— Хорошо. Наши родители провожают нас до входной двери, где нас ждет ее единственная сумка с вещами. — Где остальные твои вещи? — Спрашиваю я, поднимая сумку. — Я распоряжусь, чтобы все прислали, — отвечает дядя Алексей. Он заключает Марию в объятия и что-то шепчет ей. Я пользуюсь моментом, чтобы попрощаться со своими родителями, затем кладу руку на поясницу Марии. Когда мы выходим из особняка, она отходит от меня и оглядывается, чтобы помахать своим родителям, прежде чем забраться на пассажирское сиденье моего G-Wagon. Я закрываю дверь и кладу ее дорожную сумку на заднее сиденье. Я улыбаюсь нашим родителям, толпящимся на крыльце, затем сажусь за руль. Заметив, что Мария не пристегнула ремень безопасности, я наклоняюсь к ней и натягиваю ремень ей на грудь. Ее аромат наполняет мои легкие, когда я защелкиваю зажим. Наши взгляды встречаются, и на мгновение она краснеет, прежде чем поправить ремень. — Я могу сделать это сама. — Я знаю. — Я откидываюсь на спинку сиденья и завожу двигатель. Наконец, мне не нужно ни с кем делить ее внимание. Лев и Иван следуют за нами на внедорожнике, пока я веду машину к железным воротам. Как только я выворачиваю нос G-Wagon на улицу, Мария спрашивает: — Почему ты не сопротивлялся? — Здесь нечему было сопротивляться. Все сложилось в мою пользу. — Так ты просто собираешься согласиться с этой шарадой? — Это не шарада. Отнюдь, детка. Я слышу, как она хмыкает, но не свожу глаз с дороги. Еще один вздох наполняет воздух, затем она бормочет: — Я не думала, что ты трус. Моя бровь приподнимается, когда я медленно перевожу взгляд на нее. — Осторожно. Может, я и люблю эту женщину, но я не позволю ей проявлять ко мне неуважение. Она бросает в мою сторону свирепый взгляд. — Ты позволяешь нашим родителям решать твое будущее. Для главы мафии это слабо. Гнев начинает закипать в моей груди. — Я ни хрена не позволял им решать. — О, пожалуйста, — усмехается она, глядя в окно. Она скрещивает руки на груди, затем бросает на меня насмешливый взгляд. — Ты собираешься сидеть здесь и говорить мне, что ты счастлив, застряв со мной на шесть месяцев? Христос! Я дергаю руль к обочине дороги и останавливаю G-Wagon. Отстегнувшись, я поворачиваюсь лицом к Марии, наклоняясь к ней в опасной близости. — Это не будет только в течение полугода. — Да, я так и думала. — У нее вырывается горький смешок, ее глаза темнеют. — Как долго ты планируешь продолжать притворяться, прежде чем прекратить это? Схватив ее сумку с колен, я открываю эту чертову штуковину и достаю кольцо. Я беру ее за левую руку, и когда она пытается вырваться, я усиливаю хватку и надеваю бриллиант обратно ей на палец. Пригвоздив ее предупреждающим взглядом, мой тон говорит о том, что я чертовски серьезен, когда произношу: — Это кольцо больше никогда не покинет твой палец. Она вздергивает подбородок и подтрунивает надо мной: — Никогда – длится всего шесть месяцев. — Она снова хихикает. — Если ты не откажешься раньше. Я медленно качаю головой. — Аннулирования не будет, Principessa. На ее лице мгновенно появляется замешательство. — Что? Отстраняясь от нее, я пристегиваю ремень безопасности и выруливаю обратно на дорогу. — Единственное, чего я тебе никогда не дам, – это развод. Все остальное мы можем обсудить. — Ты шутишь, да? — Когда я ничего не отвечаю, она ахает. — Ты серьезно? Ты что, с ума сошел? — Никогда не был более здравомыслящим, — бормочу я. — Какого черта ты хочешь остаться женатым на мне? Я останавливаюсь на красный свет и смотрю на нее. — Ты Мария Козлов. Лучше спросить, почему я не хочу быть на тебе женат? — Иисус, — бормочет она, качая головой. — Я не какая-то разменная монета, которую ты можешь использовать для укрепления союза с моим отцом. Это последняя причина, почему я хочу ее. Загорается зеленый, и когда я трогаюсь с места, между нами воцаряется тяжелое молчание. К тому времени, как я паркую G-Wagon и мы выходим, напряжение между нами можно было резать ножом для масла. Я беру сумку Марии и жду, пока Лев и Иван присоединятся к нам, затем приказываю: — Оставайтесь здесь. Вы ей не нужны в нашем доме. Мария следует за мной к лифтам, и когда двери закрываются, она бормочет: — Как ягненок, которого ведут на бойню. — Ты не ягненок, mia regina. Ее взгляд метнулся ко мне. — Как ты меня назвал? Двери открываются, и, улыбаясь, я жестом приглашаю ее пройти. — Моя королева. Она делает паузу, ее глаза изучают мое лицо. Покачав головой, она входит в свой новый дом. — Ни за что на свете я не назову тебя своим королем. — Это мы еще посмотрим, — усмехаюсь я. Я наблюдаю, как она оглядывает гостиную с проблеском любопытства. Весь пентхаус отделан черным сланцевым камнем, мебель выдержана в оттенках темного древесного угля. Любовь ко всему черному я унаследовал от своего отца. — Неплохо, — бормочет она. Она переключает свое внимание на меня. — Просто проводи меня в комнату для гостей, и я уйду с твоего пути. Издав еще один смешок, я качаю головой. Я иду к лестнице и слышу Марию позади себя. Я игнорирую четыре комнаты и даже не пытаюсь показать ей их. Входя в свою спальню, а теперь и в ее, я бросаю сумку у изножья огромной кровати. — Это будет не просто брак по расчету. — Я оборачиваюсь и ловлю ее настороженный взгляд. — Ты будешь спать в моей постели. Она приподнимает бровь, глядя на меня, скрещивая руки на груди. Ее подбородок приподнимается на дюйм, она выглядит настоящей королевой. — Правда? Я даже не утруждаю себя кивком. Разжимая руки, она медленно приближается ко мне, пока нас не разделяют считанные дюймы. Откидывая голову назад, ее ресницы опускаются в соблазнительном движении, которое бьет прямо в мой член. — Значит, мы будем спать рядом друг с другом. — Ее тон низкий и чертовски сексуальный, заставляя меня затвердеть еще больше. — Мы будем трахаться, как счастливая супружеская пара. — Она поднимает руку к моей груди, проводя пальцем по ряду пуговиц на моей рубашке. — И я буду готовить и обслуживать тебя, как хорошая маленькая жена. — Никакой готовки. — Уголок моего рта приподнимается. — Я слышал, у тебя это плохо получается. Нахмурившись, она смотрит на меня, вероятно, удивляясь, откуда я знаю эту маленькую деталь. Я поднимаю руку и обхватываю пальцами ее затылок. Притягивая ее ближе, чтобы почувствовать ее теплое дыхание на своих губах, я говорю: — Аннулирования не будет, и этот брак будет настоящим во всех отношениях.