Взрослые уже. – Супер! – заликовал Женя. – Мы выросли? – Конечно, – подтвердила старушка. – Значит, теперь ложимся спать не в девять, а когда захотим, – сделал вывод мальчик. – Дети отправляются в кровать в ту секунду, когда начинается программа «Время», – отрезала хозяйка. – Логика! Главное, логика, – заявила Саша. – Дядя Ваня хорошо объяснил нам ее важность. А ты, бабушка, говоришь сейчас неразумные фразы. Мы слишком малы, чтобы лечь спать, когда хотим, но большие, если речь идет о мытье рук, чистке зубов, уборке комнаты. – Или человек маленький, или он взрослый, – подвел черту Женя, – иначе никак. – Ошибаешься, – усмехнулся я, – есть порода недоросликов. Уже вырос, но не дорос. Это ваш случай. – Мы взрослые! – топнула ногой Саша. – Прекрасно, – согласился я, – тогда сделай мне чаю, и я съем с удовольствием омлет. С сыром и помидорами. – Я не умею готовить, – сбавила тон девочка. – Нет проблем, – улыбнулся я, – можно заказать еду в кафе. Поскольку я гость, платить придется тебе. – У меня денег нет, – рассердилась Саша, – я маленькая, мне их не дают. – Лечь спать, когда душа захочет, и не мыть руки – тут ты взрослая, а как зарабатывать – ты маленькая? – спросил я. – Уж определись со своим возрастом! – Вы противный, – рассердилась девочка и убежала. Женя понесся за сестрой. – Спасибо, Ванечка, – поблагодарила старушка. – Матильда их избаловала… Я вздрогнул. Матильда – не самое распространенное в России женское имя, а еще смутно знакомый подъезд и холл квартиры. Определенно я уже видел этот странный торшер с основанием в виде лошади, вставшей на дыбы. Вместо головы у нее абажур… Старушка тем временем продолжала сетовать на внуков. – Галина Михайловна? – осторожно осведомился я. – Боброва? Хозяйка кивнула: – Ты меня не узнал. Знаю, я отвратительно выгляжу. – Ну что вы, – забубнил я, – просто у меня плохое зрение, а в прихожей не так уж светло. И тут распахнулась дверь, из комнаты вышла растрепанная толстая баба в грязном халате. – Мать, – хрипло сказала она, – свари кофе. – Его нет, – ответила Галина Михайловна. – Почему? – икнула толстуха. – Закончился. – Купи. – Уже поздно, магазин закрыт. – Не пори чушь! – выругалась баба. – Круглосуточный супермаркет всегда пашет. – Детей дома одних нельзя оставлять, – сопротивлялась пожилая дама. – А я не человек? – разозлилась тетка. – Я им мать. Шагай за кофе, свари и принеси. Потом, еще раз икнув, красавица двинулась по коридору. – Это Мотя? – обомлел я. Галина Михайловна кивнула. – Что у вас случилось? – забыв обо всех приличиях, осведомился я. – Не спрашивай, Ваня, – пролепетала Боброва. – Беда у нас! – Давайте съездим за кофе, – предложил я, – по дороге поговорим. – Детей одних нельзя оставить, – зашептала Галина Михайловна, – они маленькие, не понимают, что происходит. Захотят есть, не найдут меня, побеспокоят мать. А ты видел, в каком она состоянии. – Саша! – позвал я. – Женя! Дети быстро явились на зов. – Хотите купить нам еще по мороженому? – спросила девочка. – Нет, – ответил я, – разговор предстоит серьезный. Нам с Галиной Михайловной надо отойти на часок. Вы останетесь с Мотей. Она… э… э… – Опять набухалась, – подсказал Женя. – Или обкурилась, – высказала свое предположение Саша. – Не пахнет травкой, – возразил мальчик. Бабушка во все глаза смотрела на детей.