— Давай на спор: кто быстрее! Пока! — крикнул Диппи. — Пока, Диппи, — бросила я трубку и побежала на пустырь. Ужасный Большой Пожар в Усадьбе Люди около получаса прятались возле сторожки у ворот, передавая другу бутылку, а потом, когда в шесть часов вечера сторож отправился отдыхать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, во всех окнах которого горел теплый свет. — Вот эта усадьба, — сказал Риордан. — Проклятье, что ты имеешь в виду, когда говоришь «эта усадьба»? — воскликнул Кейси, а потом тихонько добавил: — Она всю жизнь у нас перед глазами. — Конечно, — кивнул Келли, — но когда со всех сторон начали подступать Неприятности, усадьба выглядит по-другому. Как игрушка на снегу. Так всем четырнадцати и казалось — огромный дом-игрушка стоял под медленно кружащимися перышками весеннего вечера. — Ты принес спички? — спросил Келли. — Принес ли я… за кого ты меня принимаешь? — Ну так принес или нет — вот все, что я спрашиваю. Кейси принялся искать. Когда все карманы оказались вывернутыми наружу, он выругался. — Нет, не принес. — Какого черта, — успокоил Нолан. — Там наверняка есть спички. Позаимствуем несколько штук. Пошли. Когда они оказались на дороге, Тимулти споткнулся и упал. — Ради бога, Тимулти, — проворчал Нолан, — где твои романтические чувства? В разгар Большого Пасхального Восстания мы обязаны сделать все как следует. Через многие годы мы хотим войти в пивную и рассказать об Ужасном Большом Пожаре в Усадьбе. А если ты будешь сидеть на заднице в снегу, то испортишь всю картину Восстания. Тимулти кивнул, поднялся на ноги, исправив общую картину. — Я постараюсь помнить о хороших манерах, — обещал он. — Тсс! Вот мы и пришли! — воскликнул Риордан. — Господи, перестань говорить вещи вроде «эта усадьба» и «вот мы и пришли», — заявил Кейси. — Конечно же, мы видим проклятый дом! Что делать дальше? — Уничтожим его? — неуверенно предложил Мерфи. — Ба, ты так глуп, что на тебя страшно смотреть, — сказал Кейси — Конечно, мы его уничтожим, но сначала… чертежи и планы. — Все казалось таким простым в пивной «У Хикки», — заметил Мерфи. — Мы придем и камня на камне не оставим от этой проклятой усадьбы. Если учесть, какая у меня толстая жена, мне просто необходимо с чем-нибудь зверски расправиться. — Пожалуй, следует постучать в дверь, — вмешался Тимулти сделав глоток из бутылки, — и спросить разрешения. — Разрешения! — проворчал Мерфи. — Я бы не доверил тебе даже управление адом — пропащие души никогда бы не начали поджариваться! Надо… Однако передняя дверь неожиданно распахнулась, заставив его замолчать. На пороге стоял человек и вглядывался в темноту. — Послушайте, — донесся негромкий спокойный голос, — не могли бы вы говорить потише? Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и… Мужчины, на которых падал свет, идущий из открытой двери, заморгали, отступили на несколько шагов и сняли шапки. — Это вы, лорд Килготтен? — Да, — ответил человек, стоящий в дверях. — Мы постараемся не шуметь, — обещал дружелюбно улыбающийся Тимулти. — Просим прощения, ваша светлость, — сказал Кейси. — Вы очень добры, — ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась. Все мужчины остались стоять с раскрытыми ртами: — «Просим прощения, ваша светлость», «мы постараемся не шуметь, ваша светлость»!.. — Кейси хлопнул себя по лбу. — Что мы говорили? Почему никто из нас не ухватился за дверь, пока он здесь стоял? — Мы были ошарашены, вот почему; он взял нас на испуг, как все сильные мира сего, будь они прокляты. Я хочу сказать, ведь мы ничего не делали. — Однако мы действительно шумели, — признал Тимулти. — Шумели, черт побери! — взорвался Кейси. — Проклятый лорд ускользнул из наших когтей! — Тсс, не так громко, — сказал Тимулти. Кейси понизил голос: — Давайте осторожно подберемся к двери и… — Это совсем не обязательно, — заметил Нолан. — Он уже знает, что мы здесь. — Подберемся к двери, — повторил Кейси, заскрипев зубами, — и взломаем ее… Дверь снова открылась. Лорд, словно тихая тень, выглянул и осведомился негромким, терпеливым и хрупким старческим голосом: — Послушайте, что вы здесь делаете? — Ну, дело обстоит так, ваша светлость… — начал Кейси и, побледнев, замолчал. — Мы пришли, — выпалил Мерфи, — мы пришли… сжечь эту усадьбу! Лорд постоял немного, глядя на снег и собравшихся мужчин, его рука все еще лежала на дверной ручке. Потом закрыл на мгновение глаза, подумал, после короткой борьбы справился с тиком, из-за которого затрепетали веки, и сказал: — Гмм, в таком случае вам лучше войти. Мужчины ответили: хорошо, отлично, годится — и двинулись к дому, но тут Кейси выкрикнул: — Подождите! — А затем добавил, обращаясь к стоявшему на пороге старику: — Мы войдем, когда будем готовы. — Очень хорошо, — ответил старик. — Я не стану закрывать дверь, надумаете — входите. Я буду в библиотеке. Оставив дверь приоткрытой, старик уже собрался уходить, когда Тимулти воскликнул: — Когда мы надумаем? Господи, когда же мы надумаем больше, чем сейчас? С дороги, Кейси! И все они взбежали на крыльцо. Услышав шаги, его светлость снова повернулся к пришедшим; на спокойном лице совсем не было враждебности — так смотрит старая гончая, которая видела множество загнанных лисиц и примерно столько же спасшихся, умела быстро бегать, но теперь, в старости, перешла на медленную шаркающую походку. — Пожалуйста, вытирайте ноги, джентльмены. — Мы вытираем. — И каждый тщательно очистил свои башмаки от глины и снега. — Сюда, — сказал его светлость и повел их за собой. Бледные, прозрачные глаза лорда были окружены морщинами и мешками, результат многолетнего употребления бренди, а щеки стали красными, как вишневая наливка. — Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можем сделать относительно… как вы выразились… сожжения усадьбы? — Вы просто воплощение здравого смысла, — признал Тимулти, следуя за лордом Килготгеном в библиотеку, где тот налил всем по стаканчику виски. — Джентльмены. — Его светлость осторожно опустил свои старые кости в кресло с выгнутой спинкой. — Выпьем. — Мы отказываемся, — заявил Кейси. — Отказываемся? — выдохнули все. Выпивка уже была у них в руках. — То, что мы собираемся учинить, нужно делать на трезвую голову, — сказал Кейси, вздрогнув от взглядов, которые бросали на него его приятели. — Кого мы здесь слушаем? — поинтересовался Риордан. — Его светлость или Кейси? Вместо ответа все мужчины выпили виски и закашлялись. Красный цвет мужества сразу проступил на их лицах, которые они обратили к Кейси, чтобы он смог оценить разницу. Кейси мигом опрокинул свой стаканчик, не желая отставать от остальных. Между тем старик продолжал потягивать виски, и то, как спокойно и непринужденно он это делал, отбросило поджигателей в глубины Дублинского залива, где они начали тонуть. Пока Кейси не сказал: — Ваша честь, вы слышали о Неприятностях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наши собственные большие Неприятности и Восстание, которое добралось теперь и до нас, до нашего города, нашей пивной, а теперь и до вашей усадьбы. — Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, — сказал его светлость. — Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я хорошо знаю вас всех. Вы на меня работали. Мне кажется, я вам неплохо платил. — В том нет никаких сомнений, ваша светлость. — Кейси сделал шаг вперед. — Просто «старый порядок меняется», и мы слышали о больших домах в Таре и особняках в Киллашандре, которые были сожжены ради празднования свободы и… — Чьей свободы? — кротко спросил старик. — Моей? От тягот содержания этого дома, в котором моя жена и я стучим, как кости в стакане, или… Ладно, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь усадьбу? — Если это вас не слишком затруднит, — ответил Тимулти, — то сейчас. Старик, казалось, еще глубже погрузился в свое кресло. — О боже, — пробормотал он. — Конечно, — быстро сказал Нолан, — если вам неудобно, мы можем прийти позднее… — Позднее! Это еще что за разговоры? — спросил Кейси. — Мне ужасно жаль, — сказал старик. — Пожалуйста, разрешите мне объяснить. Леди Килгогген сейчас спит, скоро за нами приедут гости, чтобы отвезти нас в Дублин на пьесу Синга… — Чертовски хороший писатель, — заметил Риордан. — Видел одну из его пьес год назад, — сказал Нолан, — и… — Помолчите! — повысил голос Кейси. Все примолкли. Его светлость по-прежнему тихо продолжал: — В полночь мы планировали дать у нас званый обед на десять персон… Нельзя ли отложить сожжение до завтрашнего вечера, чтобы мы могли подготовиться? — Нет, — отрезал Кейси. — Подождем, — сказали все остальные. — Сожжение — это одно, — заметил Тимулти, — а билеты в театр — совсем другое. Я хочу сказать, что театр там, и было бы ужасно глупо пропустить пьесу и позволить куче еды пропасть. А гости, которые к вам придут? Как их предупредишь? — Именно об этом я и думал, — сказал его светлость. — Да, я знаю! — закричал Кейси. Закрыв глаза, он провел ладонями по щекам, челюстям и губам, а потом сжал руки в кулаки и разочарованно отвернулся. — Нельзя откладывать сожжение, такие дела не переносят, как вечеринки, черт возьми, так не делают! — Именно так и делают, если забывают принести спички, — тихонько проговорил Риордан. Кейси развернулся — казалось, он сейчас ударит Риордана, но потом сообразил, что его приятель сказал правду, и немного остыл. — Не говоря уже о том, — добавил Нолан, — что миссис — замечательная леди и нуждается в последнем вечере развлечений и отдыхе. — Вы очень добры, — сказал его светлость, снова наполняя стаканчик гостя. — Давайте проголосуем, — предложил Нолан. — Проклятье! — Кейси мрачно посмотрел по сторонам. — Я вижу, что голоса уже подсчитаны. Значит, завтра вечером, черт побери. — Да благословит вас Бог, — сказал старый лорд Килготтен. — На кухне будет оставлен холодный ужин, вы можете зайти сначала туда, наверное, вам захочется перекусить, поджог — тяжелая работа. Так мы договариваемся на завтрашний вечер, часов на восемь? К тому времени леди Килготтен будет благополучно доставлена в отель в Дублине. Я не хочу, чтобы она раньше времени узнала, что ее дом перестал существовать. — Господи, вы настоящий христианин, — пробормотал Риордан. — Ну, не будем грустить, — сказал старик. — Я считаю, что это уже в прошлом, а я никогда не думаю о прошлом. Джентльмены… Он встал. И, как слепой пастух-святой, вышел в коридор вместе со стадом, которое двинулось вслед за ним. Уже почти подойдя к двери, лорд Килготтен увидел что-то краем своего усталого глаза. Он повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского аристократа. И чем больше он на него смотрел, тем сильнее становился тик, а его губы начали беззвучно шевелиться. Наконец Нолан спросил: — Ваша светлость, в чем дело? — Я тут подумал… — наконец отозвался лорд, — вы ведь любите Ирландию? — Видит бог, да! — сказали все. — Разве нужно спрашивать? — Как и я, — мягко продолжал старик. — А любите ли вы в ней все, землю и ее наследие? — Тут тоже не может быть никаких сомнений, — заявили посетители. — Я беспокоюсь о подобных вещах, — сказал его светлость. — Это портрет кисти Ван Дейка. Очень старый, очень хороший, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, сокровище национального искусства. — Ах вот оно что! — сказали все и столпились вокруг. — О господи, — проговорил Тимулти, — замечательная работа! — Сама плоть, — добавил Нолан. — Обратите внимание, — подал голос Риордан, — как его маленькие глаза следят за тобой, где бы ты ни стоял. — Поразительно, — согласились все. И собрались уже двинуться дальше, когда его светлость произнес: — Вы понимаете, что это сокровище, которое в действительности не может принадлежать мне одному или вам, а только всем людям, как драгоценное наследие будет потеряно навсегда завтра вечером? Все разинули рты. — Спаси нас, Господь, — сказал Тимулти. — Нельзя так поступать! — Сначала мы вынесем картину из дома, — предложил Риордан. — Подождите! — закричал Кейси. — Благодарю вас, — сказал его светлость, — но куда вы ее денете? На открытом воздухе под воздействием ветра, дождя и снега картина быстро погибнет. Может быть, лучше ее сжечь… — Нет, мы этого не допустим! — воскликнул Тимулти. — Я сам возьму ее домой. — А когда великие разногласия закончатся, — заключил лорд Килготген, — вы доставите этот бесценный дар Искусства и Красоты, пришедший к нам из прошлого, в руки нового правительства? — Э-э… все будет так, как вы говорите, — заверил его светлость Тимулти. Но Кейси, не сводивший взгляда с большого холста, заявил: А сколько эта огромная штука весит? — Полагаю, — слабым голосом ответил старик, — от семидесяти до ста фунтов. — Ну и как, черт возьми, мы доставим ее в дом Тимулти? — поинтересовался Кейси. — Мы с Брэннэхемом отнесем это проклятое сокровище, — ответил Тимулти, — а если потребуется, ты нам поможешь, Нолан. — Потомки вас отблагодарят, — пообещал его светлость. Двинулись дальше по коридору, и снова лорд Килготген остановился перед двумя картинами. — Эти полотна, на которых изображены обнаженные женщины…