Изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль от автомобильной аварии, я делаю выпад вперед, нанося первый удар. Бриллиант моего обручального кольца полосует по лицу ублюдка, когда я поворачиваюсь в сторону, хватаюсь за его плечо и подтягиваюсь, пока не обвиваю ногами его шею. Используя всю свою силу, я переворачиваюсь, сбивая его задницу с ног. Я приземляюсь с тяжелым стуком, откатываюсь в сторону и с трудом поднимаюсь на ноги, когда у меня начинает кружиться голова. Нет. Не смей терять сознание. Сосредоточься. Я отскакиваю назад и угрожаю: — Вы знаете, кто мои отец и муж? У вас есть хоть какое-нибудь гребаное представление, кто мой брат? — Я делаю отчаянный вдох, усиливая жгучую боль в груди. — Вы покойники. Один начинает смеяться, подходя ближе ко мне. — Koha për të vdekur, kurvë15. Я понятия не имею, что это значит, но в этом не может быть ничего хорошего. Я поднимаю руки, когда все мужчины нападают одновременно. Раненая и слабая, я знаю, что у меня нет шансов, но я отдаю этому все свои силы. Мне удается опрокинуть двух мужчин на задницы и ударить головой другого, который пытается схватить меня сзади. Мое сердце колотится в груди, дыхание срывается с пересохших губ. Мои кулаки болят. Моя грудь в огне. Мои силы иссякают, пока один из ублюдков не наносит удар. Сила удара лишает меня чувств, и отбрасывает на дорогу. Один из них пинает меня так сильно, что я слышу хруст костей за долю секунды до того, как изнуряющая боль охватывает все мое туловище. У меня перехватывает дыхание, и мои глаза фокусируются на особняке через дорогу. Я узнаю его, понимая, что нахожусь всего в нескольких минутах езды от дома моих родителей. Я заставляю себя подняться на ноги, но спотыкаюсь, прежде чем упасть на колени. Я делаю хриплый вдох и закрываю глаза. Я пыталась, папочка. Мой подбородок опускается на грудь, затем я заваливаюсь набок. Когда меня окутывает тьма, моя последняя мысль – о Луке. Я надеюсь, он знает, как сильно я люблю его. Я надеюсь, он увидел это в моих глазах, когда мы занимались любовью. Глава 22 МАРИЯ Боль, от которой у меня леденеет кровь, вырывает меня из темноты. Я трясу головой, пытаясь разобрать окружающую обстановку сквозь затуманенное зрение. В голове всплывают воспоминания об аварии и нападении, по венам разливается адреналин. Я обнаруживаю, что сижу на стуле, а мои запястья скованы за спиной наручниками. Они настолько уверены в себе, что даже не потрудились связать мне ноги. Одержи победу. Тебе она нужна. Принятие более удобного положения заставляет всю мою грудь погрузиться в ад боли. — Иисус, — хнычу я. Будем надеяться, что это всего лишь сломанные ребра, и у тебя нет внутреннего кровотечения. Металлическая дверь со скрипом открывается, и входят двое мужчин. Когда они замечают, что я в сознании, они смеются. Один из них подходит, чтобы встать передо мной. Пристально глядя на него, я спрашиваю: — Кто ты? — Имена не имеют значения. — У него сильный акцент. Я качаю головой и посмеиваюсь: — Да ладно. Я, по крайней мере, хочу знать, кого собираюсь убить. — Когда он просто смотрит на меня сверху вниз, я спрашиваю. — Почему ты забрал меня? Чего ты хочешь? Его верхняя губа изгибается, когда он усмехается: — Мне нужны только части твоего тела, которые я буду посылать одну за другой твоему мужу. Никаких переговоров. У меня нет времени. Держа руки за спиной, они не могут видеть, как я начинаю сильно давить на большой палец. Я опускаю голову, чтобы они не заметили вспышку боли, когда я выворачиваю большой палец. Боль острая, как будто я его отрываю. Боже милостивый. Ты в порядке. Дыши. Нет, это тоже больно. Неглубокий вдох. Сосредоточься. Медленно я освобождаю левую руку от наручников и надеваю металл на костяшки пальцев правой руки, чтобы потом использовать его для удара. Я так благодарна за все, чему научил меня папа. Благодаря ему я могу хотя бы попытаться спастись. Поднимая голову, я встречаюсь взглядом с ублюдком, который, похоже, является лидером. — Сожми зубы, — говорю я прямо перед тем, как подскочить и врезать наручниками ему в челюсть. Я быстро перемещаюсь за стул, затем принимаю оборонительную стойку. — Не стойте просто так. Давайте сделаем это, — насмехаюсь я над ними, мой взгляд мечется между мужчинами и выходом. Главарь сплевывает кровь на пол, затем достает из кармана пистолет, целится мне в ногу и нажимает на спусковой крючок. Пуля попадает мне в бедро, и пронзительная боль швыряет мою задницу на грязную землю. Я сдерживаю крик, но он переходит в хныканье. Я слышу шаги, и когда поднимаю голову, тыльная сторона пистолета врезается мне в висок, лишая меня сознания. _______________________________ ЛУКА Мы с Виктором в комнате охраны просматриваем видеозапись, на которой албанцы выходят из частного самолета в аэропорту Лос-Анджелеса. — Эти ублюдки просто продолжают приходить, — бормочет Виктор. — Кого, блять, ты разозлил? — Понятия не имею. В следующий раз оставь одного в живых, чтобы мы могли это выяснить. Виктор усмехается, когда звонит мой телефон. Видя, что это номер стойки регистрации в вестибюле, я отвечаю: — Котрони. — Сэр, для вас конверт. Курьер сказал, что это срочно. Мне отнести его наверх? — Да, я в комнате охраны. Я заканчиваю разговор и только тогда замечаю сообщение от Марии. Я собираюсь навестить своих родителей. Улыбка растягивает мои губы. Хорошая девочка. — Если ты занимаешься сексом по телефону с моей сестрой, стоя прямо рядом со мной, я, блять, оторву тебе яйца, — бормочет Виктор. Я издаю лающий смешок, затем снова смотрю на экран. Там один албанский ублюдок в толстовке, и мы не можем хорошенько рассмотреть его лицо. — Что-нибудь известно о другом парне? — Спрашиваю я, глядя на программу распознавания лиц, сканирующую его лицо через систему. — Нет. Стук в дверь заставляет меня выпрямиться, и когда я открываю ее, администратор из вестибюля вежливо улыбается мне. — Конверт, сэр. — Спасибо. — Я беру у нее конверт и закрываю дверь. Я разворачиваю конверт и хмурюсь, когда в нем нет никаких бумаг. Перевернув его, что-то блестящее падает из него, подпрыгивая на полу.