– Не волнуйтесь. Это не так ужасно, как утонуть. Насколько я слышала. Хотя наверняка сказать не могу. – Девушка пожала плечами. – Голова кружится? Дышать тяжело? Он кивнул, кадык на его шее дернулся. – Все должно закончиться довольно быстро. К утру… – Она подняла ладони вверх, словно бы извиняясь. – Тут и в самом деле помочь уже просто нечем. Бывший матрос бросился было вперед, но ноги его не слушались. Бессильно приваливаясь к столу, он скинул пустую чашку на пол, разбив ее вдребезги. И сам грузно рухнул рядом. – Ты еще за все поплатишься, – простонал он. Смотря на врага сверху вниз, Хейзел сказала: – Это вряд ли, мистер Бак. Вы пришли за врачебной помощью, жаловались на боли в желудке. Выяснилось, что вы съели ядовитый цветок, вероятно, чтобы испытать на себе его наркотическое действие. Не мне вас осуждать, это может сделать только Господь Бог. Я бы и рада вам помочь, но, к сожалению, противоядия не существует. Мы сделали все, что было в наших силах: устроили вас поудобнее… Бак рванулся к Хейзел и схватился рукой за ее щиколотку. Нагнувшись, она отцепила его от своей ноги, палец за пальцем. – Вам уже не одолеть меня, мистер Бак. Тот момент, когда вы были сильнее, остался в прошлом. К тому времени, когда Мэйв и Руби вернулись, Бак уже был в сарае за домом. Хейзел отвела его туда, к цистерне со свежей холодной водой, тяжело дышавшего и пускающего слюни, а потом заперла дверь. На протяжении следующих нескольких часов они то и дело слышали какой-то шум, крики, всхлипывания, но звуки доносились как будто издалека. Изнутри стены сарая, построенного из песчаника, были обложены стопками поленьев, которые Данн нарубил на зиму. Поздним вечером того же дня Хейзел открыла заднюю дверь дома и вышла на покрытую росой траву. Она долго смотрела на луну – желтое пятно на багровом, цвета кровоподтека небе. Потом подошла к двери сарая и тихонько постояла, прислушиваясь. Ухо уловило гул насекомых в зарослях, ленивый щебет убаюкивающих себя птиц. Изнутри не доносилось ни звука. Отперев следующим утром дверь сарая, они с Мэйв обнаружили Бака мертвым. Власти были только рады уладить все без проволочек. В конце концов, Дэниел Бак являлся беглым каторжником. Закоренелым преступником, осужденным за убийство. Известным алкоголиком и наркоманом. Его смерть от легкодоступного галлюциногена никого не удивила. Два дня спустя пара каторжников перевезла на телеге труп Бака в Сент-Дейвидс, регулярный английский парк, обнесенный стенами из песчаника. В дальнем конце парка находилось кладбище для заключенных, окруженное кустарником и подлеском; был там и ничем особо не примечательный, но прелестный куст с розовыми, смотрящими вниз цветами-колокольчиками. Бака похоронили без всяких церемоний, в безымянной могиле. Хобарт, 1843 год Страх так давно сковывал сердце Хейзел, что сейчас она испытывала только облегчение, как если бы убила ядовитую змею, прятавшуюся под домом. И все же девушка боялась рассказать Данну правду о том, что случилось. Сама Хейзел вполне могла с этим жить, но вот насчет доктора была не уверена. – Я не знаю, как доктор Данн поведет себя, – поделилась она с Мэйв. – Он такой… добродетельный и порядочный. – А мы с тобой нет? Хейзел на мгновение задумалась. – Я бы сказала, что мы живем по совсем другим принципам. Пожилая женщина покачала головой. – А я бы сказала, что нельзя знать, по каким принципам ты живешь, пока не придется испытать их на прочность. Боишься, что доктор сдаст тебя властям? – Нет, что ты! – Ей такое и в голову не приходило. Но… а вдруг? – Доктор Данн и сам далеко не святой. Состряпал же он фальшивую метрику, – выдвинула аргумент Мэйв. – Да, было дело. Но убийство – это совсем другое. Спустя неделю, в тот самый день, когда корабль Данна должен был прибыть из Мельбурна, Хейзел и Руби стояли у трапа и ждали, когда он спустится. Едва увидев их, доктор расплылся в улыбке. – Какой приятный сюрприз! – Он присел на корточки и обнял малышку. – Как вы тут без меня жили? – Я показала свой волшебный садик одному дяденьке, а он потом очень заболел, – сказала Руби. Хейзел поморщилась. Она и не подумала, что дочка вот так с ходу все выложит. – Неужели? Но сейчас-то, надеюсь, ему лучше? – спросил Данн. – Нет. – Вот как? – Он поднял глаза на Хейзел, ожидая разъяснений. – Ну… Это… долгая история. – Сердце девушки затрепетало. – У меня тут наготове лошадь с коляской. Предлагаю устроить пикник на горе Веллингтон. Хорошо я придумала? – Просто замечательно, – отозвался он. – В Мельбурне поговаривают о том, чтобы полностью упразднить высылку сюда каторжан, – рассказывал Данн. – Другие страны осуждают подобную политику Британской империи. В газетах постоянно об этом пишут. Они сидели на большом плоском камне, разложив вокруг вещи и продукты. Их лица овевал теплый ветерок с моря, деревья вокруг были пышными и зелеными. Орлы то пикировали, то взмывали обратно в небо, в котором распушились низко висящие облака. А где-то далеко внизу волны набегали, вспениваясь, на скалы белого, точно кость, песчаника. – Думаешь, так и случится? – спросила Хейзел. – Думаю, да. Это будет правильно. Данн сказал, что дети и внуки первых каторжников уже прочно здесь обосновались. Эти земли стали считаться едва ли не достойным местом для жизни. – Британии стоило бы проявить мудрость и вспомнить о восстании американских колоний, прежде чем она потеряет остатки того расположения, которым пока еще пользуется в мире. Хейзел рассеянно ему улыбнулась. «Не спеши, – думала она про себя. – Действуй тоньше». Хотя какая уж тут дипломатия. Когда Руби соскользнула с камня, отправившись на поиски веток, собираясь соорудить очередной домик для фей, Хейзел повернулась к доктору: – Мне нужно рассказать тебе о том, что произошло в твое отсутствие. – Ах да, – произнес он, устраиваясь поудобнее. – Про дяденьку, который заболел. Она вздохнула. – Угадай, кого я увидела возле Руби в саду, когда десять дней назад вернулась с пристани? – Не знаю. Ну и кого? – Дэнни Бака. Он держал в руке нож и сказал, что убьет Руби, а надо мной угрожал учинить насилие. Глаза доктора расширились. – Боже милостивый, Хейзел! – Помнишь тот куст, что растет у крыльца? – продолжила она. – Его еще называют ангельскими трубами. – Тот, что с длинными розовыми цветами? – Ага. Его сок ядовит. В больших количествах может привести к смерти. – Не знал этого. Неужели может? – Ну да. И… в общем… уже привел. Данн посмотрел ей в глаза. – Вот, значит, как? – Да. – Поскольку собеседник молчал, Хейзел добавила: – Мы вызвали полицию, и они забрали труп. Растение обладает наркотическим эффектом, с ним нередко перебарщивают. – Ясно. – Доктор выдохнул через нос. – Боже милостивый! – повторил он. Они немного посидели в тишине, наблюдая за тем, как Руби разламывает малюсенькие палочки пополам и складывает их в кучки. Хейзел пыталась понять, что сейчас чувствует Данн. Ужас? Смятение? Да разве тут угадаешь. – И знаешь, я не… – Она запнулась, тщательно подбирая слова. – Я нисколько не жалею о содеянном. Данн медленно кивнул. А девушка продолжила: – Мне стало легче оттого, что его больше нет. Ты меня осуждаешь?